Эх, Сочи...

Восторгов — «Ах, Сочи!» — мы слышали с избытком. Позвольте и критическое слово. Не укол иностранного журналиста, не злословие чужака, а мнение «своего». Который приехал на родину: родителей навестить и море детям показать. Приехал. Увидел. Удивился. Тому, что трудно представить не только в «олимпийской столице», но даже в белорусской провинции.

Курортный поселок в районе Абрау–Дюрсо. Позади восхитительная неделя, уезжаем. С сумками и детьми 7 и 10 лет ждем автобус или маршрутку. Расписания нет, конечная остановка даже не обозначена. Мы первые, но до этого никому нет дела: «Газель» штурмуют, в салоне тесно стоят. Страшновато: машина неустойчива, на горных поворотах кренится...

Новороссийск. Предстоит ночной переезд в Сочи. Спрашиваю водителя «Икаруса»: «Занимать свои места?» Он удивлен: «Какие такие свои?» Я тоже удивлен. Потрясен! При покупке билетов три дня назад и в голову не пришло их посмотреть. Вы можете представить, чтобы у нас на дальний ночной рейс продали (предварительно, для детей!) билеты без мест? Нет мест — нет и билетов! «Стоячих» нет в принципе. А здесь продали и места обозначили... нулями!

Автобус полон, сесть некуда, а как детям спать? Водитель: «Разбирайтесь с пассажирами». Час пик, а на вокзале нет ни начальника, ни дежурного. Вся власть — водитель. Он взял и стоячих. Как и шофера маршрутки, его больше интересовал карман, нежели наши удобство и безопасность. Ни одного контролера на всем 200–километровом пути!

А ведь это «дорога смерти», иначе не сказать. Разбитая, узкая, двухполосная. За каждым поворотом — пропасть. Другой дороги к «олимпийской столице» нет!

В 6 утра я оставил жену и обессилевших детей в зале отдыха повышенного комфорта. Через 2 часа, после прогулки по утреннему Сочи, семью не нашел... Дежурная уже другая, ничего не знает. Несколько часов я нервно бегал по вокзалу: медпункт, начальник станции, милиция, дежурный... «Пропала женщина с двумя детьми!» Поразило, сколь равнодушно и лениво внимали мне вокзальные служаки. Даже не пытаясь изобразить желание помочь или видимость сочувствия. Начальник станции: «Здесь не бюро розыска!» Закрыл кабинет и отбыл с видом крайне самодовольным.

Самодовольство — вот что было в избытке: в начальниках, таксистах, милиционерах... Но не порядок, не внимание, не сочувствие.

Мои объявились в 16 часов, перед самым отходом поезда. В 8 утра их, сонных, попросили — выгнали: кончилась оплата. На слово не поверили, а деньги и документы были у меня. Дети отсыпались в другом месте — волновался я зря. Но когда подошел наш поезд Адлер — Минск, наших проводниц хотелось обнимать, как родных.

...Три эпизода случились подряд и выстроились в систему. Она сильно контрастирует с рекламной картинкой, какой сочинцы зазывали к себе Олимпиаду. Возможно, к нам — в маршрутке, автобусе, на вокзале — отнеслись бы иначе, назовись мы иностранцами. Но мы подчеркнуто хотели быть своими среди своих. Похоже, удалось.

Уверен, что сочинская Олимпиада затмит прежние. Обещаны миллиарды долларов инвестиций, создается госкорпорация по подготовке к Играм. Вероятно, вдоль побережья проложат нормальную автомагистраль, инфраструктурные проблемы курорта будут решены. Как там говорилось в рекламе? «Сочи! Мост в будущее!» Кое–что в иных, даже не олимпийских, местах привычно и в настоящем.

Море и погода были чудесны.