— Только не желайте мне здоровья!
— Разрешите пожелать долголетия. Здоровья желать не будем — вы не любите. Почему, кстати?
— Есть такая остроумная поговорка: «Не нужно желать мне здоровья, потому что на «Титанике» все были здоровы». Лучше пожелать удачи и приятных ролей. Как Юрий Соломин, главный режиссер Малого театра, сказал: «Для актера лучшее лекарство — это роль».
— Вам-то грешно жаловаться, так как хорошими ролями никогда не были обделены.
— Паузы между ролями для актера вообще нежелательны. Актера театра и кино можно сравнить с музыкантом, который, когда долго не играет на инструменте, теряет беглость пальцев. Поэтому актер должен играть как можно больше, репетировать и находиться в должной творческой форме. У меня были долгие перерывы в кино и театре, но я их старался переживать достойно.
— Вы так хорошо выглядите — любому юноше фору дадите. Сами-то на сколько лет себя ощущаете?
— После 50 лет день рождения не стоит отмечать — незачем. Я скажу словами писателя Оскара Уайльда: «Трагедия старости в том, что ты себя чувствуешь молодым». Несмотря на возраст, я задействован в трех спектаклях: «Приглашение в замок», «Давным-давно» и спектакле по великому Сервантесу «Человек из Ламанчи» — эту мечту мне подарил Юлий Гусман несколько лет назад. «Человек из Ламанчи» очень ко времени, он затрагивает вопросы нравственности, человечности, доброты и милосердия. Сегодня, в век жестокости, мы привыкли к терактам, убийствам, которые стали нормой нашей жизни.
— Вы ассоциируете себя с Дон Кихотом Ламанчским? Наверняка у вас есть что-то общее?
— Да. Как раз к одному из недавних юбилеев я написал книгу «Моя профессия — Дон Кихот». Мне кажется, у меня многое совпадает с этим характером в отношении к человеку, к понятиям человечности, доброты, сострадания.
Я прошел довольно-таки сложный путь, мое поколение, во всяком случае. У меня рано умерли родители, мне их очень в жизни не хватало, но великолепная сестра меня любила и опекала. Я всегда чувствовал ее искреннюю любовь и очень ей благодарен.
— А кто ваш Санчо Панса в жизни? Ваш верный помощник?
— Человек в сущности своей всегда одинок. Единственным помощником я могу назвать свою жену, Иветту Евгеньевну Капралову. А так друзей, тех, кому я мог поведать душевные тайны, у меня никогда не было.
— Правда ли, что вы в детстве хотели стать танцовщиком?
— Я воспитывался в семье музыканта. Мой папа — дирижер оркестра — брал меня на свои концерты. И в 12 лет я решил поступать в хореографическое училище Большого театра. А отец категорически не хотел и подговорил экзаменаторов за моей спиной. На экзаменах педагоги сказали: «Мы тебя возьмем в училище, но ты будешь плестись в хвосте, потому что у тебя плохое сердце». Но это была неправда. В продолжение всей последующей жизни я испытывал колоссальные нагрузки. Я тысячу раз выпрыгивал на сцену в музыкальном спектакле «Учитель танцев», и сердце всегда работало безотказно.
— Сегодня вы принимаете приглашения сняться в кино?
— Возраст уже не тот. Тем не менее у Эльдара Рязанова в ремейке «Карнавальной ночи» снялся. Я снова исполнял роль клоуна, как и много лет назад. А так я не снимаюсь: ролей нет, а потом, сейчас такой процесс съемки, что меня не устраивает. Я привык к тому, что «служенье муз не терпит суеты». Сегодня все снимают быстро-быстро. Я не чувствую ответственности за современное кино. Все, что мог, я уже сделал. «Мосфильм», «Ленфильм» — это наше поколение. Мое поколение выиграло войну. Сейчас другое поколение, другая эстетика…
— Вы смотрите фильмы со своим участием?
— Нет. Я вообще не смотрю телевизор.
— Легко ли вас обидеть, Владимир Михайлович? Вы ранимый человек?
— Ранимый, как и все. Но я умею какие-то вещи пропускать мимо ушей, не сосредоточиваться на них. Актеры — чуткие люди, такова профессия. Я всегда нахожусь в состоянии влюбленности в женщин.
— Владимир Михайлович, ни одна беседа с вами последние лет десять не обходится без вопроса: в чем секрет долголетия?
— Да, этот вопрос ко мне буквально прилип…
— Тогда спрошу несколько иначе: как сохранить творческую энергию?
— Секрета я не знаю. Думаю, что во всем «виноваты» родители. Мой отец не курил, не пил, и я следую его примеру. Однажды приятель подбил меня втихаря от взрослых попробовать самогон. Нам было лет по девять. Мы достали бутылку из «захоронки», разлили мутноватую жидкость в чашечки и выпили. И я так сильно отравился, что проболел три месяца. С тех пор мне становится дурно от запаха спиртного. А еще я всегда любил спорт: водные лыжи, коньки, теннис. В студенческие годы занимался верховой ездой в Манеже имени Буденного. Кстати, в секцию вместе со мной ходили сыновья Микояна и Сталина.
— А еще, видимо, один из секретов долголетия в любви?
— Я стольких любовников в театре переиграл, что, казалось бы, должен был устать от любви. Но нет, не устал. Разве можно устать от женщин! Мы с супругой Иветтой Евгеньевной уже 50 лет в браке. Вета — мое рулевое колесо, мой финансист и правая рука. Она знает мои привычки, недостатки, желания, умеет скрашивать и сглаживать конфликты.
— Кстати, вам посчастливилось общаться со многими легендарными женщинами. Среди них были Анна Ахматова, Галина Уланова, Марина Ладынина, Марина Семенова… Их что-то объединяло?
— Женская красота.
— А что это в вашем понимании?
— Это все, что притягивает… Голос, темперамент, образ мыслей, юмор…
— Даже юмор?
— С Галиной Сергеевной Улановой у меня забавная история приключилась. Однажды на каком-то юбилее в Большом театре я оказался рядом с ней за кулисами, стояли, о чем-то разговаривали. И вдруг Уланова, рассказав, как до сих пор каждый день по два часа занимается у станка, хватает меня за руку и, словно девочка, которой не верят, говорит: «Нет, ты пощупай, Володя, какие у меня еще сильные ноги! Пощупай, пощупай».
— Пощупали?
— А что оставалось! Она ведь шутила... С Ладыниной было иначе. Впервые увидев ее близко, я просто онемел от восторга: красавица! Белокурая, с васильковыми глазами, с обворожительной улыбкой и застенчивым голосом. У меня кружилась голова. Разве что подумал: наверное, трудный у нее характер. Но едва мы приступили к работе, оказалось, что и с характером ей очень повезло. Замечательный человек! Всегда ровна, приветлива, не растрачивала себя по пустякам — отличалась внутренним покоем. А играть могла все — не только музыкальные мелодрамы.
— Вы всегда оставались вне политики. Даже после «Свинарки и пастуха» не вступили в ряды КПСС, хотя по тем временам от этого «членства» зависело многое…
— У меня всегда был железный аргумент: чтобы стать коммунистом, следует совершить героический поступок. Меня периодически вызывали: «Владимир, поступок совершить вы еще успеете. А пока мы предлагаем вам заполнить анкету, записаться в ряды коммунистов». Я говорил: «Для меня этот шаг слишком ответственный. Должен подумать». И так продолжалось годами. В конце концов вопрос отпал сам собой...
— Неужели это оставалось незамеченным?
— Нет, почему же, в какой-то мере на моей судьбе это отразилось, ведь звание «Народный артист СССР» я получил только к 60-летию — в ту пору, когда многие мои младшие товарищи давно уже это звание имели. Хотя я никогда за регалиями не гонялся. Дали и дали. Вот и ордена себе не выпрашивал. При чем тут искусство?!
— Между тем вы попали в Книгу рекордов Гиннесса как самый пожилой артист планеты…
— Да, я слышал об этом. Правда, никаких документов, подтверждающих этот факт, никто не видел. Даже в театре, который, по идее, должен был подать заявку в Книгу рекордов Гиннесса, но об этом мне ничего не говорят.
— Многие боятся возраста, считают, что на пенсии жизнь прекращается…
— Как они заблуждаются! Лучшие свои роли, я считаю, сыграл именно после шестидесяти. Хотите узнать, что я думаю о старости? Старость — это когда точно знаешь, что ты на этой земле гость и рано или поздно уйдешь. Уйдешь налегке, ничего не взяв с собой в дорогу. Прописная истина. Сколько нам отведено — не знает никто. Если живем, значит, мы нужнее здесь, а не там.
— Владимир Михайлович, помните то утро, когда вы проснулись знаменитым?
— К славе я отношусь спокойно. Известность мне принес фильм великого режиссера Ивана Пырьева «Свинарка и пастух». В 1941-м мы должны были его закончить, но началась война, и нам дали бронь, то есть нас, актеров, освободили от армии. Может быть, благодаря этой картине я остался жив, потому что мое поколение в основном все осталось на полях сражений.
— Вас можно назвать баловнем судьбы?— Я бы так не сказал. Это стечение обстоятельств. Хотя то, что я попал в культовый фильм «Свинарка и пастух» на роль главного героя, еще и грузина, — это, конечно, подарок судьбы. Иван Пырьев выбрал меня среди настоящих грузин, которые пробовались на роль из Театра имени Руставели.
— После съемок, наверное, почувствовали себя настоящим горцем?
— Меня все потом за грузина принимали, за «своего», так сказать. Особенно после премьеры фильма. Стоило мне прийти на центральный рынок, как торговцы, узнав меня, тут же угощали фруктами. Бесплатно (смеется).
— Женщины от вас с ума сходили после «Свинарки и пастуха»…
— Я думаю, вы преувеличиваете. В то время были такие выдающиеся, яркие актеры, как Олег Стриженов, Николай Крючков, Борис Андреев, а я… Поклонницы, конечно, у меня были, особенно после «Учителя танцев», но это все было очень скромно. Хотя письма любовные я получал.
