Могилевский областной драматический театр, который в этом году отметил 130–летие (сиживал в его ложе император Николай II, избравший город во время Первой мировой войны в качестве местонахождения своей ставки), сегодня один из самых творчески активных белорусских театров. Место проведения масштабного Международного театрального форума «М.@rt.контакт», любопытных собственных премьер авторства главного режиссера театра, лауреата и дипломанта многочисленных международных конкурсов Саулюса Варнаса, возглавившего театр в 2014 году. О работе с Донатасом Банионисом, общении с Эймунтасом Някрошюсом, о том, легко ли приживется метафорическая литовская режиссура на белорусской почве, временах «элементарщины» на сцене мы и поговорили с мастером.
— Да. Но многозначительность — это еще не обязательно штамп. Мы перестали читать книги, становимся примитивнее в своем мышлении, скуднее становится наша речь. Вообще искусства сегодня очень мало, и оно очень мельчает. Может, 5% из всего, что сегодня происходит, как–то интересно и живо. Обычно все очень предсказуемо. Но и это надо проходить, потому что люди учатся, от чего–то освобождаются... Я уверен, что хороший спектакль можно поставить один раз в 5 лет. И тогда это будет открытие. Сейчас все еще более сложно в том плане, что мы зависим от финансов и финансирования, оно минимальное. Мы получаем деньги на содержание здания, на зарплаты. Все остальное нужно заработать самим. Заработок связан с тем, как к тебе ходит зритель. Кто–то говорил, что поставить спектакль для 100 человек сложнее, чем для 100 тысяч... Я с этим согласен. Поэтому мы видим на сцене то, за что стыдно, что с профессией мало общего имеет. Или такая уж происходит элементарщина, что ассоциации с ремеслом еще могут возникнуть, но к творчеству это уже не имеет никакого отношения. Спектаклей по–настоящему живых единицы. Во всяком случае, для человека, который работает в этой сфере. Для зрителя все по–другому. Он по–другому смотрит.
«Что остается после встречи с искусством?» — спросил себя как–то писатель Роберт Музиль и ответил: «Остаемся мы сами, только мы — изменившиеся». Вот с этой точки зрения меняют нас единичные спектакли. Этого изменения чаще всего не происходит. Потому что прослеживается банальный сюжет, и зритель даже требует его, чтобы он смог развлечься. Но задача искусства совсем другая. Если изменения не происходит, тогда какой смысл все это делать? Если мы не ведем человека в тишину, в разговор со своей судьбой, если театр не доходит до метафизики, то для меня он вообще не существует. Я моментально забываю такие спектакли. Был — не был?..
Сцена из спектакля «Жажда и голод» Могилевского драматического театра в постановке Саулюса Варнаса.— То, что человечество заражено вирусом самоуничтожения, для меня однозначно. Задача театра — вернуть человечеству эту веру в идеалы. Вера в человека после Второй мировой войны вообще исчезла. Сегодня мы поменяли ее на веру в деньги. И все бьются за это. Если ты богат — ты успешен. Ты тот человек, за которым мы почему–то должны следить. Мы сегодня слышим по телевизору людей, которые разбогатели и заработали свои миллионы непонятно каким путем, и они нас поучают, как надо жить. Это вызывает у меня только улыбку. Я слушаю это лишь для познания того, насколько глупым может быть человек. Но этих глупостей слышно сегодня очень и очень много, они стали доминирующими. И они заражают молодое поколение: им кажется, что успех там, где деньги. А если посмотреть статистику и сравнить, сколько самоубийств в среде очень состоятельных людей и в обычной среде, вы увидите, что разницы нет никакой. Счастье в другом надо искать.
Этот нравственный спад может нас вернуть в животное состояние. Из–за него нарастает агрессия, начинается нездоровая конкуренция... Но все самые серьезные философские школы, учения и религии Востока и Запада настроены на то, как научить человека отказаться от всего. Научить не привязываться к вещам, к материальному. Самые счастливые и красивые улыбки у людей я видел в Индии у тех, кто живет на улице. Они стали как часть природы. А в нас пропадает интуиция, начинает преобладать левое полушарие. Если интуитивно мы иногда чувствуем что–то правильно, разум ведет нас в другую сторону. И мы обязательно сделаем ошибку и не тот выбор.
— Смотрел документальный фильм о вас, снятый могилевским телевидением... Вы любите бывать в могилевском православном Свято–Никольском монастыре, у вас квартира в центре Вильнюса, а Вильнюс — католический город. Вы ездите за духовными практиками в Индию. Если у человека такой широкий спектр духовного поиска, можно подумать, что ничто не интересует его по–настоящему.
Указом Президента № 255 от 26 июня 2018 г. Могилевский областной драматический театр признан победителем соревнования и занесен на Республиканскую доску Почета за достижение наилучших показателей в сфере социально-экономического развития среди организаций культуры.
Читайте также
— Саулюс, ваш коллега Миндаугас Карбаускис поставил спектакль «Изгнание» по пьесе драматурга Марюса Ивашкявичуса о массовой эмиграции современных литовцев в Англию. Герои не видят перспектив жизни в Литве. Они согласны мыть тарелки в лондонском пабе, чем жить в Вильнюсе. Вы имеете редкую возможность сравнить две модели социального устройства в Беларуси и Литве. Вы бы не хотели отойти от метафизики и метафор и поставить спектакль о сегодняшней реальной жизни? Беларусь порой называют «островком Советского Союза», со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами. Но в Евросоюзе тоже хватает своих проблем. Есть мигранты, есть возрождение неонацизма — об этом в Вильнюсском национальном театре поставил спектакль «Площадь героев» Кристиан Люпа по пьесе австрийского классика Томаса Бернхарда. Я видел этот спектакль. И его не разрешили ставить мастеру в Польше...
— Сегодня в Литве очень много хорошего. Но в советское время тоже было много хорошего. Того, что потерялось сегодня. Я не приглашаю вернуться к прошлому. Как говорил Стриндберг: нужно перечеркнуть линию и идти дальше. Но когда пересматриваю свою жизнь, многому из того прошлого благодарен. В советское время я получил пять высших образований. Сегодня это невозможно. Прежде всего финансово. Для этого надо быть очень богатым человеком.
Я никогда не был партийным, так как считал, что художник не должен принадлежать какой–то одной партии. Сейчас, когда Литва стала многопартийной, я тоже не партийный, хотя меня и зовут... Но тем не менее я — сторонник социального равенства. Человек не должен испытывать дискомфорт, комплексовать оттого, что у него нет надежного насущного хлеба, гарантированной крыши над головой. Это Литва потеряла.
Сцена из спектакля «Жажда и голод» Могилевского драматического театра в постановке Саулюса Варнаса.
— Могут, могут, наверное... Да (пауза). Но мне важнее тайная сторона жизни. Все социальные темы хорошо изучают сегодня журналисты, телевидение. Есть разные передачи. Меня интересует в театре то, что находится между слов. Эта тишина между словами, эта тайна — самое важное в театре. И если такое происходит хотя бы несколько раз в одном спектакле — это уже очень много. Это дает силы жить, открывает какую–то перспективу — видишь, куда двигаться.
— Вы тщеславный человек?
— В театре тщеславие есть у каждого. Мы пытаемся как–то от этого освободиться. Мне важно, наверное, признание не меня самого, а тех людей, которые работают со мной.
Для меня показательна история с Банионисом. Это гениальнейший актер советского времени, а может быть, и всех времен, он играл у меня в нескольких спектаклях главные роли в Паневежисе: Варавина в «Смерти Тарелкина», в спектакле «Дерево» по пьесе польского драматурга Веслава Мысливского. Когда он снимался у Тарковского в «Солярисе», он внутри себя очень возмущался и нервничал: «Я не понимаю, что от меня хотят! Каждый день — новые задачи! Андрей снимает какую–то ерунду! Он не знает, чего хочет от актеров!» Но когда получился результат и приз в Каннах, посмотрел на эту работу сразу по–другому. Театр — сложный мир. Актер — существо без кожи. И легко раним.
У нас в театре я все время стараюсь работать с разными артистами. У актрисы Елены Кривонос получились две прекрасные работы со мной: «Фрекен Жюли» и «Женитьба». Я пошутил, сказав ей: «После такого можешь 10 лет ничего не делать, ты — звезда». Николай Романовский интересно прозвучал в «Смерти Тарелкина», Анна Кушнер — в «Женитьбе». В последних спектаклях работаю с молодыми. В театре появился прекрасный актер Иван Трус. Юлия Ладик занята в спектакле «Июль», Александра Афанасьева, Анжелика Барчан, Павел Заровский, Вероника Баранова и другие. Очень важно, что есть у кого учиться, — в театре работают такие актеры, как Василий Галец, Владимир Петрович, Григорий Белоцерковский, Елена Кривонос, Руслан Кушнер и другие талантливые мастера. Моя задача — раскрыть в них те качества, о которых они, может, и сами не подозревают.
