Если друг оказался фройнд

О чем белоруска и немка пишут друг другу вот уже полстолетья

О чем белоруска и немка пишут друг другу вот уже полвека

Двенадцатого августа 2012 года в аэропорту Минск-1 приземлился самолет из Германии. Вместе с другими пассажирами с трапа сошли Карин и Манфред Миллер. В здании их ожидали с цветами  Валентина и Анатолий Домино. «Валья!» — закричал Манфред. Женщины побежали навстречу друг другу. Обнялись. Поцеловались. Это была не просто встреча. Карин и Валентина увиделись впервые в жизни, хотя до этого переписывались 49 лет. За полвека они отправили на двоих около 1300 писем.

 
 Валентина ДОМИНО с письмами от своей подруги из Германии.

Эта история началась в 1963 году. 12-летняя школьница Валя Климович из деревни Нивищи Березовского района в поисках товарищей на немецком языке написала письмо в школу города Альтенберга. Откликнулась Карин. Ответ был на русском: «Я Карин Хенель. Мне 12 лет, учусь в пятом классе и тоже хочу переписываться».

— Адрес мне подсказала старшеклассница, — вспоминает Валентина Андреевна. — Первое письмо ждала месяц. Пока шел ответ, каждый день ходила на почту. И даже подружилась с почтальоном, помогала ей сортировать письма и газеты.

 
 Одна из открыток, присланных от Карин.

В посланиях девочки рассказывали друг другу об учебе, семье: у Вали были два брата и сестра, у Карин — шесть братьев и две сестры.

— Она часто присылала фотографии. Вот, например, снимок, сделанный возле их дома, тут она с младшими детьми, — собеседница показывает черно-белую карточку. — В то время в моей деревне люди точно так же одевались и хаты с заборами были такими же. А однажды Карин прислала мне открытку Альтенберга, где крестиком обозначила свой дом. Просила взамен панораму Нивищей, но у нас такие не продавались.

 
 Такой Валентина была в юношестве.

А еще девочки обменялись пионерскими галстуками: в каждой из стран их легко можно было купить в магазине. Вот только в СССР они были красные, а в ГДР — синие.

— В одном из писем она попросила прислать ей бабушку, — улыбается Валентина Домино. — «Что за бабушка?» — спросила я в ответном послании. Оказалось, матрешка. Чтобы я поняла, в своем следующем сообщении подруга ее нарисовала. Подарок я купила, вот только отправить не смогла: на деревенской почте бандероль в ГДР не приняли, а ехать без родителей в Березу я не рискнула. В общем, презентовала я ей «бабушку» только при личной встрече… через 49 лет.

 
 Она училась в педучилище, а потом стала преподавать немецкий.

Валентина Андреевна берет в руки письмо 1967 года.

— Мне оставался год до выпускных экзаменов, — вспоминает она. — А у Карин к этому времени в жизни произошло немало перемен: она заканчивала училище, осваивала профессию часового мастера на механическом заводе, и у нее появился парень Манфред. «13.10—14.10 мы были в Чехословацкой ССР, и там мы verloben» — читает и тут же переводит письмо подруги собеседница. — Я тогда не могла догадаться, что значит это «verloben», а ведь до этого все письма разбирала без словаря. Глянула в книгу — «обручились». И еще подумала про себя: и правда, откуда мне, школьнице, знать такое слово.

 
 Во время работы в школе.

После школы Валентина поступила в Волковысское педучилище.

— Во время учебы я писала подруге об экскурсиях: с группой мы часто путешествовали по стране. Больше всего меня впечатлила поездка в Хатынь. Тогда, в 1969-м, мемориал только открыли, а в этом году ему уже 45. Карин к тому моменту стала фрау Миллер, и у них с Манфредом родились сын Эрик и дочь Ангела.

Перебирая конверты, Валентина Андреевна вспоминает, что в то время письма часто приходили вскрытыми. Иногда, видимо, чтобы содержимое не потерялось, их кто-то перевязывал тесемкой, а порой на конверт приклеивали записку: «Пришло в раскрытом виде».

 
 На этом снимке Валентина уже взрослая женщина.

Под руку попадается «четырехугольник» 1972 года.

— Я как раз поехала работать по распределению в деревню Кузьмичи Любанского района и поступила в МГЛУ, в ту пору он назывался Минский институт иностранных языков, на факультет немецкого, — вспоминает Валентина Домино. — В сообщениях, которые тогда приходили от подруги, меня удивляло, насколько патриотично в ГДР относились к СССР. Карин пишет: «Мальчик из класса нашего сына ездил с родителями в Москву, а потом долго рассказывал одноклассникам, как ему там понравилось. Счастливый Эрик признался ребятам, что и к нам приедут гости из Советского Союза. Дети любят слушать рассказы о СССР, дома мы часто говорим о тебе и твоей стране», — зачитывает собеседница и берет конверт с письмом 1976 года: — «Вчера в Альтенберге праздновали 1 Мая, мы гуляли всю ночь. А 5 мая у нас в училище пройдут социалистические соревнования, и мы с Манфредом обязательно будем в них участвовать».

 
 Муж Анатолий.

— В 1976 году я решила вернуться к маме в Березовский район. В деревне Стригинь мне предложили вести немецкий. Здесь же я встретила своего будущего мужа — Анатолия. Помню, писала Карин: «Он пришел к нам с девчонками, мы жили вчетвером на квартире, в гости с химиком. Так и познакомились. После свадьбы я стала Домино». Позже Анатолий Афанасьевич работал учителем физкультуры. У нас родились трое чудесных детей — Светлана, Андрей и Сашка, — собеседница скромно улыбается и открывает еще один конверт 1976 года: — «У меня к тебе просьба, — пишет Карин. — Мы купили советский магнитофон «Весна», и в нем две детали капут. Могли бы вы переслать нам их с вашей Родины?» В конверте было 15 рублей. К сожалению, хоть объездили мы немало магазинов, нужных запчастей не нашли.

 
 Карин МИЛЛЕР (в центре сверху) со своими братьями-сестрами.

Со временем к переписке подруг подключился Манфред.

— Он любит шрайбать длинные письма, — Валентина Андреевна показывает двойной лист, исписанный с двух сторон в каждую клеточку. — В 1989-м мы с Анатолием пригласили немецких друзей в гости. Как-то возвращаюсь из школы, смотрю: в почтовом ящике открытка. Обратный адрес — ФРГ. На ней рукой Манфреда написано: «Здесь есть все, и все дешево». Позже мне пришло от них большое письмо, где они объясняли, что приехать не смогут, потому что теперь живут в ФРГ. Переезда они ждали пять лет. Дети же (к тому моменту они уже были взрослыми) остались в ГДР. Жизнь друзьям пришлось начинать с нуля: у них было всего сто марок, которые Манфред перевез в ботинке.

 
 Она же в юности.

В 1990-м «стена» рухнула, и сын с дочкой смогли навестить родителей.

У семьи же Домино в 1990-х случилась беда: у младшего сына Саши обнаружили опухоль легких. Мальчика не стало…

— До сих пор не могу отойти от этого горя, почти не ношу светлую одежду, — Валентина Андреевна плачет. — Полтора года я не писала Миллерам. Они же в своих письмах очень поддерживали нашу семью, каждый раз предлагая приехать к ним в гости.

 
 На железном коне.

В Германии из Домино была только Светлана. Но повидаться с Карин и Манфредом она не смогла: их в тот момент не было дома, а сообщение с телефоном друзей затерялось.

— Сейчас мы чаще всего пишем друг другу SMS. Электронной почтой не пользуемся. Миллеры много путешествуют и принципиально не покупают компьютер. А еще мы отправляем друг другу много открыток. Вот они недавно прислали карточку из Египта, вот — из Шри-Ланки.

В 2012 году подруги встретились.

— Перед приездом Карин попросила выслать фотографию нашей семьи: боялась не узнать, — вспоминает Валентина Домино. — Я тоже волновалась, что не смогу найти ее в толпе. Все-таки 49 лет я видела ее только на фото. Но друг друга мы заметили сразу. Приехав домой в Стригинь, мы полночи разговаривали. Я смотрела на Карин, вспоминала ее снимки 20-летней давности и думала: за это время она совсем не изменилась — такая же пухленькая и волевая.

 
 Муж Карин Манфред с детьми.

У подруг по переписке оказалось много общего: они любят вязать, выращивают дома цветы и вкусно готовят.

— Но в отличие от меня, Карин не поет, поэтому «Подмосковные вечера» мне помогал тянуть Манфред, — улыбается собеседница. — А еще лет десять я хотела у них спросить, что значит «laufen». Видимо, это диалектное слово, потому словарь его переводит, как «бежать», но по контексту письма у него другое значение. Решила уточнить. «Манфред, а сколько времени в день вы laufen?» — спрашиваю. Он: «Часа два». Я смотрю на него удивленными глазами, потом только соображаю попросить: «А покажи мне, как вы laufen». Оказалось, это значит «быстро идти».

 
 Миллеры в одном из своих путешествий.

Вечером перед отъездом Миллеров подруги долго болтали на кухне.

— Чувствую, что знаю тебя давным-давно, — говорила Валентина, обнимая Карин.

— Так мы уже полвека общаемся, — улыбнулась та. — Не стало СССР и ГДР, а наша дружба сохранилась...

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter