Известный белорусский художник-декоратор Иван Рогатень из тех фигур кинопроцесса, которые всегда находятся за кадром, но без их вдумчивой и кропотливой работы представить достойный художественный результат невозможно. В августе этого года в Музее истории белорусского кино откроется выставка, посвященная предстоящему 75-летию Ивана Александровича.
Мастер напомнит любителям кино о своих работах.
— Я реалист по своему складу, халтура у меня не проходит, — с гордостью говорит Иван Александрович, раскладывая копии эскизов своих работ и фотографии со съемок на столе. — Точно знаю — пленка не прощает халтуры, недостоверности. Слово «сойдет» в отношении декораций не применимо. Если позволишь себе слабину, тебе же потом самому будет стыдно. Если я сказал столярам из моей бригады: «Спасибо, хреново», — они знают, что придется переделать.
Иван Александрович родом из деревни Зарубчики Глубокского района. Был пятым ребенком в семье. Отец Александр Степанович и мать Любовь Игнатьевна умели создать атмосферу любви. Правда, отец, вернувшись из Германии, скоро ослеп. Иван учился в школе-интернате в Ошмянах, которую окончил с серебряной медалью. Играл в духовом оркестре — сначала на кларнете, потом на баритоне. С детства любил рисовать. В 1964 году в газете «Знамя юности» вышла статья о талантливом юном художнике «Мечта о голубых городах». После Ваня решил поступать в Минск в Белорусский политехнический институт на архитектурный факультет. И хотя врожденный порок сердца доставлял немало хлопот и переживаний, давая лишние поводы для общения с врачами, с юности ему везло на встречи с талантливыми людьми.
Попал в историю
— В политехническом институте я учился с братом нашего известного оператора Юрия Марухина Вячеславом, который и познакомил меня с киношниками. В ту компанию входил композитор и органист Олег Янченко, талантливые скульпторы. И в первый раз я попал на съемочную площадку к Владимиру Бычкову на «Город мастеров». Скоро Слава Марухин предложил подумать о работе на студии всерьез.
Мое первое кино — детский фильм «Мы с Вулканом» Валентина Перова. В нем снимался наш замечательный артист Виктор Тарасов. После этой картины мне почти сразу предложили большой исторический проект «Я, Франциск Скорина…» режиссера Бориса Степанова. Я тут же за него уцепился, потому что историческая среда — моя стихия. Историю я очень люблю. И первый объект, который мне довелось строить в своей карьере, — двор Краковского университета во дворе нашей киностудии. По тем временам это была гигантская декорация. Никакого интернета, информацию можно было почерпнуть только из книг. Мне очень помогал и вдохновлял художник Дмитрий Мохов. Скорину играл еще совсем молодой Олег Янковский. Потом строили декорации самого Краковского университета, огромную декорацию на целый павильон — аудиторию в четыре ряда для студентов и преподавателей. На мой взгляд, после этого фильма наша киностудия впервые заявила, что способна снимать серьезное историческое кино. А мне, ассистенту художника, сразу присвоили категорию «художник-декоратор».
Потом тут же началась работа над картиной «Могила льва» Валерия Рубинчика. На меня вышел наш известный художник Евгений Игнатьев. Оператором был Юрий Марухин. Серьезное историческое кино, честно говоря, я даже немного запутался в процессе работы — столько появилось идей! На «Могиле льва», помимо Рубинчика, судьба столкнула меня с двумя выдающимися людьми — Олегом Видовым и Марисом Лиепой. Интеллигентные, доброжелательные. Еще там снималась жена Рубинчика актриса Валентина Шендрикова.
Снимали в Кричеве, где были шикарные меловые карьеры строительного комбината с изумрудной водой, и Смолевичах на натурной площадке «Беларусьфильма». Евгений Игнатьев был очень дотошным в работе и никому не позволял вмешиваться в свои дела. Они обсуждали с Рубинчиком декорацию, и если она утверждалась, дальше епархия режиссера не распространялась. Как говорится, что сделано — то сделано.
После этого меня «потянули» в большое военное кино. Фильм «Пламя» Виталия Четверикова о белорусском партизанском движении снимался по заказу Петра Мироновича Машерова.
Это были очень масштабные съемки. Я строил большую декорацию в Смолевичах, которая называлась «хата Максима». В сцене взрыва не рассчитали мощность, и ударной волной повредило объектив камеры. Между Полоцком и Лепелем строили огромную линию партизанской обороны. Там кое-что осталось от съемок польской картины «Пан Володыёвский», что-то мы использовали в работе.
— Иван Александрович, почему раньше военное кино было и правдивее, и талантливее?
— Потому что снимали свидетели недавних военных событий. Все еще было живо в людской памяти.
Работа над еще одной детской картиной — «Полонез Огинского» режиссера Льва Голуба — свела Ивана Рогатеня с белорусским живописцем Вячеславом Кубаревым, любовь к творчеству которого он пронес через всю жизнь. С 1963 года Кубарев работал на киностудии «Беларусьфильм». Как художник-постановщик участвовал в создании более 30 художественных и телевизионных фильмов. Многие из его работ стали классикой национального кинематографа. Военная тема не отпускала: поколение, опаленное войной, хотело высказаться. Так появились фильмы «Время ее сыновей» Виктора Турова и «Венок сонетов» Валерия Рубинчика. На картине «Облака» Бориса Степанова, которую снимали на лодочно-спортивной станции в Мозыре, Рогатень познакомился с совсем молодым еще Евгением Герасимовым, а также с Ией Саввиной и Львом Дуровым.
— Туров был требователен в работе с актерами, умел дружить. Не делал много дублей, потому что все до съемок подробно обсуждал. Но если актер плохой, сколько дублей ни делай, он плохим и останется. Много раз бывал у Виктора Тимофеевича дома, мы с ним общались. Вообще, я, наверное, работал со всеми нашими режиссерами, операторами, художниками, — не без гордости говорит Иван Александрович. — Многие уже, к сожалению, ушли.
Я построил за свою жизнь очень много декораций. Каждое кино — минимум полгода жизни. Но все наши режиссеры были личностями. На них не жалко было тратить время. Так, для «Венка сонетов», который снимали в Калининграде, Валерий Рубинчик выбрал стихи Беллы Ахмадулиной, они крайне эмоционально ложились на картинку. Рубинчик — очень хороший, поэтический режиссер. За одну мою идею по поводу эпизода возвращения памятника Пушкину он даже подарил мне бутылку коньяка.
Похвала от Сергея Бондарчука
— Иван Александрович, за что вы получили Золотую медаль ВДНХ?— В 1979 году в Москве проходила выставка «60 лет советского кино». Художник Евгений Ганкин и я должны были создать белорусский павильон, чтобы показать развитие нашей кинематографии. Мы придумали и создали павильон «Партизанский лагерь». Он пользовался большой популярностью, состоял из нескольких объектов. Нашей медицинской землянкой восхитился председатель Союза кинематографистов СССР Сергей Бондарчук, когда пришел к нам в гости, и даже пожал мне руку: «Вот молодцы, ребята, спасибо!» Две машины леса из Минска привезли, чтобы все это построить. А еловые лапки для крыш я искал уже в лесхозах Подмосковья.
Вот моя деревня
— Какие работы нового времени вам особенно дороги?— Картина «Франц + Полина» режиссера Михаила Сегала — моя любовь. Выдающиеся актеры там сыграли: наша Тамара Миронова из Купаловского театра, Светлана Иванова, с которой мы и потом работали, Андрей Мерзликин, Андриан Тополь. Я даже заплакал, когда нашу деревеньку сжигали, — слишком много души в нее было вложено. Михаил Сегал — классный режиссер, он все довел до высшей эмоциональной точки. Сцены фильма берут за душу, и остаться равнодушным к происходящему невозможно.
— С любыми актерами можете сработаться?
— «Звезданутых» актеров на съемках вижу сразу. Мои актеры — Олег Янковский, Лев Дуров, Лидия Федосеева-Шукшина, Евгений Князев, Светлана Иванова, Владимир Коренев и многие другие, для которых кино — прежде всего дело командное.
Многие работы с удовольствием вспоминаю и сегодня. Благодаря сериалу «Санта Лючия» Владимира Краснопольского попал в Сорренто — шикарное место в Италии. Отель наш находился прямо у моря. Такие съемки незабываемы. Хорошо дело спорилось в работе над сериалом «Последний бой майора Пугачева» по прозе Варлама Шаламова — очень серьезное кино. Уже были построены декорации лагеря на натурной площадке в Смолевичах, меня попросили включиться в дальнейшую работу.
Дмитрий Астрахан в свое время пригласил в проект «Из ада в ад», который был номинирован на «Золотой глобус». Очень эмоционально тяжелая картина на тему войны, взаимоотношений польских и еврейских семей. Начальника лагеря играла актриса Светлана Крючкова. Снимали в историческом квартале в Лошице, возле руин и старой мельницы. Дмитрий Хананович — режиссер требовательный, профессионал, моментально схватывает любую ситуацию, может поменять сцену, с актерами работает подробно и хорошо, любит импровизацию.
В картине Вячеслава Никифорова «Рейнджер из атомной зоны» снимался Алексей Кравченко, которого все полюбили после фильма Элема Климова «Иди и смотри». Герой Алексея, капитан-подводник, возвращался после службы в Беларусь и столкнулся с бандитами. Его отца играл потрясающий Владимир Самойлов, который снимался у Никифорова во многих картинах. Основные съемки велись на хуторе под Столбцами.
— Расскажите о работе с американским продюсером и режиссером Менахемом Голаном.
— Я работал тогда в цеху декоративно-технических сооружений киностудии. Менахема привел на киностудию Игорь Поршнев. С его отцом Валентином Поршневым я работал до этого, он был директором многих картин. Игоря я помнил еще со школы, он окончил экономический факультет ВГИКа и тоже пришел в кино.
Голан хотел снимать в Болгарии, но когда увидел нашу производственную базу, остановился на Беларуси. Также в команду вошел художник Алим Матвейчук, к сожалению, ушедший от нас этой зимой. Первый наш проект — «Московская связь». Продюсером стал немец Артур Браунер. Затем были проекты «Луиза и джекпот», «Супермозг», «Лима: нарушая молчание». С особым трепетом Голан относился к работе над фильмом «Путь к славе». Это серьезный проект о певце-самородке, который завоевывал популярность несмотря на все препятствия. Вход в оперный театр мы сделали из главного корпуса БНТУ на проспекте.
Пташук не сумел остановиться
— Один фильм выделяется особо — «В августе 44-го…».
— Михаил Пташук уже хорошо меня знал, когда позвал в картину «В августе 44-го…» по роману Владимира Богомолова, но в работе мы встретились первый раз. И я окунулся в нее на всю катушку. Какие актеры там собрались: Евгений Миронов, Владислав Галкин, Юрий Колокольников, Александр Балуев! С Мироновым общались практически каждый день при подготовке кадра. Два талантливых художника работали в картине: сначала Александр Чертович, потом Владимир Дементьев. Были организованы экспедиции в Гродно и Слоним. Штаб строили в павильоне киностудии «Беларусьфильм». Помню, как на вокзале в Слониме повесил табличку «Ліда», которая красовалась десять дней. Пассажиры проезжавших поездов, думаю, очень удивлялись… В Слониме было задействовано море массовки. Художник Александр Чертович придумал блестящий эпизод, когда Виктор Павлов, игравший начальника продсклада, и Евгений Миронов проходят через множество пустых ящиков. Получился такой зигзаг, который оператор Владимир Спорышков блестяще снял, хотя дронов тогда не было. Люблю эту картину, пересматривал ее множество раз…
— На ваш взгляд, почему она не понравилась автору романа «Момент истины» Владимиру Богомолову и он убрал свое имя из титров?
— Богомолов приехал на съемки лишь однажды и, как мне показалось, был не очень доволен. Он просто хотел, чтобы все снимали буквально и точно по его книге, но кино — не литература, это совсем другое искусство, у него другие законы.
Миша Пташук тогда был на коне, его уже позвали в Голливуд, он выходил на международную орбиту. Незадолго до его гибели мы столкнулись при входе на киностудию, он весело сказал: «Иван Александрович, готовься! Скоро будем делать с тобой классное кино!» Когда я узнал, что он погиб в аварии в Москве по дороге на вручение премии «Ника», это стало для меня настоящим потрясением. Есть момент в жизни человека, когда надо тормознуть, остановиться, уйти на некоторое время в подполье, а Миша не смог, не нажал вовремя на тормоза. Его смерть — страшный удар для всего белорусского кинематографа. Он еще столько мог сделать! Мужик и режиссер был мощный, состоявшийся творческий человек, прошедший хорошую школу, с закаленным характером.
Режиссеры не устают и сегодня ставить перед Иваном Александровичем сложные задачи. Так, для сериала «Сын отца народов» на минском стадионе «Взлет» в районе авиаремонтного завода соорудили ложу Центрального московского ипподрома, где во время матча между московским «Динамо» и командой ВВС происходит встреча Василия Сталина, Лаврентия Берии и Вольфа Мессинга. Для сериала о Вольфе Мессинге Рогатень строил кабинеты Сталина, Хрущева, Геббельса. «В таких вещах надо быть дотошным, все сверять по фото и документам, — говорит декоратор. — С кабинетами исторических личностей лучше не экспериментировать. Кабинет Сталина пришлось строить даже дважды из-за производственной необходимости. Сооружали его в зале Дома культуры Минского автомобильного завода».
— В вашей фильмографии я насчитал семь совместных проектов со знаменитым Владимиром Краснопольским, снявшим вместе с Валерием Усковым «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень».
— Я их не считал, знаю только, что все фильмы, которые Владимир Аркадьевич снимал в Беларуси, а их было немало, он делал со мной. Краснопольский знает, что на меня можно положиться. У него постоянный оператор Тимур Зельма. Нам легко работается. Владимир Аркадьевич в работе халтуру тоже не пропустит.
— Многие зрители искренне полюбили сериал «Чудотворная», в создании которого вы тоже принимали участие.
— Да, он о староверах, которые живут в лесу. В фильме они Шлыковы, но это про семью Агафьи Лыковой. Подворье их строили в Смолевичах на натурной площадке «Беларусьфильма». Соорудил печь, которую можно было топить, потом ее перенесли в павильон. Вообще, очень много объектов было построено для этого сериала, которыми я горжусь. Он хорошо прошел, зритель его смотрел.
ИЗ ДОСЬЕ
Иван Рогатень работает в кино с 1968 года и за это время создал декорации для многих известных картин, среди которых «Я, Франциск Скорина…» Бориса Степанова, «Венок сонетов» Валерия Рубинчика, «Пламя» Виталия Четверикова, «Из ада в ад» Дмитрия Астрахана и другие. Очень востребован Иван Александрович и в нынешней сериальной индустрии. Много работал с корифеем Владимиром Краснопольским, делал объекты для «Ермоловых», «Вольф Мессинг: видевший сквозь время», «Экспроприатор», а также с успехом прошедшей «Угрюм-реки» Юрия Мороза. За дизайн экспозиции «60 лет советского кино» в Москве получил Золотую медаль ВДНХ, за работу над «Мессингом» — номинацию на премию «ТЭФИ», диплом участника, подписанный тогдашним председателем фонда Академии российского телевидения Михаилом Швыдким.
pepel@sb.by
Фото из личного архива.
