Константин Симонов в 1943 году написал «Корреспондентскую застольную»:
— За военный провод,
За У-2, за «эмку», за успех…
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
Поспевали в немалой степени благодаря «эмке». Немцы, не вошедшие, а буквально въехавшие на своих разнокалиберных автотранспортных средствах в 41-м в СССР, хорошо знали толк в армейских автомобилях. И с удовольствием использовали совсем не предназначенные для армии, но отправленные на фронт советские легковушки ГАЗ-М-1. Как свидетельствуют историки, на начало войны в Красной армии их насчитывалось 10,5 тысячи. Хотя с количеством всех построенных с
Ее начали разрабатывать в 1933-м. Она пришла на смену устаревшей ГАЗ-А. «Крестным отцом» «эмки» стал талантливый инженер, главный конструктор ГАЗа А.А.Липгарт. Первые три опытных образца собрали в ян-варе
«Ford-40» сглаживались технически и эстетически. Первый серийный образец изготовили 15 марта 1936 года в 18 часов 30 минут. 17 марта он прибыл в Кремль за «высоким» одобрением. Недостатки заметили. Сталин напомнил о них даже двумя годами позже, когда экзамен держали пикап и фаэтон с новым мотором ГАЗ-11 и серьезно модернизированной подвеской. Первые «эмки» слабо тянули в гору и обладали «неустойчивой передней частью». Эти «детские болезни» Липгарт со своей конструкторской командой «излечил».
ГАЗ-М-1 был вполне комфортабельным. Впервые в отечественном автомобилестроении он имел регулируемое сиденье водителя, форточки на боковых окнах, пепельницу и прикуриватель. Двери открывались удобной ручкой, а мягкая обивка украшала салон.
Всю войну автомобиль эксплуатировали по максимуму. Безотказен, вынослив, на ухабах не «козлил», вполне приличная проходимость, неплохо тянул на разбитых дорогах. Что еще надо командиру полка, бригады? И для штаба дивизии нужная машина. Если бы печку в салон, но, увы, конструкцией это удобство, как и обдув ветрового стекла, не предусматривалось.
Модифицированный ГАЗ-11 с новым 6-цилиндровым двигателем отличался лучшей динамикой и устойчивостью. Под это шасси предложили кузов фаэтон, модель обозначили индексом М-11-40. Единственный образец вышел в
Вот она, солидная крепкая машина-карета под
Слышу рассказ военного шофера минчанина Николая Цыганика. С 1939 года служил он в штабе Западного военного округа. На «эмке» в 41-м отступал до Москвы со своим 867-м отдельным автобатальоном. За годы войны фронтовой шофер на практике изучил все легковушки. Были лучшие. Но «эмку», на которой покидал горящий Минск, забыть не может: «Ненадежная была машина. Часто ломалась. А военные начальники ничего знать не хотели. Чини и – вперед». Зимой красил черную машину белой краской. Или маскировал, обкручивая белыми простынями. Ватные брюки, валенки, полушубок, а пальцы на руках чернели – подмерзали. Часами иной раз ждал командира в неотапливаемой машине, бывало, в одном километре от передовой. Снаряды в тебя, а ты не смей отъезжать – командир вернется туда, где покинул машину, и быстро на другой огневой рубеж. Немецкие «мессеры» устраивали погони за «эмками», знали – там едет командир. А под колесами — мины. Надо бы остановиться, оглядеться, чтобы сманеврировать. Замешкаешься, а полковник или генерал кричит: «Трус!» – и взведенный пистолет тебе в бок. Едешь, все одно – от пули своего начальника погибнуть или от вражеского снаряда. Бог миловал. «Эмка» — это война.
А у Никиты Михалкова в «Утомленных солнцем» энкавэдисты орденоносного комдива – в «эмку», лицо — в кровь и по спецназначению. Вспомнила давнишний рассказ своего университетского преподавателя профессора Булацкого. События из тех же, что в кинофильме, предвоенных времен. Ночью он и все домашние выглядывают из затемненного окна квартиры. Подъезжает автомобиль знакомого силуэта. Из него – люди в штатском. Заходят в подъезд. Жильцы наготове, узелок в руках. Минуты ожидания стука в дверь – кажется, полжизни проходит. Из окна видят: кого-то уже выводят, толкают в машину, отъезжают. «Эмка» — страх.
Из мемуаров. Бесстрашный генерал-лейтенант Лукин в промозглом октябре трагического 41-го с двумя своими армиями прорывается из Вяземского котла. Топливо закончилось, тяжелую технику и автотранспорт уничтожают, чтобы не оставались врагу. Командующий приказывает слить остатки горючего из прожорливого правительственного ЗИС-101, который был в его распоряжении, и говорит шоферу, чтобы перебирался в штабную «эмку». На ней генерал выводил свое войско из окружения. «Эмка» равняется спасению.
В Беларуси «эмок» осталось несколько штук. Но ни одной аутентично восстановленной. Плоды профессиональной реставрации, вплоть до родного болтика, я видела осенью 2005-го на московской выставке олдтаймеров. Машина словно только что выехала из ворот завода. От ощущения, что можешь дотронуться до прошлого, пробирает дрожь. Специалисты из Королева, вернувшие старой машине молодость, получили диплом «За вклад в сохранение технической культуры России». Будет теперь автомобиль долго жить второй жизнью в частном музее одного бизнесмена, который собирает отечественные технические реликвии.
Уходят люди – процесс необратимый. Машины спасти можно. С ними продлевается историческая память.
