Экотуры в Поозерской пуще — миф или реальность?

Автор этих заметок Дмитрий Шамович зоолог по образованию, окончил аспирантуру Национальной академии наук Беларуси, в совершенстве владеет английским языком. Живет со своей семьей в деревне Сосновый Бор Россонского района. На протяжении последних трех лет занимался развитием экологического туризма на территории заказника “Красный Бор”.

Это не просто прогулка
 за город
Сегодня в Беларуси мало кто еще понимает, что такое экотуризм. Некоторые думают — выбрался за город и уже “экотурист”. На самом деле экотуризм — это наблюдение диких видов в их естественной среде обитания. Большинство любителей дикой природы в западной Европе способны идентифицировать эти виды и оценить их уникальность. Среди жителей Беларуси потенциальных экотуристов гораздо меньше.
В построении программы экологического тура кроется множество подводных камней, на которые мне приходилось натыкаться в ходе моей работы по развитию экологического туризма на территории Россонского района с начала 2004 года. Во-первых, нужно четко представлять, какие виды животных интересуют туристов в первую очередь. Эти виды, как правило, редки, есть и такие, которые для Беларуси довольно обычны. В то же время ряд наших “краснокнижных” видов может мало интересовать западных гостей, поскольку они вполне обычны у них в стране.
Крайне важным является соответствие заявленной программы реальным возможностям наблюдения. Некоторые организации, развивающие экотуризм в Беларуси, чрезмерно увлекаются описанием перечня и численности видов на их территории, не учитывая тот факт, что для экотуриста абсолютно не важно, сколько здесь обитает, скажем, глухарей, если в ходе тура он не увидит ни одного. В конкурентной борьбе однозначно выиграет та территория, которая сможет профессионально организовать наблюдение как можно большего количества видов, заявленных в программе.
Критерием оценки качества экологического тура является количество увиденных видов в дикой природе, а также их уникальность. Например, один из туроператоров, с которым мне пришлось работать, в первую очередь разбил все виды птиц, которые можно наблюдать на территории  Поозерья, на три категории: первая — абсолютно приоритетные (20 шт.), вторая — приоритетные (100 шт.) и третья — вторичные. Дальнейшее сотрудничество было возможным только после того, как туроператор получил гарантии наблюдения минимум пяти видов первой категории и минимум тридцати видов второй в ходе проведения специализированного орнитологического тура.
Сегодня востребованными становятся и специализированные фототуры, задачей которых является фотосъемка уникальных объектов в естественных условиях. Преимущество фототуров в том, что их можно организовывать круглый год.
Не стреляйте по...
эталону
В любом новом деле всегда наблюдается дефицит профессиональных кадров. Но, согласитесь, сколько бы ни было специалистов и первоклассных гостиниц на севере Беларуси, экотуризм никогда не станет развиваться, если природное равновесие будет нарушено хозяйственной деятельностью человека. Специфика нашего региона — водно-болотные и лесные экосистемы южной тайги, без сохранения которых в естественном состоянии, хотя бы на ограниченных территориях, будущее экотуризма весьма печально.
Вся сложность организации этой работы состоит в том, что территории республиканских заказников являются ареной деятельности множества пользователей. Причем деятельность одного зачастую противоречит деятельности другого. Это лесное хозяйство (лесозаготовка и выращивание леса), охотничье хозяйство (охота и охотничий туризм) и ГПУ — государственные природоохранные учреждения (охрана природы, научные исследования биоразнообразия и экологический туризм). Каждое из ведомств преследует свои цели, их интересы зачастую сталкиваются из-за неразрешимых противоречий. Охотхозяйства заинтересованы в уничтожении крупных хищных млекопитающих, в первую очередь волка и даже рыси, тогда как для экотуризма волк и рысь — эталоны сохранности природной экосистемы. Охотхозяйства используют глухариные тока для отстрела самцов и не хотят, чтобы на них появлялись незнакомые им наблюдатели. Лесхоз вырубает спелый лес, а для экотуризма это эталон естественности экосистемы. Увы, но и сроки проведения основных экологических туров во многом совпадают со сроками охот (апрель — глухарь, сентябрь — лось).
Законодательство об особо охраняемых природных  территориях далеко от совершенства. Есть ли сегодня в Красном Бору хоть один квартал, в котором запрещено проведение сплошной рубки леса?
Для охотхозяйств в принципе не нужен спелый нетронутый лес: лось живет в молодняках и посадках сосны, кабан — на полях и сельхозугодьях, то же самое касается косули и оленя. Только глухарь нуждается в спелом древостое, и сегодня рубки на токах не проводятся, хотя на самом деле это малоэффективно в условиях интенсивной рубки вокруг токов.
Лесхозу нужно, чтобы посадки сосны не поедались лосем, а охотхозяйство озабочено тем, чтобы лося было много. Характерный пример несогласованности действий — солонцы для лося на сосновых посадках.
Заготовка древесины лесхозами приводит к тому, что даже на территории республиканского заказника катастрофически быстро исчезают естественные лесные экосистемы, богатые видами фауны и флоры, и появляются искусственные монодоминантные сосновые посадки, которые можно смело назвать “лесными пустынями”.
Без определенных “уступок” со стороны как охотничьих хозяйств, так и лесозаготовителей, хотя бы на территории республиканских заказников, природоохранная деятельность станет мифом, как и развитие экологического туризма.
ГПУ относительно молодые структуры, и их интересы на сегодня практически не защищены нормативными и правовыми актами в вопросах взаимоотношения с лесхозами и охотхозяйствами. Для создания конкурентоспособных экологических программ в Поозерье как воздух нужны участки спелого леса разного типа, важен доступ к глухариным и тетеревиным токам для организации наблюдений, нужны здоровые популяции крупных хищников — волка, рыси, медведя.
На территории заказника “Красный Бор” сегодня едва ли не на каждой второй машине можно увидеть два слова — “охрана природы”. Это и охотничье хозяйство, и лесхоз, и инспекция по охране животного и растительного мира, и районная инспекция природных ресурсов и охраны окружающей среды. Только транспорт ГПУ сегодня остается “безликим”.
Сегодня мало кто хочет прямо инвестировать средства в охрану природы. Например, установка дуплянок для сов или зимняя подкормка орлов не дает никакой прямой прибыли. В этом аспекте охрану природы можно сравнить с образованием. Ведь получение “прибыли” от образованного нового поколения это тоже весьма далекая перспектива.
Прогноз “назавтра”
Привлекательность Беларуси для западных экотуристов сегодня в первую очередь основана на относительной новизне территории, поскольку практически все виды животных и растений можно наблюдать и в других странах, в том числе и Евросоюза, где отсутствует необходимость получения визы. Поэтому, вероятнее всего, в развитии въездного экотуризма в Беларуси в ближайшие 10—20 лет будет наблюдаться подъем, а затем наступит спад. И чтобы удержаться на рынке, нам нужно будет чем-то выделяться среди других сходных территорий — низкими ценами, качеством подготовки туров, состоянием природной среды или, например, отменой туристических виз.
В условиях Поозерья основными субъектами экотуризма безусловно должны стать государственные природоохранные учреждения. Однако приоритет надо отдавать заказникам с малой плотностью населения, где на сегодняшний день еще сохранилась относительно естественная природа.
Кстати, о рентабельности
Большинство крупных туроператоров экотуризма формирует группы из 10—12 человек, а более мелкие частные туристические фирмы — из 5—6 человек. При стоимости полного пакета качественных услуг в 60—70 евро в сутки с человека рентабельность экотуристической деятельности может достигать 40 процентов.


 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter