Одним из победителей Национальной музыкальной премии в области эстрадного искусства, учрежденной Министерством культуры и ЗАО «Столичное телевидение», церемония награждения которой прошла в минувший вторник, стала группа J:Морс. Коллектив выиграл номинацию «Лучший гастрольный тур» и сейчас готовится к концерту в Дворце спорта. Владимир Пугач откровенничает.
Замахнулись на дворец
В прошлом году, презентуя «Электричество» во Дворце спорта, мы собрали 5 тысяч человек, на что, к слову, тогда не рассчитывали. Вышли на сцену и обалдели. Площадки таких размеров, как наркотик: один раз собрал и потом все — начинает не хватать особого энергетического шквала, которым тебя обдает из зала большое количество людей, и ты вытворяешь что–то, чего сам от себя не ожидал. По ощущениям группы, то был один из самых удачных по атмосфере наших концертов.
Очень хотелось бы воссоздать ее и в этот раз. Именно поэтому мы не собираемся просто повторить прошлогоднее выступление. Сет–лист, световое и видеооформление концерта будут обновлены. В нем примут участие специально приглашенные музыканты. Паша Третяк, наш гитарист, презентует композиции из своего альбома, который выйдет в следующем году. Меня же зрители в какой–то момент увидят в непривычном амплуа. К концерту выпустим флэшку со всеми номерными альбомами. Магазинов, продающих музыку на компакт–дисках, в стране немного. На таких носителях пользуются спросом компьютерный софт, игры и фильмы. Мы только что закончили тур «Электрификация всей страны», объехав 17 городов, так почти в каждом из них у нас спрашивали: «А где ваши пластинки можно купить?» Нам проще самим издать качественно обжатые MP3–копии на флэшке. Понятно, что непосредственно с нее музыку слушать не будут, люди «сольют» песни в компьютеры, айподы и другие проигрыватели, а флэшку станут использовать по ее прямому назначению.
Страна электрифицирована
Билетные туры — не очень прибыльное в реалиях нашего шоу–биза мероприятие. Хотя бы потому, что практически нигде концертные залы не оборудованы аппаратурой, пригодной для качественного живого выступления. С точки зрения экономики затраты на ее аренду и транспортировку делают такие поездки не слишком привлекательными даже при аншлагах.
Зачем мы их делаем? Чтобы не забыть, для кого работаем. В таких вещах мне важен сам процесс, а не результат. Если не играть концерты, то для чего тогда вообще заниматься музыкой? Наверное, люди это чувствуют. Потому что почти везде мы собирали полные залы — «тысячники» и поменьше в небольших городах. Может быть, в Лиде заполняемость была процентов 85. Кстати, в администрации гродненской филармонии, которая устраивала нам в туре три концерта по своей области, посетовали, оценив явку, что, мол, лучше бы нам отвели ледовый дворец.
В круге втором
В J:Морс все, кроме меня, — профессиональные музыканты. В некоторых наших коллективах их участникам не разрешают выступать в иных ансамблях. Для меня эта позиция непонятна. Если есть свободное время, то почему бы еще не поднабраться опыта, в конце концов, подзаработать? «Морсы» пишут композиции, аранжировки для других исполнителей, их приглашают как сессионных инструменталистов.
У каждого своя семья, заботы, интересы. Люди взрослые, в группу не играем, есть устоявшееся понимание того, что делаем, какую часть собственной жизни мы можем друг другу подарить. У всех свое музыкальное мировоззрение, но компромиссы как–то находим. J:Морс на сегодняшний день похож на локомотив, знающий, куда он едет и который не столкнешь с рельсов.
Деньги ли нас держат? Нет. Прошедший тур не принес таких уж средств, ради которых можно было на недели бросать семьи. То есть, говоря о нас, я заранее отметаю все, что связано со словом «меркантильность». Отношения в группе не выстроены по принципу «артист и пять сессионщиков» — ни финансово, ни по механизму принятия решений. На настоящий момент в J:Морс нет человека, который бы что–то аранжировал явно больше остальных, все либо плод коллективного творчества, либо один сделал тут основную работу, другой — там. Но и в последнем случае никому из музыкантов не безразлично, какой он вклад внес в общий процесс.
Мне периодически говорят, что я — жесткий человек, бываю крутоват. Но, например, с Димой Безкоровайным, нашим бывшим промо–директором, расстались, не хлопая дверьми. В какой–то момент мы поняли, что эмоционально устали друг от друга и наше сотрудничество перестало приносить пользу обеим сторонам. На его место вернулась Саша Рогач, занимавшаяся когда–то в группе пиаром. Но и мы тогда были еще маленькими, и она. Любительство, не базирующееся ни на умении, ни на знаниях. Сейчас Саша — зрелый специалист в своей области, мыслящий широко.
В обывательском смысле музыканты группы, конечно, мои друзья: самый близкий круг общения, второе кольцо моей обороны.
Шоу–бизнес обреченный
Одни из моих любимых писателей — братья Стругацкие. Нравятся у них «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя» — аллюзия на «Мастера и Маргариту». Естественно, «Пикник на обочине», «Волны гасят ветер», «Улитка на склоне». Очень глубокие авторы, их произведения наполнены духом скрытого протеста, иронией по отношению к той среде, в которой они жили и о которой закамуфлированно рассказывали. Или «Град обреченный» — что ты с ним ни делай, а он обречен. Как наш шоу–бизнес. Исполнители есть, много талантливых. Но журналисты и медиаменеджеры разного толка по–прежнему искренне считают выражения «белорусская музыка» и «белорусская эстрада» синонимами — по причине бесконтрольного и безумного засилья последней в медиапространстве Беларуси. Именно поэтому столько сарказма и иронии высказывается применительно к белорусской музыке — ее тупо путают с эстрадой, хотя существуют еще и отличные этнопроекты, как «Троiца», и джаз, и регги, и рок... При этом я признаю, что и в эстрадном жанре есть профессионалы высокого уровня. Я видел, как работает в студии Инна Афанасьева, и, поверьте, она отлично знает свое дело.
