О защитном зонтике банкротов, навязчивых щупальцах кредиторов и сугубо «родных» неприятностях — в интервью с главой Ассоциации по антикризисному управлению и банкротству Игорем ОШУРКЕВИЧЕМ.
— Игорь Николаевич, антикризисный управляющий — профессионал, который сочетает в себе качества менеджера и экономиста-аналитика, финансиста и психолога, юриста и оценщика. Именно это и дает шанс предприятию-банкроту выбраться из ямы неплатежеспособности. Сегодня это особенно актуально для сельхозпредприятий. Но отвечает ли требованиям сегодняшнего дня закон, принятый в 2001 году?
— Институт экономической несостоятельности в Беларуси активно работает уже 16 лет. Основные задачи, которые решаются с помощью его механизмов, — восстановление платежеспособности предприятий, то есть санация, и вывод с рынка предприятий, которые уже никак не смогут работать, — ликвидация. И надо сказать, что в целом Закон «О банкротстве» поставленные задачи решает.
Но жизнь не стоит на месте, и реалии сегодняшнего дня вскрыли много вопросов и нюансов в законодательстве, которые тормозят работу. Собственно, мы давно говорили о них, но вход в процедуру банкротства более сотни сельхозпредприятий их заострил.
Одна из серьезнейших проблем здесь — подходы к понятию имущества предприятия-должника. Имуществом считается в принципе все: станки, фермы, готовая продукция, недвижимость и так далее. Как у нас говорят — конкурсная масса, за выручку от продажи которой погашаются долги перед кредиторами.
При ликвидации управляющий сначала обязан провести рыночную оценку имущества, согласовав с кредиторами стоимость услуг оценщика. Что, кстати, недешево. Далее утвердить в суде, выставить на аукцион, выждать месяц и только после этого начинается сама процедура продажи. Причем буквально каждый шаг надо согласовать с комитетом или собранием кредиторов, которые организовываются только лишь через два-три месяца после начала процедуры. Короче говоря, ты сначала должен выждать три месяца, пока сформируется комитет или собрание, потом запустить весь этот механизм, потратив еще четыре месяца. А деньги нужны не через полгода, а сегодня и сейчас, чтобы рассчитываться с поставщиками, за свет и газ, платить зарплату. И круг замыкается.
— Банкротство 102 сельхозпредприятий — первый массовый заход в процедуру и первая серьезная проверка работы закона. Есть ли здесь своя специфика?
— Как только сельхозпредприятие попадает в банкроты, приходит лизинговая компания и забирает технику. На чем и как работать? Каким образом финансово оздоравливать хозяйство? Снова упираемся в проблемы законодательства.
Что касается санации, ситуация практически та же. Первое, с чем сталкивается управляющий, придя на предприятие, — нужны оборотные средства. Надо сразу где-то взять деньги на элементарные вещи: закупить сырье, выплатить зарплату, рассчитаться за свет, газ и тому подобное. Хорошо, если на складе лежит ликвидная продукция, которую можно продать. Но, понятно, предприятие попадает в должники не просто так. Значит, в кредит или в лизинг уже никто ничего не даст. Поэтому первое, где можно взять оборотку, — продать невостребованное или неиспользуемое в хоздеятельности имущество: транспорт, оборудование, здание и так далее.
Это просто лишь на словах. На деле с момента начала санации до первых торгов на аукционе пройдет около восьми (!) месяцев. Как санировать, где взять деньги? Все это говорит о том, что все-таки закон писался для процедуры ликвидации. Санировать предприятия при таких условиях достаточно сложно.
— Антикризисный управляющий должен не только успешно вывести из кризиса, но и удовлетворить интересы сторон: сохранить рабочие места и зарплаты и возвратить долги кредиторам. Это небезопасное путешествие между молотом и наковальней?
— Это глобальная проблема. В мире есть несколько систем законодательства о банкротстве: продолжниковская и прокредиторская. Что это значит? В системе несколько игроков — предприятие, антикризисный управляющий и кредиторы. Так вот, прокредиторская система выстроена так, чтобы полностью рассчитаться с кредиторами. Судьба самого предприятия в принципе отходит даже не на второй, а на пятый план.
— То есть антикризисный управляющий, по сути, работает сугубо на кредитора.
— Да. Как правило, это ликвидация. Если оно все-таки еще рабочее, то управляющий, не вмешиваясь в хозяйственную деятельность, сразу же занимается поисками инвестора и передачей ему предприятия.
В продолжниковской системе банкротства в приоритете именно оздоровление, а проблемы кредиторов на втором плане. В нашей стране именно такая система, где главная задача управляющего — оздоровить. Он предпринимает все необходимые шаги, а кредиторы в сторонке ждут возврата долгов.
Но это только на первый взгляд. По нашему законодательству, при попадании в процедуру банкротства и назначении антикризисного управляющего все органы управления предприятия прекращают полномочия: наблюдательный совет, общее собрание акционеров, а директор увольняется. Все полномочия переходят к антикризисному управляющему. Кажется, что их очень много, что антикризисный менеджер может предпринимать любые действия, которые посчитает нужными, но… Над ним неумолимо стоит собрание кредиторов. Оно утверждает план санации, и от него нельзя уйти ни на шаг. Ты вроде бы с полномочиями, но одновременно обязан каждое телодвижение согласовывать. А на кону время и деньги. На мой взгляд, в процедуру банкротства кредиторы уж очень глубоко и сильно запустили щупальца. Законодатели-теоретики, видимо, хотели соблюсти какой-то паритет, чтобы, скажем так, и волки были сыты, и овцы целы. Но на практике процедура банкротства госпредприятий нередко заходит в тупик, потому что невозможно достичь баланса между интересами коллектива, управляющего и кредитора. Говорю честно, четко и конкретно: невозможно.
— Что поразительно: предприятия — государственной собственности, но и кредиторы в основном также.
— Кредиторам нужно только одно — отдай деньги. Пусть немножко. Но сегодня и сейчас. Они понимают, что за два-три года крайне сложно финансово оздоровить предприятие. Поэтому нередко кредиторы не утверждают планы санации, не согласовывают дополнительные расходы, которые невозможно было заранее предусмотреть. По сути, блокируется работа управляющего. Сегодня это распространенная тенденция, в том числе по сельхозпредприятиям.
— Игорь Николаевич, откровенно, разве реально сделать предприятие платежеспособным за два-три года?
— По закону, на процедуру отводится 2,5 года плюс полгода на разработку плана. Что касается 102 сельхозпредприятий, по указу Главы государства сроки предусмотрены гораздо большие — три года с правом продления еще на два. Восстановить платежеспособность предприятия за 2,5—3 года при данных условиях невозможно.
— А какие сроки даются в других странах?
— Приблизительно такие же. Но здесь вырисовывается сугубо наша «родная» неприятность — несвоевременное попадание предприятия в процедуру банкротства. Одно дело, когда проблемы только начались, есть понимание, что они становятся системными, и предприятие санируется. Это дает передых, какой-то шанс на оздоровление. Санация должна проходить быстро и своевременно. У нас же нередко только когда санировать уже нечего! Думаю, это особенно касается сельхозорганизаций, которые надо было начинать оздоровлять как минимум два года назад. Сегодня очень по многим из них есть большие вопросы.
— Правда ли, что антикризисный управляющий получает одну базовую величину в день? Негусто за то, что человек взялся поднять с колен лежачее предприятие.
— Да, управляющий должен за 700 рублей в месяц поднять лежачее предприятие. Так вот, чтобы затащить квалифицированных специалистов в процедуру, мотивация, кроме лозунгов о помощи стране родной, может быть только одна — соответствующая зарплата. Кстати, по законодательству, антикризисное управление — вид предпринимательской деятельности, а это подразумевает извлечение прибыли. Мы не говорим, что это должны быть какие-то заоблачные суммы, нужно просто обеспечить ему нормальные условия работы.
Но при этом даже в таких условиях мы работаем и добиваемся положительных результатов. У нас есть высококлассные управляющие, поверьте, способные и могущие взять и сделать. Благо государство нас слышит: сегодня совместно с нашей ассоциацией разработан проект постановления Совмина по стимулированию управляющего. На мой взгляд, система стимулирования в нем выстроена достаточно справедливо. Вознаграждение зависит от результатов деятельности. Получаешь прибыль — растет повышающий коэффициент. Зарплата управляющего завязана и на численности работающих, и на объеме финансовых потоков.
— По-моему, проблемы своевременности входа в процедуру банкротства и вознаграждения антикризисных управляющих — важнее и первостепеннее проблем кредиторов-банков.
— Согласен. Но сегодня, считаю, все-таки одна из приоритетных задач в процедуре банкротства — привлечение инвестиций. Это самый удобный вариант для захода инвестора. Ведь самая важная льгота для предприятия при банкротстве — замораживание выплат долгов. Работа начинается с чистого листа. Образно говоря, предприятие попадает под зонтик, который защищает от кредиторов. Зарабатывай! Но дальше наталкиваемся на проблемы законодательства, о которых говорил ранее. Что называется, читай пункт первый.
— Игорь Николаевич, благодарю за интересный и полезный разговор.
