«Триллион спасет Россию?» — такой довольно эмоциональный заголовок с вопросом предпослало одно из российских изданий главному событию вчерашнего дня. Имею в виду решение Кремля выделить банкам кредиты на 950 млрд. руб. Сегодня многие задаются вопросом: а способны ли деньги спасти... деньги? Не случайно, открывая совещание в Кремле, российский Президент отметил, что меры поддержки российских банков аналогичны политике западных стран по смягчению последствий мирового финансового кризиса.
«Этим занимаются практически все государства — и США, где собственно корень проблем, и европейские страны в активном режиме, и мы должны продолжать работу», — отметил Медведев.
Не знаю, как в долгосрочной перспективе, но в краткосрочной эти меры уже дали эффект, правда, ненадолго. Торги на российских фондовых биржах, начавшиеся вчера после полудня в Москве, открылись ростом ведущих котировок. «Однако пока о развороте речи не идет, это лишь остановка в падении», — отмечают российские аналитики.
Успокаиваться рано, но и пугать себя новым дефолтом тоже не стоит. И дело даже не в триллионе рублей, преподнесенных бизнесу государством на блюдечке с голубой каемочкой. Дело в психологии.
Дэвид Кохен, автор книги «Страх, жадность и паника: психология фондового рынка», приводит доказательства того, что главными рыночными механизмами являются простые человеческие чувства, основанные не на логике, а на эмоциях, такие как страх или стадный инстинкт. Под влиянием этих чувств финансовые игроки не способны действовать разумно, точнее, их разумность проявляется лишь в моменты биржевого «покоя» — любая непредсказуемость выбивает трейдеров из колеи и побуждает к логически необъяснимым действиям.
Такой непредсказуемостью (впрочем, вполне прогнозируемой) стало для многих разорение американских банков. Государственное вмешательство в нынешней ситуации имеет не только экономическое, но и психологическое значение. И в этом кардинальное отличие сегодняшних событий от страшного дефолта 1998 года. Тогда ведь именно отказ государства исполнять обязательства по своим облигациям привел к драматическим событиям во всей экономике, таким как девальвация национальной валюты, резкий рост цен и столь же стремительное падение уровня жизни.
Сегодня правительства практически всех ведущих государств — это, по сути, «заимодавец последней надежды», способный ссудить деньги в трудный момент. А наличие подобного «заимодавца», по мнению Чарльза Киндлебергера и Роберта Алибера, авторов фундаментального исследования «Мании, паники и крахи: история финансовых кризисов», — залог успешного переживания кризисов.
И вообще, стоит вспомнить, что «черные вторники», равно как и «понедельники», — стары как мир. Вы, наверное, очень удивитесь, но впервые подобные дни получили название «черных» в 1869 году, в «золотую эпоху» американского бизнеса. Заинтересовавшись историей финансовых кризисов, я нашла на сайте «Вашингтон профиль» интересную статистику. Так вот, краткий перечень биржевых крахов, которые затронули не только экономику США, но и мира, начинается аж с 1857 года и насчитывает более 10 случаев. Случаев, о которых современники говорили не иначе как «катастрофа». И между прочим, падение индекса Доу — Джонса в одном из таких случаев значительно превышало рекорды последних дней. Произошло это 19 октября 1987 года (в «черный понедельник»), когда Доу — Джонс потерял 508 пунктов, или 22,61%. Как видите, это больше, чем нынешние беспрецедентные 19 процентов РТС.
Марк Смит, автор книги «История глобального фондового рынка: от Древнего Рима до Силиконовой Долины», следующим образом описывает закономерности финансовых крахов: «События всегда идут по одной и той же траектории: сперва появляется нечто новое, что производит небольшую революцию на экономическом фронте, способствует росту цен на акции и приносит большую прибыль. Это приводит к росту цен на подобные акции. Потом наступает расплата: какие–то события обрушивают доверие к данным ценным бумагам, начинается их бурная продажа, за которой иногда следуют биржевая паника и кризис — инвесторы нуждаются в деньгах, чтобы погасить кредиты, взятые на покупку акций, и спешно распродают свои инвестиционные портфели. Через какое–то время все начинается заново».
Однако вернемся из исторического экскурса в день сегодняшний. Понятно, что мир стоит перед необходимостью новой глобальной финансовой системы. Вся трудность заключается в том, что такую систему никто не преподнесет на блюдечке с голубой каемочкой. Она должна родиться в муках предыдущего опыта и — об этом начинают говорить все чаще — возможно, ознаменует собой и переход на новые технологии и новые экономические правила игры в мире.
