Ева Польна: теперь шляпу носят только Михаил Боярский и я

Ева Польна показала «ТН» свои наряды и рассказала о том, зачем она надевала колготки на руки и за что в детстве мама ставила ее в угол.


— Если бы я в свои 10 лет попала в современный магазин, у меня бы, наверное, случился какой-нибудь детский инфаркт! В те годы я и помыслить не могла о том, что такое вообще бывает. И игрушки на любой вкус, и куча специальных детских брендов одежды, и коллекции на разные сезоны — летом одно, зимой другое. В моем детстве было все просто: завозился в магазины один вид курточек. Из Чехословакии или из Польши. Ну, максимум два вида. И вот те, кто успел урвать новинку, ходят в ней и зимой и летом. Одна половина города в одной курточке, другая — в другой. Вариантов никаких.

Меня спасала мама. Она была рукодельницей и прекрасно вязала и платья, и пальто, и жакеты. Но что-то cмыслить в моде я стала только к старшим классам, когда ситуация в стране изменилась и начали появляться в продаже вещи, ранее нам недоступные. А когда поступила в институт, поняла, что хочется зарабатывать деньги, чтобы все это себе позволить. У мамы с папой просить было неудобно, хотя они мне никогда не отказывали. Но мне было важно заработать самой.

Первым делом я купила себе джинсы. Настоящие — не турецкие, которых было навалом на всех вещевых рынках, а 501-е Levi’s. Это была моя мечта, и как же я была счастлива, когда они у меня появились!


Но самым больным вопросом был даже не поиск повседневной одежды, а закупка сценических костюмов. Я занималась танцами, и для подготовки к выступлениям нашего, как мы его называли, кружка «Умелые ноги» требовалась богатая фантазия и изобретательность. Однажды, помню, придумали себе микроплатья с сетчатыми рукавами. А где ее взять, эту сетку? Помозговали немного, взяли колготки «в сеточку», разрезали их посередине и надели себе на руки. Отлично получилось, кстати. Прямо иллюстрация к выражению «голь на выдумки хитра». Потом, уже много лет спустя, наблюдая на модных показах какого-то дизайнера моделей, которые нацепили себе на руки колготы, мы долго смеялись: все уже было придумано нами на заре туманной юности.

А еще помню такой случай. В начале 1990-х были модны дорогущие шляпы из бархата, напоминающие береты. Алла Борисовна в такой пела «Сильную женщину», помните? У нас в Гостином дворе они продавались, невозможной красоты по невозможной цене трех стипендий. И мы с подругой решили, что, если не можем купить, надо сделать самим. Нашли выкройку, добыли бархат. Знаете где? В нашем Доме культуры, где мы занимались танцами, висел такой богатый бархатный занавес. Мы все аккуратно сделали — отрезали совсем немножко, снизу сбоку. Там, где не было видно. И сделали себе два шикарных капора. Этой части кулис все равно никто никогда не видел, а мы зато были королевами.

Когда появилась группа «Гости из будущего», я не только пела, но и участвовала в создании костюмов для коллектива. И всегда пыталась внести нотку безбашенности. Мы решили, что раз мы «Гости из будущего», то и по фасону костюмов должны идти впереди планеты всей. Помню, что в начале 2000-х наши мальчики-танцоры выходили на сцену в юбках. Это сейчас никого такими мальчиками не удивишь, а тогда это было очень смело. Ткани использовали тоже самые неожиданные — чем-то похожие на современный неопрен. Сейчас из него не шьет только ленивый, а тогда и думать не могли. А у нас из него были топы, куртки. В общем, мы лет на десять обгоняли подиумы.

Я и сейчас всегда тщательно продумываю свои сценические костюмы. Стараюсь их шить, а не покупать готовые, потому что концертная одежда должна быть только твоей. Сидеть на тебе идеально, быть красивой, удобной, не стесняющей движений. Я выстаиваю по много часов на примерках, пока на мне все закалывают, подкалывают, просят поднять-опустить руки, смотрят, чтобы ничего не жало, не морщило. Но зато в результате получается то, что надо.

Впрочем, это не всегда спасает от неприятностей. Помню, пару лет назад я пела в клубе, была дикая жара, я вся мокрая, как гусь. Закончила песню и убежала за кулисы, чтобы переодеться. Времени на все про все было несколько секунд, а надо было успеть скинуть платье и надеть брюки, топ, пиджак, поменять туфли и аксессуары, нацепить на голову корону и снова выскочить на сцену. Брюки с тончайшей шелковой подкладкой, которая застревает на моих мокрых ногах. А время идет. Я кричу директору: «Режь подкладку!» Она раздобыла ножницы, и мы с ней вдвоем — ножницами, зубами, ногтями — оторвали эту подкладку. Хорошо, что брюки были из плотной ткани и отсутствие подкладки никак на них не влияло. Ребята на сцене уже сыграли вступление, видят, что я не выхожу, начинают что-то играть дальше, я нервничаю за сценой. В общем, один сплошной стресс был. Но справилась в итоге.

Я всегда была неравнодушна к шляпам. Любила рассматривать старые фотографии, на которых моя бабушка неизменно была в шляпе и перчатках. Раньше это считалось признаком хорошего тона. В шляпах ходили все — и не только работники культуры или профессора. Но и простые работяги с завода в шляпах шли. Люди ценили такое понятие, как элегантность, мужчины носили брюки со стрелками, пиджаки, пальто, дамы не выходили из дома с непокрытой головой, обязательно надевали косынки или шляпки. Так было принято, считалось правильным. А потом все исчезло. И теперь в шляпе только Михаил Боярский и я.

У меня очень много шляп дома. Есть такие, которые я ношу каждый день, а есть сценические головные уборы. Головной убор — волшебный предмет.


Он собирает весь образ воедино. Я могу надеть платье и пойти в нем в ресторан, и это будет что-то повседневное, но стоит добавить к нему какой-нибудь аксессуар из блесток и перьев на голову, как наряд моментально приобретает другое звучание, становится концертным. В английском языке есть понятие «headpiece» — оно означает любые объекты, которые можно разместить на голове и которые дополняют образ. Это и корона, и тиара — все, что способно нас украсить. Они, конечно, не всегда удобны. А еще шляпы при хранении занимают огромное пространство — их нельзя свернуть, скрутить или вложить одну в другую. Каждая должна лежать в отдельной коробке. У меня они занимают целую комнату.

С детства считала, что обязательно должна быть в наряде какая-то живинка. Надела черное строгое платье — и раз, к нему ярко-красные колготки. И наряд приобретает совсем другой вид. Впервые я настояла на своем дизайнерском видении лет в 7 — во что бы то ни стало хотела отправиться на улицу зимой в летнем платье. Ну, оно было очень красивое, невозможно его не надеть. И слушать какие-то там аргументы относительно температуры за бортом я отказывалась наотрез. Мама даже вышла из себя и поставила меня в угол, что случалось крайне редко. Я своих дочерей не переубеждаю. Хочешь? Иди! Только сверху штаны болоньевые нацепи.

Сейчас девочки уже достаточно взрослые и сами выбирают, что им носить. Старшей, Эвелин, 12 лет, и у нее начинается более сдержанный период в одежде — все темное, строгое. Младшая, 10-летняя Амалия, любит красоту — в девчачьем понимании: чтобы в наряде было место и рюшечкам, и бантику, и блесткам. Я могу им что-то посоветовать, но мои рекомендации из области здравого смысла. Например, призываю в пачке не кататься с горки или не выходить в тонких колготках на лыжню. А с точки зрения красоты — пусть экспериментируют. Когда еще, если не в их возрасте?
Ева Польна

Семья: дочери — Эвелин (12 лет), Амалия (10 лет)

Образование: окончила Санкт-Петербургскую академию культуры, Санкт-Петербургский колледж искусств

Карьера: с 1998 года пела в группе «Гости из будущего», была автором песен, постановщиком шоу, создателем эскизов костюмов. В составе группы записала 9 альбомов. В 2009 году объявила о начале сольной карьеры. Лауреат премий «Золотой граммофон», Top Hit Music Awards, чарта «Красная звезда» и др.
Мария АДАМЧУК, ТЕЛЕНЕДЕЛЯ

Фото Юлии ХАНИНОЙ
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter