Избежать нокаута
— Сергей Михайлович, вам не кажется, что сегодня развелось очень много театральных режиссеров? Раньше их можно было перечислить по пальцам, их имена были на слуху, а сегодня от новых имен в глазах рябит.— Театральный режиссер — человек, проверенный годами, на длительном промежутке времени. В Москве была шутка: «Мне исполнилось 55 лет, и я перестал быть молодым режиссером». У нас сейчас как? Молодой человек поставил пару модных спектаклей, и тут же критики говорят: «Рождение нового режиссера». Давайте посмотрим опыт Москвы. Рождаются громкие имена, про которых через год-два забывают, так как появляются новые. Если в течение десяти лет два десятка личностей пройдет, а останется одна — это уже хорошо. Это мне напоминает процесс вымывания золота. Не каждая земля способна родить Моцарта, Някрошюса или Станиславского. Такие люди появляются раз в столетие. Поэтому я считаю, что людей, по праву называющихся театральными режиссерами, у нас не так уж и много.
— Вы взялись за непростую работу — взращивать режиссеров. Это сложно?
— Для меня вырастить режиссера — это то же самое, что атомную подлодку поставить на боевое дежурство. Окончание вуза в данном случае можно сравнить со сходом лодки со стапелей. Потом проходят ее производственные испытания, потом первый выход в море, корректировка, новый выход в море и так далее. И только после этого она поступает на боевое дежурство. Похожее происходит и с режиссером. Кто такой вообще режиссер? Это уникальная профессия. Он не умеет рисовать, но диктует художнику, как это надо сделать. Он не умеет писать музыку, но рассказывает композитору, какая мелодия ему нужна. Он не играет на сцене, но вкладывает в каждого актера, как это делать. По сути, это конструктор ракеты. Королев! Он может не разбираться в каком-то процессе глубоко, но он знает, как создать спектакль. Он берет составные части и собирает уникальную композицию, которая существует только в рамках созданной им режиссерской концепции.
В чем процесс обучения? В академии студенты существуют в рамках учебной программы педагога — он дает им задания и помогает воплотить их на практике. Когда же выпускник приходит в профессиональный театр, за плечами уже никого нет — приходится все делать самому. Есть и еще одна деталь. Во время учебы студент имеет возможность работать от вдохновения к вдохновению. В театре он должен работать каждый день. И это тоже накладывает отпечаток.
По моим воспоминаниям, иногда возникает момент нокаута. Когда спектакль на выпуске, на тебя падает все: костюмы, декорации, музыка, актеры… На первых порах ты не знаешь, как с этим справиться: что здесь главное, что второстепенное. Мне было проще. На момент, когда получил режиссерский диплом, уже четыре года работал в театре. Я внимательно следил за тем, как работает Модест Абрамов в ТЮЗе — многому научился у него. Мне помогали в должности режиссера-редактора Андрей Андросик, Виталий Котовицкий, мой педагог Лидия Монакова. Путь от студента к режиссеру-постановщику — очень тонкий процесс.
Дойти до катарсиса
— Потому что Мария за пять лет хорошо себя зарекомендовала. И когда пришла заявка Бориса Ивановича Луценко на «ОбломOFF», мы с ним решили доверить эту постановку Маше. Борис Иванович стал художественным руководителем спектакля, то есть тем режиссером-редактором, который направляет студента. В случае нокаута поможет. Мне кажется, что такой опыт удался. Мария сумела и свою мысль пронести, и Борис Иванович своим опытом оградил ее от ошибок. На мой взгляд, это наилучший процесс вывода молодого режиссера. Признаюсь, вообще не хотел брать на курс Машу. Мне казалось, что она слишком юная, ведь пришла поступать сразу после школы. Думал: как этот цыпленок пойдет в режиссуру? Но за пять лет она сумела меня переубедить.
— Интересно, сколько ребят набирали пять лет назад и сколько осталось к выпуску? Найдется ли для всех работа в Беларуси?
— Набирали восемь человек, но одна студентка уехала в Москву к Хейфецу. Осталось пять парней и две девушки. Четыре человека остаются в нашем театре: кто-то будет актером, кто-то режиссером. Проблема в том, что сегодня поступают очень молодые люди. На наш курс двое пришли сразу после школы. Это не значит, что у них меньше таланта. Раньше была хорошая приписка: «Для режиссуры желательно первое высшее образование». Почему? Потому что режиссер — это системность, а ее как раз и дает высшее образование. Мы с народными артистами Беларуси Борисом Луценко и Ольгой Клебанович воспитывали ребят в актерско-режиссерском ключе. Я считаю, что ни один режиссер не поставит полноценного спектакля, не зная актерской профессии. Поэтому некоторые ребята не против побыть актерами, чтобы глубже почувствовать эту профессию. Мне кажется, это полезно.
— На ваш взгляд, молодежь должна ставить только современные произведения или ей позволено замахиваться и на классику?
— Классика это или неклассика — не главное. Куда важнее, как высказывается молодой режиссер, что современного он находит в классическом произведении. Был в Хабаровске и видел, что туда на работу часто приглашают молодых питерских выпускников, у них тоже незрелые спектакли, но есть и такие, которые номинируются на «Золотую маску». Для меня сценический результат — это спектакль с четко выстроенным катарсисом в финале. Или хотя бы озарением. Если этого нет, то работа не получилась. По каким причинам? Каждая — частный случай. Если молодой человек с самого начала выдает спектакль с катарсисом — это и есть рождение режиссера. Но одного раза мало. Это надо пронести через несколько спектаклей. Словом, главное — это то, что хочет сказать режиссер и насколько умело он это сформулирует в постановке.
Три этапа искушения
— Как вырастить хорошего режиссера?— Мои педагоги говорили: «Научить нельзя, но можно научиться». У кого учился Станиславский? Режиссер — это личность, которая говорит миру о чем-то важном, о том, чего другие не заметили. Я сейчас говорю о классической школе режиссуры. Ведь можно придумать один проект, найти экспериментальную площадку, пригласить несколько актеров и бабахнуть спектакль с матом — сегодня это может каждый. Это может сделать даже любой профессиональный актер, который умеет повести за собой. Драматург, художник, критик — да кто угодно сегодня это делает. Но если мы говорим о воспитании режиссера как профессионала, то это долгий путь, прежде всего самого ученика, который должен понимать, что, получив диплом, он еще не есть профессионал. Он еще не режиссер, даже если оголтелые критики назовут его гением после первой постановки. Я всегда говорю ребятам, что для режиссера есть три этапа искушения. Первый — когда ему нужно победить актера, чтобы он пошел за тобой. Второй — победить замысел. То есть ты что придумал, то и должен воплотить на сцене. Если сделал это, впереди появляется самое сложное искушение — победить себя. Ведь очень часто режиссер начинает ставить себя выше всех. Вот тогда он гибнет в собственной гордыне. Если ты и это победишь, тогда можно сказать, что ты — Режиссер.
Кадры из спектакля «ОбломOFF».
