ЕВГЕНИЙ БУЛКА на телевидении далеко не первый день. Сегодня он —ведущий программы «Наше утро» на ОНТ, которой недавно исполнилось десять лет
Евгений пришел в проект около семи лет назад. А стаж утреннего эфира у него еще с 2003-го, с «Добрай раніцы, Беларусь!» на БТ. Часто Евгений ассоциируется с человеком-праздником. И на вопросы «СГ» он отвечал в серьезно-шутливом тоне. На самом деле Булка — человек не только с юмором, но глубокий и обстоятельный. Мало кто знает, что он участвует в благотворительных проектах, концертах, которые проводятся в помощь нуждающимся. К тому же, например, у Евгения были налажены тесные связи с детским домом в Витебской области, которому он помогал. Затем учреждение расформировали. «Может быть, это связано с тем, что сейчас создают детские дома семейного типа. Но мне было очень больно, потому что я регулярно общался с детьми и педагогами детского дома из Витебской области. Собирал артистов, они приезжали к ним с концертами...»
— Евгений, часто ли бываешь в родном Бобруйске?
— Конечно. Там живут родители, поэтому приезжаю в Бобруйск несколько раз в месяц.
Это особенный город. И каждый, кто приезжает сюда впервые, всегда произносит такую фразу: «Не думал, что этот город именно такой!» Потому что даже пешеходные зоны там — это что-то невероятное!..
Если у меня появляются новые знакомые, то обязательно везу их в Бобруйск. Они постоянно говорят мне: здесь такое ощущение, что сейчас свернешь за угол и увидишь море. Может, это связано с тем, что бобруйская архитектура очень напоминает одесскую. И каштановая аллея у нас такая же, как на Дерибасовской. Поэтому у гостей и складывается ощущение, что они попали в курортный город.
Воздух в Бобруйске совершенно другой! После Минска он кажется сладким.
— Хотелось бы больше узнать о твоих родителях, жене…
— Они с телевидением никак не связаны. Мама раньше была активисткой, пела в хоре, играла в баскетбол, даже за республику выступала, когда училась в техникуме. Папа — кандидат в мастера спорта по велоспорту. Работал в МЧС. Сейчас он на пенсии, а мама продолжает работать диспетчером в Бобруйском горводоканале. А с женой мы познакомились на телевидении. Потом она решила оттуда уйти, занимается бизнесом…
— Когда ты собирался поступать на журфак, родители не были против? Может, мечтали о другой судьбе для тебя?
— Они доверяли моему выбору. Сказали: «Как ты решишь, так и будет». Я полистал справочник. Меня заинтересовало направление «информация и коммуникация», хотя было и желание пойти, например, в творческий вуз. Но подумал, что профессия актера слишком сложная и опасная в психологическом плане. У меня твердое убеждение, что актеры — люди без собственного лица, потому что им постоянно приходится примерять на себя характеры других. Из-за этого знать, какой ты на самом деле, очень сложно. И я решил, что актером можно стать, как показывает мировая практика, и без специального образования. В итоге выбрал учебу на журфаке.
— До поступления в вуз писал статьи, стихи?
— Стихи сочинял. В старших классах — очень много. И потом — на первом курсе БГУ. На разные темы.
— Евгений, мы затронули тему актерства, но ведь потом ты попробовал себя на сцене театра…
— У меня был опыт сотрудничества с Современным художественным театром. Я играл в постановке «Минск, я люблю тебя!»… Снимался и в мюзикле «Павлинка new», и в кино — в сериале «Выше неба». В мюзикле чувствовал себя очень свободно, было легко и интересно. А когда сыграл в театре, понял, что там играть очень непросто. Работа на сцене очень многомерна и требует определенных сил, состояния души. Актеры — героические люди.
Между тем театральный опыт у меня еще со школьных лет. Я играл в образцовом театре Дворца культуры в Бобруйске. Там ставили большие мюзиклы. Я участвовал в двух трехчасовых спектаклях. Один был о Евфросинии Полоцкой, а второй — про Федота-стрельца. И еще я играл в нескольких небольших постановках.
Что касается спектакля о Евфросинии Полоцкой, там такая интересная история любви, пронесенная сквозь годы: будто бы перед тем как уйти в монастырь, святая встретила парня-язычника. Его играл я. И через много лет, будучи настоятельницей монастыря, она снова его увидела во время стычек христиан и язычников…
— Довольно серьезный спектакль.
— Да. Зрители его смотрели со слезами на глазах. Постоянно были аншлаги. А во втором спектакле я играл главного героя — Федота-стрельца.
— Волновались тогда перед выходом на сцену? А теперь?
— Конечно, каждый раз волнуешься. Но такого, чтобы дрожали коленки, не бывает. Это волнение от ответственности, потому что есть разные проекты, есть прямой эфир. Но мне кажется, что можно волноваться до и после выхода на сцену, но как только на нее шагнул, уже нет времени переживать… И на сцене живешь в особом состоянии. Часто говорю о том, что я, наверное, не могу шутить без микрофона. Как только он появляется в моих руках, что-то щелкает, и я всегда знаю, что сказать…
— Дома ты такой же веселый?
— Дома я, скорей, зануда. Балагуром на кухне меня не назовешь.
— Ты всегда был таким позитивным?
— У меня практически нет детских фотографий, где я улыбаюсь. Везде серьезный. И до сих пор не люблю фотографироваться. Но смех и веселье окружали меня часто. Нередко срывал уроки в школе, когда начинал комментировать то, что говорила учительница. И она сама хохотала и выходила из класса… Наверное, уже тогда понял, что мне нужно делать что-то, связанное с шоу. Но о телевидении даже не мечтал.
— В семье были родственники, умеющие пошутить?
— Одного дедушку я не застал, но есть его фотография. Внешне мы с ним — одно лицо. Мама говорит, что он все время шутил. И второй дедушка с хорошим чувством юмора. Знает много разных поговорок, припевок. И солдатских — иногда они, правда, такие «соленые». Дома он шутит интересно, очень необычно.
— А что вызывает смех у тебя?
— Могу смеяться с абсолютной глупости, а могу — с умного, логичного юмора. С удовольствием смеюсь, когда смотрю советские комедии. Очень люблю наблюдать за детьми, за животными. Получаю от этого большое удовольствие.
— Евгений, как обычно отмечаешь 23 февраля? Это праздник для тебя?
— Считаю, что существует странное отношение к этому празднику. Кто-то говорит: «Ты не солдат, я тебя поздравлять не буду». Или, наоборот, мол, я не солдат, меня не надо поздравлять. Есть же на Западе День отца, и, считаю, что это тот праздник, когда на совершенно законных основаниях любая женщина может напомнить мужчине, что он мужчина. И ему будет приятно.
Обычно этот праздник выпадает на будний день, поэтому какого-то бурного празднования и пива из военной каски не бывает.
— В этом году исполняется 70 лет со дня освобождения Беларуси. Война затронула твою семью?
— Оба моих деда — ветераны. И прадед — участник партизанского движения. Поэтому для меня 9 Мая — особенный праздник. Помню, в детстве с тетей и мамой мы покупали цветы и с удовольствием шли на парад, который проходил в Бобруйске. И когда переехал в Минск, стал ходить на празднования 9 Мая. Как правило, я в гуще событий. Пока еще живы люди, которым можно лично сказать «спасибо», считаю, что это обязанность каждого живущего… Мой дедушка, которому в этом году исполнится 87 лет, всегда очень ждет Дня Победы, даже больше, чем собственного дня рождения.
— Какую роль в твоей жизни играет деревня?
— Все мои прародители из сельской местности. Мамины родные — из Красного Берега Жлобинского района, а по папиной линии — с Гомельщины и Витебщины. А мамин отец родом из Харьковской области.
Я много времени проводил в Красном Береге. Это уникальное место, красивое, с интересной давней историей. Там сейчас восстанавливают старинную усадьбу.
Когда мне в детстве говорили, что поедем в Красный Берег, я умирал от счастья. Потому что увижу кур, коров, может быть, мне покажут и теленка. Особое удовольствие испытывал, когда видел, что курица снесла яйцо, которое я с радостью относил взрослым. Несколько раз меня укоряли: «Зачем взял? У нее там кладка, неси обратно!» Они ждали цыплят, а я тут забираю яйца…
Помню, убирали картофель, и некому было водить лошадь по борозде. Эту работу доверили мне, девяти-десятилетнему. И вот я вел, вел лошадь, и вдруг она мне наступает на ногу. И останавливается. А я не знаю, что делать. Так больно! Заорать? И тут вспомнил: «Но!» Конь сошел с ноги. Обошлось без последствий. Синяки в детстве — это не беда…
В Красном Береге я любил ходить по старому огромному яблоневому саду. И по парку, где растут даже реликтовые деревья — там он шикарный. Причем, как я узнал, мой предок был садовником у местного помещика, и не исключено, что некоторые деревья сажал именно он.
— Чем любишь заниматься вне работы?
— Сейчас мое хобби — IT-сфера. Продвигаю несколько интернет-проектов, которые, на мой взгляд, облегчают жизнь тем, кто ими будет пользоваться. Создаю своеобразный путеводитель по товарам и услугам… Думаю, что это мое увлечение в ближайшем будущем станет бизнесом.
Еще люблю играть в бильярд и по случаю — в футбол. Для себя открыл недавно йогу.
— Теперь у всех на устах Олимпиада в Сочи. И победы наших спортсменов…
— Конечно, смотрел Олимпийские игры. Кричал, радовался за Дашу Домрачеву, за Антона Кушнира... Если бы можно было все восторженные крики белорусов, все эмоции перевести в деньги, никакой кризис в ближайшие десять лет нам бы не грозил (смеется)...
— Интересно, дома ведутся разговоры о работе? Или удается переключиться?
— С родителями обязательно говорю о работе. Им надо знать все. С женой мы обсуждаем участие в новых телевизионных проектах. А о рутинном не говорим.
— Какими домашними делами занимаешься?
— Мою посуду, иногда готовлю, естественно, пылесошу, выношу мусор, поливаю цветы.
— А что тогда делает жена?
— До бриллиантового блеска натирает кухню, она фанатка чистоты и порядка. Все должно быть на своих местах. А я разбрасываю вещи. И жена меня дисциплинирует, меняет исключительно в лучшую сторону.
— Евгений, насколько я знаю, ты человек без вредных привычек?
— Могу спать аж до 10.30 утра. И считаю это вредной привычкой. Иногда на меня находит подавленное состояние, тогда начинаю нудеть. Это очень вредная привычка — ходить с недовольной рожей.
— А кто твои друзья?
— Дружба для меня — особенное состояние. Очень просто стать моим приятелем, знакомым. Но друзей у меня немного. Это безотказные люди. Они для меня очень близкие. Два друга — врачи. Еще один — менеджер по продажам. А с четвертым учились вместе на журфаке.
— Не хотелось бы уйти в другой проект?
— Мне кажется, что более постоянного проекта, чем утренняя программа, на телевидении нет. Даже ведущие новостей могут меняться гораздо чаще, не говоря уже о каких-то других программах.
— В какой роли ты хотел бы себя еще попробовать на телевидении?
— Может быть, когда-нибудь хотел бы стать продюсером развлекательного проекта, сериала…
— У людей, которые на виду, всегда много не только доброжелателей, но и недоброжелателей. Как справляешься с негативным отношением, если оно бывает?
— Мне везет. Если перед концертом, который веду, могу услышать негативные высказывания, то у меня есть достаточно времени, чтобы это отношение полностью изменить. И у меня получается...
Телевидение — это такой магический инструмент, который очень умного человека может показать абсолютным дураком, красивого — уродом. И наоборот. Никогда не угадаешь, что именно с тобой сделает телевидение. Очень многое зависит от монтажа, настроения оператора, от того человека, который настраивает свет. Все это может создавать определенный образ… Сам иногда смотрю на экран, и многое не нравится… Но на концертах, чувствую, полностью меняю к себе отношение. Потому что там видят, как я работаю. И очень приятно, что люди хотят меня видеть снова и снова.
— Как ты считаешь, каких современных героев телевидению не хватает?
— Наверное, не хватает адекватных героев. У каждого канала есть какой-то свой определенный крен. НТВ — это динамичный, беспринципный канал. И герои сериалов и программ там соответствующие. Местами жестковатые люди. И если они сочувствуют, то лишь для того, чтобы в следующий момент задать такой вопрос, который желательно закончился бы инфарктом.
А что такое адекватный герой? У которого больше человечности и «настоящности». Это совершенно не исключает, что можно шутить, оставаясь при этом человеком. Можно высказывать свое мнение об искусстве, и пусть оно не будет экспертным, но оно будет настоящим. Вот таких героев, наверное, мало… На телевидении больше каких-то гротескных, слишком однозначных. Порой даже до неприличного. Зачем?
И проекты на телевидении, как правило, монохромные, назовем это так, черно-белые. А чтобы серединка?.. Конечно, это в чем-то связано и с требованием публики. Но наверняка зритель соскучился по герою, с которым даже через экран можно было бы поговорить по-настоящему…
— Евгений, спасибо за интересный разговор! Успехов во всех делах!
Вера ГНИЛОЗУБ, «СГ»
