В последние месяцы в ЕС набирает силу «евросепаратизм», базирующийся не столько на политических амбициях и экстремизме радикалов, сколько на экономических факторах. Отправной точкой для стремительного ускорения процесса может стать представление независимости сербскому краю Косово.
Потенциальных очагов сепаратизма в странах ЕС всегда было предостаточно: это Фландрия и Валлония в Бельгии, Страна Басков и Каталония в Испании, Ломбардия в Италии, Корсика во Франции, Шотландия, Северная Ирландия и Уэльс в Великобритании...
Даже Гренландия с ее 56-тысячным населением, которому не нравятся некоторые американские инициативы, не прочь уйти в «свободное плавание» от Дании. Единственным препятствием для отделения до недавнего времени служило то обстоятельство, что большая часть бюджета острова состоит из субсидий Копенгагена. Однако после того как климат острова стал по мере глобального потепления оттаивать в прямом (природном) и переносном (экономическом) смысле, «накаленные» противники размещения на территории Гренландии элементов глобальной противоракетной системы США заговорили об отделении от Датского Королевства все громче.
Практически все вышеперечисленные очаги сепаратизма тлеют не один десяток лет. Периодически некоторые из них напоминают о себе террористическими вспышками активности экстремистов. Например, в первых числах июня этого года о прекращении заключенного более года назад перемирия и начале боевых действий против правительства Испании объявила ЭТА («Euskadi Ta Askatasuna» — «Баскская родина и Свобода»). Возникшая еще в середине 1960-х годов, эта группировка с тех пор ведет вооруженную борьбу за создание независимого баскского государства. По мнению сепаратистов, оно должно состоять из трех провинций, образующих испанскую Страну Басков, а также из населенных этническими басками испанской провинции Наварра и департаментов южной Франции.
Однако в последнее время серьезная угроза странам ЕС стала исходить не от активизирующихся экстремистов, а от внешне вполне мирных, респектабельных и безобидных национал-сепаратистов (вроде сторонников независимости Каталонии, имеющей собственное правительство, президента и т.д.). Эти люди приходят к власти без насилия. С помощью самой что ни на есть представительной демократии, без бомб и взрывов, занимая кресла в парламентах и министерствах ведущих европейских стран. Кроме того, в отличие от политической демагогии экстремистов, под их сепаратистскими устремлениями лежит солидный экономический фундамент (подобный тому, на котором в свое время вошла в большую европейскую политику партия «Лига Севера», ратующая за отделение промышленно развитых северных регионов Италии от отсталого аграрного Юга и создание независимой Республики Падании).
Пришедшие в мае этого года к власти националисты из Шотландской национальной партии уже пообещали провести референдум об отделении Шотландии от Соединенного Королевства до 2010 года. Комментаторы и журналисты со ссылкой на последние социологические опросы (показывающие, что идею независимости Шотландии поддерживают более 60 % респондентов) отмечают, что «больше всего шотландцы недовольны внешней политикой Лондона, участием Британии в кампаниях в Ираке и Афганистане, превращением страны в мишень для международного терроризма, а также поддержанием статуса великой державы с помощью дорогостоящей программы модернизации ядерного арсенала страны. Беспокоит их и то, что население Шотландии неуклонно сокращается из-за постоянной миграции в Англию, особенно среди молодежи».
Кроме того, Шотландия располагает одними из крупнейших в Евросоюзе запасами нефти и газа (на прилегающем шельфе Северного моря). Она считается дотационным регионом Великобритании только потому, что ее нефтегазовые доходы (порядка 20 млрд. долларов в год) идут напрямую в Лондон. Неудивительно, что нынешний шотландский национализм расцвел под лозунгом «Это шотландская нефть!». К этому стоит добавить, что за происходящим на севере Соединенного Королевства, новым премьер-министром которого недавно стал шотландец Гордон Браун, очень внимательно наблюдают из Уэльса и североирландского Ольстера...
В Бельгии – стране, где находится столица Евросоюза и НАТО, — ситуация складывается не менее тревожно. С этнокультурной точки зрения Бельгия представляет собой не слишком цельное образование, объединяющее Фландрию (северная нидерландскоязычная часть страны) и Валлонию (южная франкоязычная часть Бельгии). В конце прошлого года всю страну взбудоражил государственный бельгийский канал РТБФ, выпустивший в эфир двухчасовую передачу, в которой сообщалось о распаде Бельгии на Фландрию и Валлонию. Тогда это назвали «неудачной шуткой». После недавней (июньской) победы на общенациональных парламентских выборах сепаратистской по сути партии Христианских демократов Фландрии (ныне формирующей правительство), «шутка» вполне может стать реальностью.
Лидер партии Ив Летерм известен своими радикальными взглядами на будущее Бельгии. Еще в ходе предвыборной кампании он заявлял: «Существование единой Бельгии — это анахронизм. Фландрии и Валлонии нужна независимость от федерального центра». Такие призывы импонируют фламандцам, которые считают, что экономически более состоятельная и развитая Фландрия содержит отсталую Валлонию. Ключевым звеном «перестройки по Летеру» должна стать налоговая реформа, в ходе которой поступления общегосударственного бюджета Бельгии будут перераспределены в пользу местных бюджетов.
Если новый премьер добьется своего, это может создать экономические предпосылки к распаду единого бельгийского государства или его перерождению в чисто номинальное политическое объединение. Впрочем, как полагают многие эксперты, этот процесс уже начался из-за евроинтеграции. Многие бельгийцы воспринимают Брюссель уже не как столицу своей страны, а как центр единой Европы. Эту мысль емко сформулировал сам Летерм: «У бельгийцев не осталось ничего общего, кроме короля, футбола и некоторых сортов пива».
В общем, как это ни парадоксально звучит, но сегодня в Косово (во многом идя на поводу у США) европейские страны подрывают сам принцип суверенитета народов, давая тем самым старт процессу своего рода «балканизации» Европейского континента с отменой исторических государств и заменой их многими десятками «макрорегионов». Вся разница лишь в том, что делается это экономическими, а не военно-террористическими методами, с помощью которых в начале 1990-х годов западные страны и местные сепаратисты низвергали и уничтожали на Балканах реальный интернационализм. Тогда, с подачи США, подобная политика привела к развалу и дроблению некогда единой Югославии на ряд зависимых от Европы регионов.
Сегодня тенденция усиления «регионального уровня власти» отмечается в странах самого Евросоюза. Где, по словам комментаторов, регионы постепенно «перетягивают» экономические и даже политические полномочия у собственных государств и выходят на общесоюзный уровень отношений. Так они создают трансграничные «еврорегионы». Параллельно с этими процессами все более важным институтом во властной системе ЕС становится Комитет регионов...
Так что проект так называемой «Евротопии» – объединения не пары-тройки десятков государств, а семидесяти пяти или более регионов — не такая уж утопия.
