|
|
|
|
Наиболее вольготно в эпоху экономического хаоса начала двадцатых годов прошлого века на разделенной между разными воюющими силами территории Беларуси чувствовали себя валютные спекулянты. Обилие менял на Койдановской (ныне Революционной) улице Минска, ловко манипулировавших дензнаками сразу шести систем — керенками, думками, немецкими остмарками, царскими чеканными и советскими бумажными рублями, польскими злотыми, — даже породило феномен уличной «Койдановской (или «Собачьей») биржи». Ее популярности способствовали дикие очереди в официальных обменниках. Газеты в 1919—1920 годах писали: «Ежедневно приходится наблюдать у контор хвосты из жаждущих обменять керенские, думские, золотые монеты на царскую и польскую валюту. Главный контингент меняльщиков — чиновники, бывшие ж. д. служащие, несущие свои последние крохи. Очень часто поступают в обмен на царскую валюту старинные редкие монеты, драгоценные вещи, бриллианты, кольца».
Весь этот скоп денег быстро терял свою ценность, несмотря на непрерывную обширную эмиссию, а экономика и основной части Советской страны, и ее оккупированных территорий — как и сотрясаемой гиперинфляцией Германии — стремительно опускалась за грань. Годом ранее Советская Россия эмитировала денежные средства номенклатурой от 1 до 1000 рублей, которые получили название «кредитный билет» — советские рубли. Их выпуск длился с 1920 по 1921 год, причем номинал имел безостановочный рост. В сентябре 1921-го Совнарком даже согласился на эмиссию купюры номиналом 10 000 000 рублей.
Подобное не могло не отразиться и на оккупированной поляками части Беларуси, где также ходили и советские дензнаки, и «старорежимные» деньги. Путаница в курсах была неимоверная, по сути, каждая лавка устанавливала собственный курс обмена. Черт ногу сломать мог и в официально публикуемых газетами обменных курсах: «50 штук керенок 40-рублевого достоинства — по 9 рублей царскими», «за 250 рублей думскими — 87 рублей 50 копеек царскими».
Свою лепту в общий беспредел вносили и распоясавшиеся фальшивомонетчики. Хроники минских газет 1920 года пестрели характерными сообщениями: приезжие «утверждают, что в Москве, Смоленске, Витебске и других городах появилось в обращении много фальшивых керенок, очень талантливо подделанных. Эти керенки, а равно то обстоятельство, что Деникин, Колчак и польское правительство не признали керенок, сделали то, что крестьяне и обыватели повсюду уже почти их не принимают, а требуют думских и царских денег».
|
|
|
Однако кому война, а кому — мать родна. «Минский курьер» еще в декабре 1919 года отмечал: «Койдановская биржа» — это лишь отпрыск денежной вакханалии, там ютится мелюзга, мелкая рыбешка, жалкие комиссионеришки, наживающие посреднические гроши. Финансовое подполье, устанавливающее денежный курс, находится в уютных кабинетах с мягкой мебелью, где восседают акулы денежной спекуляции, тузы и ростовщики… Сравните минский курс с варшавским, и вам станет ясно, что злые духи денежной спекуляции, как коршуны, витают над беззащитным обывателем. Особенно резко это чувствуется в отношении т. н. думских. В Варшаве за думскую тысячу вам платят до 500 марок, здесь 400».
Попытки польских властей навести порядок в валютно-обменных операциях потерпели крах. Уличная «Собачья биржа» под гнетом репрессий в 1920 году исчезла, но проблемы остались. «С тех пор как самоупразднилась «Койдановская биржа», положение мое как обывателя, меняющего думки, керенки, значительно ухудшилось, — сетовал на страницах «Минского курьера» некий колумнист. — Я встаю рано и думаю захватить очередь в меняльной конторе, чтобы разменять там свои деньги по официальному курсу. Но увы, я каждый день запаздываю. И мне откладывают на день, на два. А проклятый желудок ждать не позволяет, и я тащу свои думки к лавочнику, у которого свой собственный курс, выгодный для него, но не выгодный для меня».
Ситуация начала меняться в середине лета. На рассвете 11 июля 1920 года 241-й Крестьянский полк открыл дорогу на Минск. Из жизни белорусов исчезли думские рубли, керенки, польские злотые и немецкие остмарки, их место прочно занял советский рубль. День 11 июля в межвоенной БССР стал отмечаться как праздничный. Впрочем, ценовые пертурбации какое-то время еще давали о себе знать. Известно, например, что в феврале 1921 года бухгалтер художественного училища зарабатывал 20 тысяч советских рублей в месяц, деятели науки и искусства — около 100 тысяч. В то же время зимнее пальто на базаре стоило 500 тысяч, зимние ботинки — 300 тысяч, а буханка хлеба — 1 тысячу рублей. Всего же двумя десятилетиями ранее, в начале ХХ века, учителя Минской мужской правительственной гимназии получали около 180 рублей в месяц, из которых 16—17 платили за трехкомнатную квартиру, 12 тратили на регулярно посещаемые роскошные рестораны, а на 6 рублей в месяц содержали довольную жизнью прислугу. Такова цена войн, лучше любой риторики и морали демонстрирующая ценность стабильности.
Из городской хроники декабря 1919 года (после провала наступления Юденича на Петроград):
«В Минске наблюдается значительный интерес к советским (рублям. — Авт.) и керенкам. Объясняется это тем, что компания спекулянтов скупает здесь советские и керенки по очень низкому курсу и экспортирует их в Советскую Россию. Несмотря на крайнюю трудность провоза денег в Россию, спекулянтов и это не останавливает, и они продолжают заниматься своим «делом».Думские против керенок
Неудивительно, что в 1920-м и последующих годах стоимость товаров бешено росла. Так, цены продтоваров в соврублях выросли в 34 тысячи раз, непродовольственных — в 22 тысячи. Сильнее всего подорожание коснулось соли (в 143 тысячи раз), растительного масла (в 71 тысячу), сахара (в 65 тысяч раз).Финансовое подполье
Ценовые пертурбации столетней давности можно проследить в газетной рекламе того времени. Если в 1919 году рестораны зазывали на «свежие и сытные обеды» из двух блюд за 6 рублей, а на ужины — за 8, то в 1920-м уже предлагали те же обеды за 10 монет, а ужины — за 11 чеканных. Обесценивавшиеся бумажные дензнаки здесь уже не котировались.
osipov@sb.byГорькая реальность
«В городе наблюдается усиленная спекуляция сахаром со стороны торговцев. В вольной продаже сахарный песок стоит до 30 р. фунт, между тем как в Вильне цена 12 р. Кусковой сахар в Минске продается по 50—55 р. фунт».
«Минский курьер», конец 1919 г.
