Деревня Лисовчицы в Каменецком районе некогда была большой и густонаселенной, о чем свидетельствуют две длинные улицы и плотно поставленные дома. Теперь Лисовчицы — уходящая натура. Место живописное, до Бреста 50 километров, а бесхозных домиков хоть отбавляй. Но Михаил Медведский из города Высокое уверен, что, узнай пчеловоды про здешние места, обязательно бы решились на покупку какой-нибудь хатки. Местное хозяйство ОАО «Агро-Заречье» всегда идет навстречу владельцу пасеки. С пчеловодом у него взаимовыгодное сотрудничество: пчелам — цветоносы, культурам — опыление. Площадь, которую обрабатывает пасека в 140 пчелосемей, — 2800 гектаров.
На пасеке Михаил — профессионал.Дом Михаила Медведского — самый последний по улице Зеленой — окружен липами, вязами, акацией и кустами сирени. Во дворе — старые груши и яблони. А вокруг — ухоженные поля ОАО «Агро-Заречье». Медоносов всегда в достатке, говорит Михаил:
— В нынешнем году гречка за околицей была специально посеяна под мою пасеку. И мне хороший мед, и хозяйству урожай. Считается, что для опыления гектара гречихи достаточно одной-двух пчелосемей. А у рапса при опылении пчелами на 30 процентов повышается урожайность. Сейчас часть пчел вывез к подсолнечнику, остальные собирают пыльцу на люцерне и кукурузе. У меня имеется договор с хозяйством. Агроном всегда уведомляет об обработке сельхозкультур, а я принимаю решение, что делать с пчелами: закрывать летки или отпускать их работать.
Нынешним летом рапсовый медосбор в окрестностях Лисовчиц был только четыре дня. Оказывается, рапс очень чувствителен к температуре. Если нет 20 градусов тепла днем и 12 — ночью, то у цветков отдачи никакой.
Спрашиваю, откуда хозяину знать, летают пчелы по лугам или же ленятся, дома отсиживаются?
Для того чтобы жить только с пчел, надо на каждого члена своей семьи по 50 пчелосемей.
— Это электронные весы. Они каждый день присылают смс-сообщение, и я знаю, когда есть мед. Если принесли до 7 килограммов нектара, понимаю, что надо срочно садиться в машину и ехать в Лисовчицы — ставить новые рамки.
Родительское наследство
Домик в живописных Лисовчицах Михаилу Медведскому достался от родителей, которые после аварии на ЧАЭС купили на Каменетчине жилье. Когда они построили свой дом в Каменце, Михаил с семьей обосновался в Высоком. А сельский домик с участком на произвол судьбы не бросили, здесь пасека.
— У отца всегда были ульи, 10—15 семей. Сам же я плотно занялся пчеловодством в 2008 году, — вспоминает. — Сегодня у меня 140 пчелосемей.
— Сами справляетесь?
— Старший сын служит по контракту в Слониме, дочка поступает, младший Андрей в следующем году намерен стать студентом, он один только и помощник.
Впрочем, вспоминает Михаил, ему тоже в 16 лет отцовские ульи были неинтересны. Отец дал как-то ручку покрутить на медогонке, вот и вся его помощь была.
В год фабрика Медведского дает 5 тонн меда.
Сам он заинтересовался пчелами, когда потерял работу. Познакомился с пчеловодами из Литвы и Польши, стали обмениваться информацией, ездить на семинары. В результате закрутилась-завертелась жизнь, как рамки в медогонке. Взялся Михаил за отцовскую пасеку профессионально.
Интересуюсь, дают ли ульи стабильный доход, можно ли бросить все дела, заниматься пчелами и с этого жить?
Лисовчицкий пчеловод смеется:
— Для того чтобы жить только с пчел, надо на каждого члена семьи по 50 пчелосемей. Нас пятеро, соответственно, нужно 250.
У каждого свой вкус меда
Но и 140 пчелосемей приносят доход. Весной Михаил продает пчелопакеты — готовый материал для начинающего пасечника. А круглый год — мед. Правда, говорит, одно дело собрать янтарное лакомство, другое — продать. Рассказывает, что у соседей — литовцев и поляков — дело поставлено несколько иначе, чем у нас:
— У них если пчелы, то только пчелы. На рынке пчеловоды не торгуют. Они сдают мед оптом на заводы. Проблема сбыта у нас упирается в желание заработать. Когда у тебя 800 килограммов, думаешь, как продать, потому что надо самому стоять на рынке. Когда у тебя две тонны, это уже проблема другая: оптом отдать — дешево, в розницу — неподъемно. А разница между оптовой и розничной ценами — почти в два раза. Проблемы со сбытом в основном у малых пасек, у больших их нет. Я, к примеру, получаю в год до 5 тонн меда. Около трех продаю в розницу, остальное — оптом коллегам, у которых есть свой бренд.
Немецкая селекция — промышленная порода, с которой сейчас работает большинство белорусских пчеловодов.
— Совершенно верно. Потому многие белорусы предпочитают покупать мед на пасеках. Каждый раз он другой — в зависимости от медоносов. Мне вот не стыдно за свой мед, у меня постоянные покупатели.
— Не все любят эту сладость.
— Когда человек говорит, что не ест мед, я думаю, он просто свой не нашел. Стоит пробовать. На каждый вкус можно подобрать мед, и есть его надо всем — это полезно.
Пчелы у Михаила селекционные, потому он спокойно, без страха быть укушенным, достает рамку и показывает нам помеченную маркером матку:
— Немецкая селекция — промышленная порода, с которой сейчас работает большинство белорусских пчеловодов. Высокая производительность, пчелы не злобные, слабо роятся, можно не опасаться, что улетят.
Интересуюсь, что же самое тяжелое в работе с этими летучими фабриками по производству полезной сладости?
Оказывается, откачка меда! Потому Михаил купил польскую медогонку на 42 рамки, а старую отцовскую — ручную — отдал брату, который тоже решил приобщиться к этому делу.
О пчелах, которые дают мед и массу положительных эмоций, Михаил может рассказывать бесконечно. Матка, трутни, охранники и водоносы, четко выстроенные взаимоотношения — с порядком порой, кажется, лучше, чем у нас, людей.
— Чем больше я занимаюсь пчеловодством, тем больше понимаю, что ничего о пчелах не знаю,— шутит пчеловод.
А мы тем временем пробуем мед и спорим, какой вкуснее...
kozlovich@sb.by
