В строгом здании ЦК он сразу направился к бюро пропусков, заявив:
— Хочу попасть на прием к Первому секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущеву.
— Хорошо, — ответили ему. — Кто вы и откуда?
— Михаил Русакович из городского поселка Старобин Минской области...
Пока за окошком заполняли бумажку, к Михаилу подошли двое широкоплечих молодцов с короткими стрижками. Культурно предложили:
— Вы устали с дороги. Нужно отдохнуть.
Посадили в черную “Волгу”. Поехали. Остановились у дома № 55 на улице Маяковского. На вывеске которого значилось: “Психиатрическая больница”...
...Началась эта история в трудное время, когда почти все было в дефиците. Люди с утра пораньше толпились у дверей магазинов в ожидании хлеба и, как только он появлялся, выстраивались в длиннющие нервные очереди. Именно в такой ситуации жена первого секретаря Старобинского райкома партии Федора Романцова передала продавщице через головы женщин деньги, сказав: “Две буханки”.
Стоявший недалеко Михаил Русакович возмутился: “Почему без очереди? Чем вы лучше этих женщин, потерявших на войне мужей?”
Устыженная и разобиженная супруга главы района тут же ретировалась. А для борца за справедливость настали трудные дни. Сразу забылось все: как четырнадцатилетний Миша во время войны наравне со взрослыми вкалывал по 20 часов в сутки, как его, малолетку, в виде исключения приняли в ряды ЛКСМБ, потом избрали первым секретарем комсомольской организации колхоза “Ударник”... Первый секретарь явно затаил злобу. Куда ни устроится Русакович на работу, его тут же увольняют, дают явно не свой совет: уезжал бы ты, парень, из района!
Жаловался Русакович в Минск. Приезжали проверяющие. Убеждались: Михаил не пьет, не курит, не сквернословит, честно работает, правда, резко реагирует на несправедливость, но это же не правонарушение... Давали ему работу, проверяющие уезжали, его опять увольняли. Отчаявшись, Русакович и подался в Москву искать правду...
...В психушке на протесты Михаила никто не обратил ни малейшего внимания. Сказали: утром разберемся. Выделили кровать. Только Русакович прилег, как к нему начал пробираться лохматый тип с горящими глазами. Другой остановил его ударом ноги в грудь... Та ночь для Михаила показалась самой длинной в жизни: кто-то визжал, кто-то пел, кричал.
Утром врач осмотрел Михаила и вынес вердикт: пациент абсолютно здоров. Оказавшись за воротами больницы, Русакович даже не вспомнил о ЦК КПСС. Он, кажется, обгоняя звук собственного дыхания, рванул в родной Старобин, видевшийся из неожиданного московского далека оазисом спокойствия и благополучия.
Но козни продолжались. Из района Русакович не уезжал из принципа. В Минске его начали относить к склочникам. И Михаил решил повторно штурмовать Москву. С учетом уроков психушки. На 35 страницах описал свое противостояние с районным руководством. В приемной ЦК не стал заявлять о желании встретиться с главой государства, а скромно передал жалобу дежурному офицеру. Тот коротко прокомментировал: все зависит от того, в чьи руки твоя исповедь попадет. Михаила поселили в гостиницу, обеспечили самым необходимым, сказали: ждите приглашения.
Через пару дней пригласили. Повели сначала через одну приемную с секретарем и милиционером, затем через вторую. Открылись двери просторного кабинета, и Михаил Анисимович увидел за столом члена Президиума ЦК КПСС, министра культуры СССР Екатерину Фурцеву, словно сошедшую с портретов, которые носили на первомайских и октябрьских демонстрациях. Екатерина Алексеевна шагнула навстречу, протянула руку. Взволнованный старобинец пожал ее так, что хозяйка кабинета слегка поморщилась.
— Сразу видно, что спортсмен, — отметила она и через короткую паузу спросила: — Как ваша мама?
Михаил увидел на столе свою рукопись с многочисленными пометками красным карандашом. Воодушевленный таким вниманием, начал изливать душу. Член Президиума ЦК умело поддерживала беседу. Которая затянулась на целых два часа. В заключение Екатерина Алексеевна поинтересовалась:
— Вам уже под тридцать, почему не женитесь?
— Как же семью содержать, если работать не дают?
Министр понимающе вздохнула. В приемной Михаилу Русаковичу сказали: езжайте в ЦК КПБ, там вас ждут.
В Минске, куда он не раз, но безрезультатно, обращался, Михаил решил не полагаться на волю случая, а попасть непременно к высшему партийному руководству. Но уже у входа в здание ЦК КПБ его пыл остудил старшина милиции. Дескать, куда пригласят, туда и пойдешь. Выслушав мрачную исповедь, проникся к посетителю сочувствием. И вполголоса сказал:
— Скоро подъедет секретарь ЦК Машеров, мужик простой и справедливый. Он разберется. Ты будь недалеко. Как только машина остановится, Петр Миронович откроет дверку, бросайся с письмом к нему. Я буду кричать: “Стой! Назад!” — но ты не слушай, беги...
Все разыграли как по нотам. Машеров с любопытством посмотрел на Русаковича, но жалобу взял. Вскоре Михаила пригласили в ЦК КПБ. Побеседовали, направили в Минский обком партии. Там с настырным гостем встретился первый, второй секретари. А третий показал на незнакомого мужчину, сидящего в кабинете:
— Знакомьтесь: новый первый секретарь Старобинского райкома партии Николай Федорович Прокопенко. Направляется на новое место работы, может вас подвезти.
В машине ехал и заведующий отделом пропаганды и агитации райкома. В дороге, длившейся более трех часов, Николай Прокопенко пытался побольше узнать о районе, руководить которым ему доверили. Но заведующий отделом отвечал скупо или вообще не знал, что сказать. Зато Русакович почти на все вопросы давал полные ответы, сопровождая их любопытными деталями.
— Вот вас, Михаил Анисимович, я и возьму к себе заведующим отделом, — то ли шутя, то ли серьезно сказал первый секретарь.
— Не возьмете, — ответил Русакович.— Я не член партии, да и семилетку не окончил.
— Чего же так? — удивился Прокопенко.
— Опять строптивый характер подвел, выгнали из школы...
Михаила, хорошо играющего в футбол, волейбол, знающего толк в лыжах, беге, шахматах, шашках, направили физруком в Старотерушковскую среднюю школу. Там Русакович продемонстрировал еще одно свое достоинство. Как-то приехал Прокопенко в школу, а там на месте пустыря — молодой парк в две сотни деревьев. Оказалось, молодой физрук смог мобилизовать на благородное дело учеников и учителей...
— Такие организаторы нужны и району, — сказал первый секретарь райкома Михаилу Анисимовичу при встрече. — Предлагаем должность заведующего отделом райисполкома по физкультуре и спорту. Но нужно малость подучиться...
Михаил Русакович засел за учебники. Окончил экстерном среднюю школу, потом юридический факультет БГУ — заочно. Перед выходом на пенсию 17 лет работал начальником отдела кадров, избирался секретарем партийной организации ПМК-10. Не оглядываясь на чье-то мнение, делал то, что велели долг и совесть: седовласый, он гонял с подростками футбольный мяч, занимая призовые места в районе, области, ездил в гости к бывшей соседке, народной артистке СССР Галине Макаровой, хотя прекрасно знал, что она — дочь царского полковника Чеховича, внучка церковнослужителя...
На одном из субботников бывший первый секретарь райкома Федор Романцов извинился перед Михаилом за несправедливо принесенные ему страдания и жизненные неурядицы. Но Русакович к ним уже как-то привык. Простой люд, зная его энергию, принципиальность, постоянно идет с просьбами: разберись в этом, помоги в том. И сейчас 77-летний Михаил Анисимович избран старостой Старобина, депутатом поссовета, председателем совета ветеранов войны и труда поселка, три десятилетия руководит комиссией, контролирующей местную торговлю. Часто идет к руководителям, требует, просит, ругается...
Трудно? Михаил Русакович не жалуется. Вместо ответа с улыбкой напевает песню своей молодости: если б снова начать, я бы выбрал опять бесконечные хлопоты эти.
