 Татьяна ФИРИСЮК |
 Александра ДИКАН |
 Светлана НАГИБОВИЧ |
 Павел СЕРДЮК |
С. НАГИБОВИЧ: — Мы стояли у истоков нормативных документов по предабортному консультированию. В РНПЦ «Мать и дитя» разрабатывали проект приказа, инструкцию, специалисты контролировали их выполнение. Ведь проблема абортов не сугубо медицинская, она затрагивает комплексно здоровье, культуру, воспитание. Если в 2006 году на тысячу женщин фертильного возраста (15—49 лет) приходилось 22,1 аборта, то в 2015-м – 12,8. На каждые сто родов было 60,7 аборта, а стало – 24,8. Три года назад на законодательном уровне ввели консультирование перед абортом. В поликлиниках, больницах, медцентрах появились должности психологов, работают волонтеры. И уже есть результаты. Около 10 процентов из тех, кто сначала решил сделать аборт, оставили беременность. Каждая жизнь для нас ценна. Поэтому психологическая помощь нужна. Сегодня каждая женщина, если хочет сделать аборт, получает направление на психологическое консультирование. Психолог видит структуру причин, по которым идут на аборт. Это очень важно, чтобы знать, на что влиять и как помочь.
Т. ФИРИСЮК: — Я психолог и координатор программы «Уроки жизни». Работаю с молодежью, консультирую в поликлинике. К любому человеку нужен особый подход. Некоторые с порога заявляют: «Можете даже не уговаривать, все равно сделаю аборт!» Но и они во время диалога меняют отношение, решают оставить ребенка. Другие, как выясняется, и не пошли бы на такой шаг, но им элементарно не с кем было посоветоваться. Главная цель консультации – сохранение жизни. Важно дать максимальную информацию. Каким бы ни был итог нашей встречи, отношение к аборту будет уже абсолютно другое. По своему опыту знаю: даже те, кто однажды решился на эту операцию, второй раз, скорее всего, ее уже не сделают. Кто оставил беременность – не жалеют, хотя у некоторых, по их представлениям на тот момент, была безнадежная, безвыходная ситуация. И очень приятно, когда я потом, через год, получаю СМС: «Спасибо, что вы участвовали и были в моей жизни…»
«СГ»: — Какие причины называют те, кто хочет прервать беременность?
Т. ФИРИСЮК: — Абсолютно разные. Нередко среди главных – сложные взаимоотношения с отцом ребенка. А бывает, дама сильно увлечена карьерой. У нее уже есть один ребенок, она не желает оставлять бизнес. Другая женщина во время беседы призналась, что ей дали повышение по службе, хочет поработать на новой должности. После консультации приняла решение сохранить ребенка. А через два дня все же пришла за направлением на аборт. Выяснилось, что поинтересовалась у знакомой, насколько это опасно. Та убедила, все нормально, дескать, сама сделала два аборта. Но нормально быть не может! Это противоестественное прерывание жизни ребенка, независимо от срока его внутриутробного развития. Оно отражается не только на теле женщины, но и на ее духе и душе, приводит к психосоматическим или психическим расстройствам. Многие сталкиваются с постабортным синдромом, испытывая депрессивное чувство вины, перерастающее в скорбь. И не каждая готова это пережить, к этому невозможно подготовиться. Мы можем оказать психологическую помощь, выслушать, поддержать. Есть специальный курс группового психологического консультирования для переживших аборт.
А. ДИКАН: — Наша организация рассматривает женщину как личность, правовой субъект. Она носительница определенных прав и может использовать гарантии, которые закреплены законодательством. Только она сама вправе решить, что делать в области материнства, как распоряжаться своими репродуктивными правами. Важен момент обязательности психологического предабортного консультирования. Ситуации бывают разные. Кому-то нужна полноценная консультация, кому-то нет. Никто, кроме матери, не может распоряжаться ее телом, не сможет понять, что это значит для нее.
Да, подготовлены хорошие психологи, открыты кабинеты для консультаций. Но тот факт, что на приеме у врача дается направление… В принципе, мы понимаем, что пациенток немного обманывают, ведь по закону это должно быть добровольным. Другое дело, если гинекологи в поликлиниках говорят: такая возможность есть. Есть право до 12 недель сделать аборт, она приняла решение. А ей ставят условие: сначала — к психологу. Считаю, что это нарушение прав, законодательства. По Закону «О здравоохранении», конкретно в статье 27, женщине предоставляется право самостоятельно решать вопрос о материнстве. В организациях здравоохранения условия для предабортного психологического консультирования должны быть, не спорю. Но это не значит, что женщины обязаны туда идти в принудительном порядке. То же и в соответствии с Законом «Об оказании психологической помощи». Никакой обязанности проходить предабортное консультирование нет. Если же беременную понуждают к прохождению этого консультирования, то она вправе обратиться письменно к главврачу медицинского учреждения с просьбой о разъяснении, почему ее заставляют его проходить.
С. НАГИБОВИЧ: — Нигде не прописано, ни в одном приказе, что, если пациентка не пройдет это консультирование, ей будет отказано в помощи.
А. ДИКАН: — В практике есть разные ситуации. Не хочу обобщать. Многим это нужно, они идут к психологу с желанием, потом принимают решение сохранить ребенка. Важно понимать: мы выступаем не за аборты, а за свободный выбор беременной. Ей должны помочь принять решение независимо от того, каким оно будет. То есть помочь разобраться в сложной ситуации, прийти к определенному выбору. А не просто отговаривать.
П. СЕРДЮК: — Хотелось бы услышать конкретные факты и примеры.
А. ДИКАН: — В нашей организации открыта информационно-правовая линия для тех, кто столкнулся с ситуацией дискриминации.
«СГ»: — Вам жалуются женщины, что их обязывают?
А. ДИКАН: — Я не могу называть конкретно клиенток, их ситуации. В жизни много разных обстоятельств. Ей надо не только родить ребенка, но и вырастить, дать будущее. И если она сомневается, какое принять решение, психологи должны помочь в этом. А у многих консультантов, которые нередко выступают от церкви, сразу идет уклон на то, что аборт — это убийство, нечто ужасное, то, за что она всю свою жизнь будет и должна чувствовать вину.
П. СЕРДЮК: — Объясню, почему чаще всего мотивированы христиане. Это определенный тип мировоззрения, и он базируется на ценности жизни, ее истоков. Изначально нас призывали к изобильной жизни. Мы же действуем сейчас, как тяжелобольной человек: экономим силы, боимся рожать. Почему Минздрав сотрудничает с традиционными конфессиями? Представители медицинского сообщества в сфере акушерско-гинекологической службы чувствуют уже много десятилетий определенную тяжесть. Ответственность и права, которые пытаются реализовывать беременные, автоматически перекладывают на медика – человека, дающего клятву Гиппократа. Цель его профессии — сохранение жизни! Почему аборт — та мера, которая позволяет женщине чувствовать себя не ущемленной в правах? Считаю, именно он дискриминирует женщину. Как бы сводит ее на очень низкую цивилизационную ступень. Ведь наша современница образованна, пользуется смартфоном с приложениями, позволяющими ей отследить цикл. Она понимает внутреннюю логику своего физиологического устроения, механизмов репродукции, может спокойно избежать зачатия, если не желает.
А. ДИКАН: — Но она не одна принимает участие в этом процессе…
П. СЕРДЮК: — Почему тогда она в этом случае единственный субъект права, которое должны обеспечивать государство и закон? Как минимум мы должны говорить о том (и это очень важный момент), что в зачатии жизни участвует не один человек. И в этом смысле мы дискриминируем друг друга – мужчину, женщину, ребенка. И врача, который становится «заложником». Еще на старте пилотного проекта по психологическому консультированию была проведена серьезная работа. К сожалению, некоторые массмедиа искажают серьезную и планомерную дискуссию, формируют стереотипы – якобы консультанты «отговаривают» от аборта. Вместо серьезного разговора вульгарные, брутальные словечки.
А. ДИКАН: — Вы говорите, женщинам нужна психологическая помощь. Но чтобы быть психологом, надо пройти соответствующее обучение. Но почему эту работу возложили на церковь? У нас большой вопрос: кто оказывает пациенткам профессиональную психологическую помощь?
«СГ»: — Священнослужители тоже участвуют в этой работе?
П. СЕРДЮК: — Те, кто имеет медицинское образование. Доабортное консультирование введено как норма в Закон «О здравоохранении». Министерство здравоохранения очень внимательно и скрупулезно отслеживает и контролирует степень референтности, статуса того человека, который общается с теми, кто решился на аборт. Сегодня ведется подготовка специалистов в БелМАПО. Это не самодеятельность, это серьезный запрос, который сформирован в обществе. Открытые данные Белстата нам говорят о том, что население в Беларуси сокращается, компенсация проходит только за счет миграционных процессов. Поэтому государство обращает на это внимание.
С. НАГИБОВИЧ: — В защиту новой жизни — идеология не только здравоохранения, но и государства в целом. К решению этой проблемы подключаются конфессии, общественность, волонтеры. Последним, кстати, не платят, а они видят свой смысл существования в защите другой жизни.
А. ДИКАН: — Мы делаем выводы из конкретных ситуаций. Когда даете направление на консультирование, говорите пациентке, что это добровольно?
С. НАГИБОВИЧ: — Наша задача – предоставить возможность доабортного консультирования. Врач рекомендует, но у каждой есть право отказаться, принять другое решение.
Т. ФИРИСЮК: — Почему мы молчим о том, что право ребенка не учитывается. Просто это личность, которая не может за себя постоять.
А. ДИКАН: — Первые три недели – это еще не личность.
Т. ФИРИСЮК: — Если женщина беременна – кого она носит? Конечно, ребенка!
С. НАГИБОВИЧ: — Это уже человек!
П. СЕРДЮК: — Вопросы демографии – вопросы нашего будущего, мыслей о перспективе. Есть очень важная библейская заповедь: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею…» Процесс, который запущен в нашей и соседних странах, говорит, что происходит обратное. Нас становится меньше, и в какой-то момент придем к тому, что эта земля была наша, но мы не смогли ее освоить. И сегодня даже социальная господдержка для многодетных семей не дает порой нужного эффекта. И в этом смысле на первый план выходит вопрос внутренний, личностный, мировоззренческий.
А. ДИКАН: — Но я смотрю с точки зрения той, которая забеременела. А ребенок был не запланирован, да и будущий отец отказался ее поддерживать. Нет родителей, или они не могут или не хотят помочь. Как одной вырастить малыша? Почему никто не говорит о том, что нужна поддержка дальше? Государство должно расширять социальные гарантии. Почему мы не говорим о введении образования в области сексуального и репродуктивного здоровья, о методах контрацепции? У нас этому в школе не учат – до сих пор тема табуированная. А ведь грамотные методы контрацепции и соответствующие знания в этой области – возможность избежать нежелательной беременности.
С. НАГИБОВИЧ: — У нас есть центры планирования семьи с просветительскими программами для подростков. Я в профессии 25 лет. Проработала 18 лет во 2-м столичном роддоме. Там еще в середине 90-х годов был открыт первый подобный центр. Сегодня такие учреждения есть по всей республике. Работают врачи-гинекологи, психологи, медики, ведется индивидуальный консультативный прием. Специалисты готовы ответить на вопросы о физиологии, контрацепции, незапланированной беременности. Не всякие родители готовы и могут грамотно вести разговор на эту тему. Результат? За последние 11 лет более чем в три раза уменьшилось количество абортов у несовершеннолетних. У девочек в возрасте 14—17 лет снизилось с 2,6 на тысячу женщин этого возраста в 2006 году до 0,8 промилле в 2015-м. Это говорит о целенаправленной, кропотливой работе.
А. ДИКАН: — Вряд ли можно найти человека, который обрадуется аборту. Но ни в коем случае нельзя называть его убийством: в соответствии с Уголовным кодексом нашей страны убийство – это уголовно наказуемое деяние, за которое сажают в тюрьму. А аборт – это законное право женщины на сроках до 12 недель.
Т. ФИРИСЮК: — Но ведь, по сути, сами не убивают – нанимают для этого других. Подумайте о ребенке! Ведь он, как и мы все, имеет право на жизнь. Чем первый ребенок, которому дают возможность родиться, лучше другого, которому не позволяют появиться на свет?
П. СЕРДЮК: — Это следующий шаг в развитии законодательства – признавать человека субъектом права с момента зачатия. Для христиан это истина.
«СГ»: — И все же в основах социальной концепции Русской православной церкви написано: «В случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у нее других детей, в пастырской практике рекомендуется проявлять снисхождение...»
П. СЕРДЮК: — Речь идет о прямых медицинских показаниях. Жизнь Церкви не оторвана от реальности: мы бываем в больницах, сотрудничаем с докторами, есть примеры святых, которые в своей жизни сочетали призвание врача и священнослужителя, – к примеру, Лука Войно-Ясенецкий. Есть много сложных моментов. Врачи ежедневно видят, как дорогостоящая аппаратура и лекарства используют, чтобы поддержать жизнь ребенка с патологиями, но его все равно ждет не выздоровление, и регрессия… Медикам приходится находить непростые ответы на сложные вопросы.
Т. НАГИБОВИЧ: — Вы знаете, как сложно уговорить будущую мать, которая сама оказалась на грани жизни и смерти, на прерывание желанной беременности? С этим сталкиваюсь почти каждую неделю. Они ради ребенка готовы пожертвовать собой. Врач может только порекомендовать, как выжить. Окончательное решение – исключительно за пациентом.
Папы только за
«СГ»: — Как считаете, нужно ли вводить какие-либо правовые или законодательные меры, чтобы мужчина участвовал в принятии решения — быть или не быть ребенку?
П. СЕРДЮК: — Несомненно. Постель делят и участвуют в зачатии новой жизни оба. Мы сегодня четко понимаем, что какие-то общественные установки формируют именно массмедиа. И вопрос стоит очень остро: необходимо поднимать роль отца в обществе. Достоинство представителя сильного пола заключается не в том, чтобы напиться с друзьями... Прежде всего это культура, ответственное отношение к супруге, матери своих детей. Но на самом деле ничто не может заставить измениться извне, если в человеке не будет сформирован внутренний стержень. Сегодня считается, что такой эффективный механизм воздействия – финансовый. У нас есть алименты. Но ведь бывает сложно вынудить их оплачивать. Как только мы ставим в центр проблематики абортов одну женщину, в ее одиночестве мы снова ее оставляем. И вопрос действительно был о том, каковы причины, толкающие на прерывание беременности. Несколько лет работы доабортного консультирования показали, что дело не в нищете, социально-маргинальных страхах. Чаще всего на консультирование приходят женщины 25—35 лет. Они, как правило, в браке, есть один или двое детей. С неплохим социальным пакетом – решенным жилищным вопросом, есть дополнительные бонусы в виде транспорта, дачи. Но играют роль два момента: мужская безответственность, даже инфантильность, и жесткие репродуктивные установки ближайшего социального окружения – родственников. Вроде вполне себе успешные люди, но когда встает вопрос о том, что может появиться третий ребенок, возникает большая борьба, прежде всего внутри семьи.
С. НАГИБОВИЧ: — Поддержу вас. Работая в отделении патологии, вижу, что тяжелее всех мамам, которые пришли за третьим ребенком. Она переживает не только о малыше, но и за тех двоих, что остались дома. Общественность – прежде всего родители ее и мужа – начинает нагнетать обстановку: зачем тебе третий? Начинать, считаю, нужно с воспитания мужчин – ответственных за сестру, маму, жену... Ни в одной стране мира на уровне закона представители сильного пола не могут повлиять на решение «рожать или нет», вряд ли мы будем первыми. Это же именно женский организм, ей принимать решение. Муж или друг может воздействовать только психологически: создать условия для появления новой жизни. В таком случае можно уговорить любую.
А. ДИКАН: — Согласна относительно воспитания. Не представляю, чтобы мужья, к примеру, имели право по закону решать — рожать жене или нет. В такой ситуации много подводных камней. Возьмем домашнее насилие, когда партнер-агрессор вынуждает идти на интимную близость и беременность, без ее согласия и против ее воли. Если еще и законодательно закрепить право партнера вмешиваться, ситуация может стать совсем плачевной. Законодательно закрепленное участие мужчин в принятии решения об аборте – это нарушение права женщины распоряжаться своим телом. В конце концов, именно ей носить 9 месяцев в своем теле ребенка, рожать его и в будущем заниматься его воспитанием, ее тело и ее жизнь колоссально изменяются в связи с беременностью и появлением ребенка. Поэтому даже с моральной точки зрения последнее слово в этом вопросе должно быть именно за матерью.
Т. ФИРИСЮК: — По-моему, выражение «Мое тело – мое дело» устарело. А почему никто не говорит о правах ребенка? Если его зачали, или, другими словами, создали условия для зачатия, он имеет право на жизнь.
«СГ»: — Татьяна Николаевна, возможно, на психологическое консультирование по поводу аборта приходили пары, где будущая мать была за прерывание, а отец – против?
Т. ФИРИСЮК: — Да, такие ситуации были. Немного скажу в защиту мужчин. На первом Международном конгрессе по проблемам демографии в Беларуси прозвучала интересная статистика: на аборт в основном отправляют матери и свекрови, а не мужья. Некоторые супруги даже не знают, что был аборт. Одна из пациенток даже возмутилась, мол, зачем ему знать? Из моей практики: если представитель сильного пола скажет, что в доме найдется место для еще одного малыша — она всегда согласится. Такая позиция мужа будет для нее источником чувства безопасности, внутреннего спокойствия, доверия к нему. Я предлагаю на консультации прийти вдвоем, если вижу, что это может дать результат. Отец ребенка не знает всей картины, чаще всего он думает, что это «всего лишь клеточка». Для него открытие, что сердце у крохи начинает биться уже на 18-й день после зачатия! Когда узнает все, срабатывает чувство собственного достоинства — и чаще всего соглашаются оставить ребенка. А бывает, сам признает, что это убийство и оно нанесет вред здоровью матери. Эффективный опыт есть в России: там начали практиковать информированное согласие – супруги подписывают бланк, где четко перечислены все последствия прерывания беременности. С христианской позиции именно глава семьи – муж — несет большую ответственность.
П. СЕРДЮК: — Те, кто соглашаются, должны четко понимать: 30 процентов сделавших аборт впервые рискуют больше никогда не стать матерями.
«СГ»: — Говоря о последствиях аборта, хочется спросить у представителя РНПЦ «Мать и дитя», часто ли за услугой ЭКО обращаются женщины, пережившие эту процедуру?
С. НАГИБОВИЧ: – Конечно, часто, ведь это одна из причин бесплодия. Там, где побывал хирургический инструмент, последствия иногда могут быть настолько страшными, что даже ЭКО не поможет. Сейчас практикуется медикаментозный аборт именно для того, чтобы сохранить репродуктивное здоровье. Но в любом случае гормональный статус в таком случае восстанавливается с большими трудностями, ведь мы идем против природы. Нельзя думать, что ЭКО может все. При неоднократных искусственных прерываниях беременности даже этот метод не поможет, потому что уже нарушена анатомия.
Т. ФИРИСЮК: — В свое время бывший главный акушер-гинеколог страны Дмитрий Михнюк сказал об этом очень точно: «До 30 лет лечатся от беременности, после – от бесплодия».
Беременную носить на руках
«СГ»: — Каким же образом, на ваш взгляд, можно уменьшить число абортов и увеличить количество рождений?
С. НАГИБОВИЧ: – Должна быть особая идеология в обществе – прежде всего уважение к девочке, девушке и беременной. Ее должны носить на руках и ограждать от всего плохого. Нашим бабушкам «в положении» не разрешали выходить за ограду дома. И это правильно: снижен иммунитет, поэтому лучше не общаться с большим количеством людей, чтобы не подвергнуться воздействию инфекций. Лишний раз даже в магазин не стоит выходить. А беременные сейчас: ноутбук на живот, садится за руль, гвоздь забить – все сама. Как врач скажу, чем это заканчивается. Плод – это чужой организм, выносить его невозможно, если иммунитет не упадет почти до нуля. А мы заставляем его напрягаться – в результате выкидыши и болезни у детей. Речь о здоровье будущего поколения.
Главное — поменять отношение к женщине в обществе. ЭКО – это всего 1 процент от всех рождений, большого влияния на статистику оно не окажет. Надежда на женщину 30—38 лет, которая выносит второго и третьего ребенка. Именно эта категория должна сейчас активно участвовать в деторождении.
Т. ФИРИСЮК: — Поможет поднять рождаемость только осознание проблемы и моральная ответственность каждого. Для этого нужна огромная просветительская работа. Нет достаточно весомых причин для убийства собственного ребенка. Особенно осознают это те, кто не может забеременеть. У меня был в жизни такой (хорошо, что короткий) период. Не радовала ни машина, ни квартира… Практически каждая из моих передумавших клиенток, родив ребенка, говорит одно: «Какая я была дура! Как я могла допустить мысль прервать его жизнь». Совершая аборт, мы убиваем не только малыша, но и себя, калечим и тело и дух.
«СГ»: — Еще полвека назад в семьях были не редкостью 7—10 детей…
Т. ФИРИСЮК: — Я сама выросла в многодетной семье. Получила любовь и заботу. Мы не были голодными и раздетыми, были трудности, но это закаляет. Выходила замуж, все умела, не боялась и физического труда. Христианские ценности — это наши традиции и корни. К сожалению, мы не делаем выводов, наблюдая за тем, что происходит в других странах. Однажды задала вопрос о детях представительнице мусульманской веры с маленьким ребенком, не зная, о ее вероисповедании. Она была категорична: для нас вопрос аборта вообще не стоит — это убийство и великий грех. Чего не скажешь о некоторых из нас, называющих себя христианами.
«СГ»: — Отец Павел, вы – многодетный отец… Пожалуйста, поделитесь личным опытом – как решиться на большую семью?
П. СЕРДЮК: — Действительно, у нас пятеро маленьких детей, от 4 до 14 лет. Беременность – это предельная степень доверия мужчине. Моя супруга — уникальный человек. Нам очень помогла вся семья, прежде всего родители. Брак – это встреча двух родов. Мы прошли определенное становление супружества, хватило сил и мудрости выстроить взаимоотношения с родными. Когда рождались дети, менялось сознание нашего окружения. Моя жена очень не любит сидеть дома взаперти. Когда я видел, что ей сложно, оставался дома с двумя малышами и, к примеру, отпускал ее на курсы журналистики. Ребенок дает большой ресурс сил, ведь это проявление любви. У тех, кто ведет беспорядочный образ жизни, неизбежно страдает физическое и психическое здоровье. А здоровая близость любящих людей возможна только в супружестве, остальное — суррогат. Человеку очень важно создать пространство любви, оно помогает выдержать любые трудности.
korenevskaja@sb.by;
yasko@sb.by
