Хотя зима на носу, стабилизация на энергетическом рынке даже не просматривается. Более того, кризис может только усилиться: газовые хранилища на треть не заполнены, в них не хватает 14–15 миллиардов кубических метров газа минимум. И первые заморозки могут спровоцировать дальнейший рост цен. Словом, конкуренции европейцы достигли, влияние российского газа минимизировали, но цену за фобию населению придется заплатить немаленькую. Кстати, в том числе и Украине. Страна-то закупает газ у Словакии, и по рыночным, так сказать, справедливым ценам. А они нынче не кусаются, а грызутся. Самое интересное, что американские производители и поставщики сжиженного природного газа не торопятся активизировать поставки в ЕС. Хотя именно Вашингтон традиционно вставлял палки в колеса в расширение инфраструктуры поставок энергоносителей в Европу.
Тревожный энергетический сюжет в Европе представляет собой поучительную историю по поводу катастрофического влияния политики на экономику, когда фобии и амбиции преобладают над прагматизмом и формальной логикой. Конечно, «Газпром» не благотворительная организация. Российская монополия весьма зубастая, своего не упустит, как любая коммерческая организация, деятельность которой направлена на максимализацию прибыли. Но излишняя демонизация российских поставщиков энергоносителей сыграла с европейцами злую шутку. Как и святая вера в конкуренцию и справедливую цену, которая образуется на бирже.
Парадокс-то в том, что на спотовом рынке в ЕС реализуется ничтожная доля голубого топлива. Основные объемы поставляются по магистральным трубопроводам. Небольшая емкость биржевых торгов создает огромные риски для спекуляций. Немного (в общем разрезе потребления) вырос спрос или просело предложение — и понеслась цена в райские высоты. Райские — для поставщиков, адские — для потребителей. В принципе, что мы и наблюдаем сегодня в ЕС. Опять же сами по себе высокие цены на газовой бирже не страшны для энергетической стабильности. Повторюсь, объемы продаж крайне скромные и серьезной погоды на энергетическом рынке не делают. Но дьявол-то кроется в том, что европейские законодатели прописали обязательство отталкиваться в ценообразовании по «длинным» контрактам от спотовой цены. И она «вмонтирована» в подавляющее большинство формул, по которым рассчитывается контрактная цена поставок по газопроводам. Конкретные цифры, как и условия договоров, в большинстве случаев держатся в контракте. Тем не менее в этом году газ для региона подорожал стремительно и значительно. Что спровоцировало энергетическую инфляцию по широкому фронту. Если так пойдет и дальше, то свет и тепло для граждан станут почти роскошью.
В немалой степени большое «спасибо» европейцы могут сказать Вашингтону и лично Дональду Трампу. Впрочем, в какой-то степени и Байдену. Ведь именно американские политики «душили» «Северный поток — 2». Джо Байден откровенно называл проложенный по дну Балтийского моря газопровод «плохой сделкой для Германии». Мол, труба может стать оружием против Европы. А сегодня Старый Свет с нетерпением ждет, когда «Северный поток — 2» пройдет сертификацию и сможет заработать на полную мощность. В чем логика? А смысл оказался в том, что запредельно дорогие энергоносители в ЕС наносят мощнейший удар по европейской экономике. И ее конкурентоспособности. Если она падает, повышается привлекательность тех же американских товаров. Борьба за рынки, только бизнес — ничего личного. Более того, дорогой газ и электричество неминуемо тянут за собой подорожание коммунальных услуг. Они в Европе и без того недешевые. А при нынешнем энергетическо-ценовом кризисе могут стать недоступными для подавляющего большинства населения. На фоне ковидных стрессов социальные волнения у ЕС только усилятся. А политическая нестабильность навряд ли позволит ЕС быстро справиться с пандемийными шоками.
В разрезе этих событий кажутся совершенно странными рассуждения о зависимости Беларуси от России. Предположения могут быть разными. Но пока газ для нашей страны стоит 128 долларов за тысячу кубических метров. В чем невыгодная сделка для Беларуси? Можно, конечно, поиграться в «независимую конкуренцию», но в чем смысл? Европейцы попробовали. Победив мифическую зависимость от российского газа, ЕС попал в рабство биржевых спекуляций. А энергетический кризис только снижает конкурентоспособность и, соответственно, экономическую самостоятельность.
В сложившейся ситуации выглядит совершенно логично восстановление конструктивного сотрудничества Брюсселя и Москвы. Ряд европейских политиков это прекрасно понимают. Прежде всего — в Берлине. Но консенсуса в Евросоюзе добиться все сложнее. Тем более что на Европейском континенте американцы обзавелись агентами влияния — Польша, Литва. У этих стран ключевым вектором внешней политики является антивосточная риторика. Тем не менее события развиваются так стремительно, что изменение политической конфигурации на Евразийском континенте может произойти быстро. И европейское сотрудничество станет более предпочтительным, чем нынешняя конфронтация.
Запредельно дорогие энергоносители в ЕС наносят мощнейший удар по европейской экономике. И ее конкурентоспособности. Если она падает, повышается привлекательность тех же американских товаров. Борьба за рынки, только бизнес — ничего личного. Более того, дорогой газ и электричество неминуемо тянут за собой подорожание коммунальных услуг. Они в Европе и без того недешевые.
volchkov@sb.by
