– Чем вам запомнится роль капитана Рощина и сами съемки?
– На этих съемках мы очень сплотились актерским составом, здорово выручали, помогали во всем. Это первый проект, на котором появился внутренний актерский чат, и мы до сих пор переписываемся, хотя уже три месяца прошло после съемок. Но никто не выходит из чата, так прикипели друг к другу за восемь месяцев.
А сам проект запомнился своей внутренней драмой. Никогда не играю профессию, играю человека, а профессия уже дополнительно накладывает какой-то отпечаток. Я искал в своем герое не классического следователя, а человека, у которого есть своя драма, он потерял жену при невыясненных обстоятельствах. Он никогда толком не взаимодействовал с сыном. Как раз перед этим я прочитал роман, где писатель теряет жену и остается с сыном один на один, а для него это просто ужас. Потому что он понятия не имеет, как общаться с этим маленьким человеком. И вот я тоже так играл. И это тоже делало меня таким одиноким человеком, которому не у кого попросить помощи.
– А случалось ли что-то необъяснимое в процессе съемок?
– Как таковой мистики не было. Иногда попадались странные локации – заброшенные дома, грот какой-то. Чудо, как мы выжили, когда было 40 градусов жары, а мы снимали в стеклянном, закрытом помещении. Это все нагревалось так, что, мне кажется, там было 50 с лишним градусов, дышать нечем. Для меня мистика, как мы все там выжили, потому что ты стоишь, задыхаешься, но как только звучит «камера, мотор!», ты даже не потеешь. Только выключается камера – с тебя пот градом…
– Какие у вас есть страхи?
– Такие же, как у всех людей. Беспокойство о будущем, беспокойство что-то упустить, сделать неправильно. Но я понял, что застрахован мирозданием от ошибки, любой выбор, что я сделаю, это не ошибка, а мой выбор. Я не люблю опаздывать, иногда боюсь опоздать, не знаю почему, не хочу это анализировать. Просто, зная это, выезжаю раньше.
– Слышала, что люди, которые умеют мечтать, ничего не боятся. А вы мечтаете?
– Да, конечно. Я вдруг понял, что желания наши все исполняются, все! Просто загадывать надо именно те желания, которые ты хочешь. К сожалению, у нас большой запрос на страдания. Я не осуждаю, сам таким же был. Времена меняются, а мышление остается. И магию мы сами с собой совершаем, считая, что не может всегда быть хорошо.
– Вы подростком о чем мечтали? Хотели увидеть себя на билбордах?
– Там были хаос и сумбур. Мне всегда нравилось играть в солдатики, я обожал придумывать им имена, биографии, истории. В детстве меня в садике называли самым спокойным, потому что я всегда приходил, брал конструктор, садился за столик и только в туалет вставал, на обед и на дневной сон. А мечтал я о разном. И там, кажется, было много не моих мечт, а родительских. После 9-го класса было престижно не доучиваться в школе, а поступить в техникум в Симферополе. Считалось, что тогда ты мужик. Я очень хотел быть мужиком, поэтому пошел поступать в железнодорожный техникум. И был бы я обходчиком путей и что-то там еще, но произошла магия. Неплохо знаю алгебру, геометрию, но экзамены провалил.
– То есть актерская профессия – это дело случая оказалось?
– Я не знал, куда идти, думал про журналистику, потому что хотел рассказывать истории. Но тогда не было факультета журналистики в Крыму. Я даже не представлял, что могу уехать из Симферополя. Потом моя учительница русского языка и литературы сказала, что я клоун, всех смешу, поэтому мне надо идти в театральный, и дала адрес и расписание приемных экзаменов.
– И вы ее послушались…
– Да, меня всю жизнь женщины подталкивали. Близкие, неблизкие. Я в этом смысле как мужчина правильно поступаю, интуитивно им доверяюсь.
– Полюбили танцевать после участия в проекте «Танцы со звездами»?
– Я полюбил танцоров! Танцоров или танцовщиков? Как правильно? Они очень обижаются, когда путаешь эти понятия. В общем, я полюбил людей, которые занимаются танцами профессионально. Но самому танцевать для души нет времени, к сожалению. Я не понимаю, куда в график вставить еще и танцы. Но мы попытались с Инной Свечниковой, с которой я танцевал, позаниматься танго, я обожаю этот танец! Вот сейчас на пять месяцев уезжаю, буду приезжать домой два раза в месяц на пару дней – тут точно не до танцев. Но надеюсь, они будут в моих проектах.
– У вас есть рецепт, как пронести любовь и взаимопонимание через расстояния и разлуки?
– Главное, я изнутри чувствую, что это моя женщина, она мне важна. Важна настолько, что мне больше не нужно ничего. Она моя обратная связь. Я же говорю, наша сверхзадача – исполнять женские желания. Это не какая-то романтика, мы так работаем. Только так включается весь наш организм. Только так нам не хочется лежать на диване, саботировать, ну мне по крайней мере. Чем больше Маруся желает, тем больше у меня радости.
Не говорю, что я совсем болванчик, у которого нет своих желаний. Нет. Они есть. Но все равно каким-то образом это и Марусины желания. Иногда по телефону говорим, я что-то спрошу, она отвечает, даже одно слово, и я потом неделю на этом слове, как на топливе, летаю.
С Марусей Зыковой– Чем вас Маруся покорила?
– Свобода и честность. У нее есть свой стержень, есть свое четкое видение жизни. И она очень поразила меня своей простотой высказываний. Плюс глубина этих высказываний. Она иногда скажет так просто, но с такой интонацией, что пробивает до самых пяток. И до меня доходит! Я благодаря ей соединяю все воедино. Из разных источников нахватываюсь всего, десять книг одновременно читаю, с 57 человеками одновременно общаюсь на разные темы, и чтобы все это соединить, Маруся такой мой… клей. У нее очень развита интуиция. Она меня направляет, благодаря ей понимаю, куда двигаться.
– Что вы узнали о жизни, почувствовав себя уже лет шесть как, пусть не отцом, отчимом (у Маруси Зыковой есть дочь Мирра. – Прим. «ЗН»)?
– Я стал более ответственным. Актерство часто дружит с безответственностью, мы же, когда подписываем договор на новый проект, мы подписываем – исполнитель роли… Тебя позвали поиграть, ты пошел, поиграл, деньги получил, скачешь такой козликом…
– Сам вечный ребенок, да?
– Да, а тут вдруг есть вполне реальный ребенок. И ты начинаешь понимать, что козлик, это, конечно, хорошо, но… Я начал в какой-то момент прислушиваться, а что я могу ей дать? Когда я в кадре, то не помню, сколько времени… Заходишь в десять утра, а выходишь в четыре дня. Я в кадре – не в своем теле, я его не чувствую, исполняю то, что с режиссером придумали.
В общем, брать, жить не своей жизнью, актерствовать я умею. А что я могу дать? Вчера было очень смешно, я пришел домой, говорю Марусе: «Вот смотри, трейлер «Тайна Лилит» вышел». И Мирра тоже была на кухне. Маруся смотрит, Мирра через две секунды потеряла интерес, ей скучно. Я не расстраиваюсь, меня это, наоборот, смешит. Вот, пожалуйста, коротко о моей серьезной профессии, которой кормлю семью. Ребенку пофиг, ей другие вещи интересны.
Дети очень чувствуют настоящесть человека. И я понял, что могу дать эту настоящесть. Я все эти годы над нею работаю. Настоящесть – это искренность, умение брать ответственность и не паниковать, умение передать какие-то умения. Ты понимаешь, что ты не можешь притворяться перед ребенком. Перед камерой я умею притворяться – соблазнять, обманывать, героически погибать, спасать. Но ребенку все равно. Потому что это не настоящее. Игрой ребенка не обмануть. Мы, взрослые, из-за этого проигрываем. Начинаем что-то из себя придумывать, показывать с лучшей стороны, а дети видят все твои стороны. С ними невозможно врать. И через Марусю и Мирру я себя приобрел. Наверное, это и есть взросление.
– Мы любим с Миррой гулять– Как вас Мирра называет? С какими вопросами может обратиться?
– Называет Женей. Обратиться может с любыми вопросами. Она знает, что я в любой момент защищу от кого угодно, пойду разбираться с любыми врагами. Слава богу, она с нами разговаривает. Когда спрашиваю, как дела в школе, рассказывает. Мы стремились ей не врать и честно говорить, когда, допустим, кто-то из нас устал. Проще всего отвернуться от ребенка, но мы объясняли состояние. Например, прихожу я или Маруся, и хочется запереться в комнате и никого не видеть, ни до обнимашек, ни до игр. У меня был такой страх, что я приду домой, она увидит меня уставшим – все! Обида будет. Но если ты честно называешь свое состояние и она понимает, что это с ней никак не связано, боже, она иногда такие перлы выдает! Мирра умеет называть свои чувства, знает, что такое эмпатия, может ее проявить, понимает наше состояние. И, оказывается, для детей это не проблема. Для них большая проблема, когда они не понимают, что происходит. Они тогда начинают винить себя и все на себя перекладывать. Например, на днях мы записывали самопробы для Маруси. Я подкидывал ей реплики, снимал на телефон, а она играла. Мы в одной комнате, а Мирра – в другой. Мы играем, а там скандал. Мы поскандалили, поорали друг на друга, потому что так нужно было по тексту. Вышли, постучались к Мирре в комнату: «Ну, ты же поняла, что это были наши актерские дела?» – «Да».
– Чем вы все вместе, втроем, любите заниматься?
– У нас появились две собаки, одну завела Мирра, другую – Маруся. Это наши прекрасные чудовища, наши две клоунессы. Тоже две девочки, старшая джек рассел, а младшая – норвич терьер. Они занимают много времени, очень сильно нас развлекают. Мирра сфотографировала собак и сделала из фото стикеры, присылает теперь в мессенджере вместо смайлика.
ЕВГЕНИЙ МОРОЗОВЛика Брагина (специально для «ЗН»), фото из личного архива Евгения Морозова
Родился: 21 августа 1983 года в Симферополе
Образование: ВГИК
Семья: в браке с актрисой Марусей Зыковой
Карьера: актер, режиссер, сценарист. Снялся в 40 фильмах и сериалах, среди которых «Пепел», «Лондоград. Знай наших!», «Оптимисты», «Заступники», «Невеста комдива», «Зулейха открывает глаза» и другие
