В стране — эпидемия. Люди болеют. Болеют за хоккейное «Динамо» и футбольный БАТЭ, болеют за Викторию Азаренко и Дарью Домрачеву. Болеют за свои спортивные команды из небольших районных и областных центров. Не столь, может, крепкие, но такие родные. Болеют за заморских грандов вроде испанской «Барселоны» или костицинского «Монреаль Канадиенс». Журналист Дмитрий Умпирович, обмотавшись теплым бело–синим шарфиком, спешит на свое место под куполом «Минск–Арены», чтобы в очередной раз прокричать «Вперед, столица!» А у писателя Владимира Степана, кажется, уже давно выработался иммунитет. «Игра нынче не та», — лишь махнул рукой он. То ли дело было лет тридцать назад. И трава зеленее, и мяч круглее, и болельщики горластее...
Разве мог советский человек поехать и посмотреть хоккейный матч, например, в Торонто или Монреаль? Ладно, Канада далеко, за океаном, даже самолетом лететь долго. А Прага или Хельсинки хоть и много ближе, но и туда не доедешь, не долетишь — не пустят!
Вот и оставалось советскому болельщику сидеть перед черно–белым телевизором, грозить экрану кулаком, наставительно махать указательным пальцем, охать, стонать, чертыхаться и материться. А если телевизор не слышал, то упрашивать, смеяться, вздыхать с облегчением и так далее и тому подобное. А потом, когда до конца матча остается тридцать секунд, когда вместо вратаря выскакивает на лед шестой игрок, а тренер в костюме и при галстуке нервно курит у бортика, «нашим», которые в большинстве, забивают еще одну, уже победную шайбу... Некий неизвестный мне болельщик при этом вскочил, схватил свой телевизор и, вырывая шнуры, потащил его на балкон, бросил за перила... На душе у него стало немножко легче. Совсем чуть–чуть...
С другом детства хоккеистом–футболистом–драчуном Виталиком я ходил смотреть на тот разбитый несчастным болельщиком телевизор. Телик лежал на заснеженной клумбе рядом с выброшенной елкой. Изувеченный, разбитый, не поддающийся никакому ремонту. Тот телевизор символизировал проигрыш «наших» так красноречиво, как ничто другое. А вот с кем играла сборная СССР, так я и не помню. С канадскими профессионалами, с чехами, финнами, со шведами? В школе, на улице, в магазинах только и говорили про тот проигрыш, да и про разбитый телик. Как ни удивительно, но хозяина телевизора ни мужчины, ни пацаны не осуждали. Все понимали: у человека несчастье, и ему надо было на чем–то выместить свою злость и разочарование. Мне казалось, что того мужика даже жалели, ему сочувствовали и сострадали...
Иностранное слово «дриблинг» я узнал от одноклассника. Теперь он наверняка бы считался фанатом, а тогда был обыкновенным болельщиком. Летом гонял мяч, а зимой — самодельную шайбу. Все, что относилось к спорту, для него было свято. Алик собирал вырезки из газет и журналов, марки, посвященные хоккею и футболу, фотографии спортсменов. Расчерчивал на уроках таблицы, в которые вписывал результаты сыгранных матчей и набранные командой очки. Делал прогнозы на следующую игру. Он с замиранием произносил фамилии хоккеистов, и они звучали, как строчки героических стихов: «Шилов, Мотовилов, Сакеев...» Кто это, за какой клуб играли? Помню только горящий взгляд одноклассника и его вскинутую руку.
А вот другой одноклассник, круглый отличник, к хоккею был равнодушен. Он страстно любил футбол и мог говорить о нем, если его не остановишь, бесконечно долго. Любимой командой была сборная Бразилии, а любимым футболистом — Пеле. Сашка мог пересказать любой из виденных им по телевизору матчей с участием кумира. Подробно, прикрыв глаза, а руками показывая, как бразильцы перебрасывают друг другу мяч, как великий Пеле останавливает его одним касанием, а потом резко замахивается, но бьет очень тихо... Вратарь лежит у левой штанги, а мяч спокойненько катится в сетку рядом с правой.
Уверен, что мои одноклассники, тот мужик, выбросивший с балкона телевизор, — фанаты. Хоть еще и не было такого слова в лексиконе советских любителей спорта, а явление существовало. Помню, как сильно отличник Сашка завидовал троечнику Алику. Тот на летних каникулах побывал в Москве, посмотрел какой–то матч на стадионе в Лужниках. С последних, правда, рядов трибуны. Но это был не черно–белый экран телевизора, а живой стадион. На каждом перерыве Алик рассказывал о той игре, а Сашка пытался его уличить в какой–нибудь ошибке. Но ошибок не было. А билетик в руке с местом на трибуне являлся священной реликвией. Ее Алик хранил под клеенчатой обложкой дневника.
И если кого–то в семидесятые годы и обзывали фанатиками, то это относилось только к людям истово верующим, но никак не к любителям футбола и хоккея.
...Может быть, и дети моих одноклассников Алика и Сашки — мирных, но яростных советских болельщиков — покупают билеты и смотрят игры звездных команд на минских стадионах.
Владимир СТЕПАН.
Факт неоспоримый. Год рядового спортивного болельщика не имеет ничего общего с годом календарным. Это у людей, далеких от спорта, он начинается в январе и заканчивается в декабре. Настоящими же фанатами чаще употребляется слово «сезон», временные границы которого определить ой как непросто. Только победно, под прицелом десятка тысяч фотокамер, вскинут над головой футбольный Кубок чемпионов, только завершен чемпионат мира или Европы, а на носу — очередные турниры. А там, глядишь, сентябрь. А значит, все по–новой. Лига чемпионов, чемпионаты Испании, Италии, Англии... Континентальная и Национальная хоккейные лиги... Этакая годовая круговерть!
Вечера у правильного спортивного болельщика уже расписаны на многие месяцы вперед. Он точно знает, что в конкретный день ему ну никак нельзя ехать в командировку или выходить в вечернюю смену, потому что в «Минск–Арене» местное «Динамо» встречается... Да хоть с кем! Истинный фанат вряд ли будет уделять пристальное внимание тому, кто сегодня соперник — прошлогодний победитель, уфимский «Салават Юлаев» или какой–нибудь аутсайдер вроде екатеринбургского «Автомобилиста». Истинный фанат перенесет давно запланированные дружеские посиделки в один из многочисленных пабов с большим экраном, чтобы хотя бы одним глазом посмотреть, как Кисляк забьет исторический гол французам на «Сен–Дени». Совсем неистовый же истинный фанат поедет за любимой командой не только в Гомель, Гродно и Витебск, но и в Москву, Санкт–Петербург, Новосибирск, Милан, Барселону... Утопия? Да нет же! Признаюсь, был поражен, когда на матче между минским «Динамо» и дальневосточным «Амуром» на гостевой трибуне увидел около двух десятков хабаровчан, проехавших тысячи километров вслед за кумирами.
Фанатов мытищинского «Атланта» накануне было намного больше. Весь матч они горланили речевки, неистовствовали после заброшенных своими хоккеистами шайб, но после игры запросто устроили перекличку с динамовским фан–сектором. Арену заполнили скандирования «Братья–славяне!» и душераздирающее «Ярославский бронепоезд» — дань памяти погибшей российской команде.
...Уверен, трагедия «Локомотива», да не только его — целого города, вмиг потерявшего своих кумиров, трагедия мирового хоккея, в конце концов, сплотила болельщиков разных команд. Показала, что всем им можно и нужно быть единым монолитом, что передряги, стычки, драки, побоища не ведут ровным счетом ни к чему. Что это лишь атавизм боления. После авиакатастрофы я, как, уверен, и большинство неравнодушных к спорту, забыл расхожую фразу «мужчины не плачут». Хотя действительно не плачут — рыдают. Камера, работавшая на вечере–реквиеме в Минске, показала, как именно. Помните эту картинку? Двое взрослых мужиков, один в свитере «Локомотива», другой в свитере «Динамо», обнявшись, плакали навзрыд. А казалось бы, еще полгода назад на матчах плей–офф КХЛ громогласно подтрунивали друг над другом репликами вроде «Паровоз — под откос!» Только кто сейчас об этом станет вспоминать? Разве что с грустной улыбкой...
Сердца болельщиков в сентябре потухли. Идти на хоккей тогда было тяжело психологически. Футбол? БАТЭ опять в Лиге чемпионов? К нам приедут «Барселона» и «Милан»? Тогда на фоне черной ярославской взлетно–посадочной полосы это казалось такой мелочью... Но ведь график болельщицких вечеров уже давно расписан на год вперед! Надо собраться и продолжать поддерживать своих! День за днем возле касс стадиона «Динамо» на сотни метров зазмеились очереди за билетами на Лигу чемпионов, а посещаемость 13 — 15 тысяч человек вновь стала буднями для «Минск–Арены»... В Минске опять задышали спортом. А количество людей на квадратный метр в фирменной атрибутике в отдельные вечера где–нибудь на проспекте Победителей, улице Кирова, метро или в автобусе 1–го маршрута зашкаливало до предела.
Хорошие результаты? Накал и интрига? Класс соперников? Патриотизм? Думаю, все вместе. Однако в лидеры выходят и когда–то неведомые нам штучки — PR, маркетинг, инфраструктура. Смотрите, хоккей уже давно превратился в самое настоящее шоу, не хуже мировых аналогов, на которые отправляются семьями. А «Минск–Арена» — чем не экскурсионный объект, на который ходят поглазеть? Комфортно! Приобрести билеты можно, не отрываясь от монитора. Главной белорусской футбольной чаше «Динамо» до такого еще далеко. Две кассы, закрывающиеся строго вместе с окончанием рабочего дня рядового болельщика и имеющие перерыв на обед, грязные сиденья, поле, ограниченное беговыми дорожками, неприветливая охрана... В общем, унылое зрелище, которое отбивает охоту смотреть там игры... Впрочем, чувствую себя брюзгой. Ведь истинному болельщику все равно, кто соперники и каковы условия боления. Главное — поддержать своих кумиров!
