Однажды я получил сообщение о том, что на озере Соленом, расположенном на территории Дальверзинского охотничьего хозяйства Туркестанского военного округа, бесчинствует группа егерей под предводительством старшего егеря Богданова. Злоупотребляя своим служебным положением, они отбирали без оформления соответствующих документов у задержанных нарушителей сети и ружья. Запугивали их карательными санкциями и брали большие взятки у испуганных людей.
Собрав огромное количество сетей и вооружившись нарезными ружьями «Белка», эти люди под прикрытием председателя Туркестанского военно-охотничьего общества организовали активный промысел рыбы ценных пород, которую сразу же отправляли на грузовом автомобиле ЗИЛ-130 на ташкентские рынки.
Не откладывая дело в долгий ящик, я выехал в указанный район на служебном мотоцикле «Урал».
Пока доехал до конечной точки своего рейда, в коляске мотоцикла лежали два браконьерских ружья, один бредень и четыре сети. А в планшете — семь оформленных протоколов.
К озеру Соленому подъехал глубокой ночью. Сразу поставил мотоцикл на пригорке, но не успел прилечь на землю, чтобы отдохнуть от длительной и пыльной дороги, как из близрастущих кустов вышли три человека в фуражках военно-охотничьего надзора. Все они были на хорошем подпитии. Направив на меня слепящие лучи фонарей, они, пьяно куражась, стали громко совещаться между собой, отобрать или не отобрать у меня мотоцикл. Наконец приняли решение «прошмонать» его для начала.
Дело принимало совсем ненужный мне оборот. Если они увидят в коляске конфискаты, мне придется представиться. Поэтому я вскочил с земли и преградил им дорогу.
— У меня в коляске мотоцикла включенный на запись магнитофон, — сказал я. — И если вы будете продолжать вести себя по-бандитски, то пленка с записью вашего мерзкого поведения уже утром будет лежать на столе у прокурора.
Некоторое время они озадаченно молчали. Затем старший группы спросил у меня:
— А ты кем работаешь, парень?
— Кем я работаю, вам совсем необязательно знать. А приехал на рыбалку.
— А ты знаешь, что на этом озере запретная зона для рыболовства?
Теперь я был уверен в том, что это и есть Богданов. По его словам чувствовалось, что он или совершенно некомпетентен в своей работе, или же, используя свое служебное положение, вынуждает людей безропотно подчиняться его наглым указаниям.
— Как это запретная зона? Я ведь проехал сейчас мимо аншлага, на котором четко и ясно написано, что рыбная ловля на озере Соленом любительским способом разрешена по путевкам.
— А у тебя есть путевка? — спросил, нагло улыбаясь, Богданов.
— Нет, конечно, но я куплю ее у вас.
— А я не продам тебе путевку. К нам приехали высокие гости, и они с утра будут рыбачить на этом озере. Вот мы и прогоняем всех посторонних. А кто не будет подчиняться, применим оружие.
Я рассмеялся.
— Что, три здоровенных егеря без применения оружия не смогут справиться с одним человеком? Кстати, что это у вас за оружие? Никогда не видел такого.
— Это специально для егерей прислали, — самодовольно заявил старший егерь.
Слушая его хвастливую болтовню, я подумал: «А что ты, дорогой, утром скажешь, когда я заберу у вас это новое оружие? Ведь я знаю о том, что ни у одного егеря в здешних охотничьих хозяйствах нет табельного нарезного оружия».
Прекрасно понимал и то, что им нужно скорее прогнать меня с озера как нежелательного свидетеля. Ведь рано утром нужно снимать сети и пойманную рыбу отправлять для реализации.
Мое настырное нежелание покинуть озеро очень нервировало егерей. И не скажи я им о магнитофоне и прокуроре, они с удовольствием проводили бы меня с этой «запретной» территории с помощью пинков и прикладов.
— Юра, — обратился один из них к Богданову, — подь сюда, потолкуем.
Богданов злобно зыркнул на меня и, тихо заматерившись, направился к своим помощникам и сообщникам.
Егеря отошли метров на пятнадцать и несколько минут о чем-то возбужденно разговаривали, активно жестикулируя при этом. Наконец вся тройка единомышленников решительно направилась ко мне, но принятое ими решение объявил опять старший егерь.
— Слушай сюда! Даем тебе на размышление пятнадцать-двадцать минут. Если ты не слиняешь отсюда за это время, не обессудь. А сейчас мы уходим. И не вздумай больше шутить с нами. Понял? — вызывающе закончил он свою речь.
— Понял, конечно. Что же тут непонятного? Нельзя, значит, нельзя. Вот рассветет чуть посильнее, и уеду. В гробу я видел ваше озеро.
Мой ответ они приняли с большим удовлетворением и, пригрозив напоследок, что если я еще раз появлюсь на этом озере, буду иметь бледный вид, ушли.
Минут через двадцать и я завел мотоцикл. А чтобы о моем отъезде егеря знали без сомнения, с минуту крутил рукоятку газа, оглашая окрестности глухим ревом двигателя. Затем я совершил небольшой прощальный круг по склону и демонстративно укатил.
Отъехал километра четыре и остановился. Минут через сорок рассвело полностью, и я отправился назад. Но сразу не стал подъезжать к озеру, а на расстоянии одного километра от него загнал мотоцикл в кусты и дальше отправился пешком.
Теперь мой внешний вид подчеркивал принадлежность к органам рыбоохраны. На голове черная фуражка с морским крабом, на груди двенадцатикратный бинокль, на поясе из-под расстегнутой кожанки выглядывала кобура с пистолетом.
Подойдя к высокому обрыву, нависавшему над озером, я лег на землю и осторожно выглянул. На озере, как я и предполагал, активно шла работа по освобождению его от сетей. А их было столько, что, охватывая озеро огромной подковой, они растянулись не менее чем на полтора километра. Лодок у браконьеров-егерей было две. Один большой баркас, в который складывались сети с рыбой, и лодка поменьше с помощью которых они снимали свои орудия лова.
На берегу прямо подо мной находился их стан. Возле большой кучи мешков стояли три мотоцикла «Минск». В воде напротив — множество кольев со шнурами и привязанными к ним садками. Для лодок были забиты в землю две трубы с приваренными кольцами. Метрах в семидесяти от стана, чуть высунувшись из ущелья носом, стоял ЗИЛ-130, чему я был несомненно рад, так как заранее знал, насколько это неприятное дело — задерживать егерей, занимающихся браконьерством под защитой председателя Окружного совета ВВОО Туркестанского ВО.
Я ведь работал ранее под его началом и был вынужден уйти, потому что назвал его зарвавшимся, бессовестным хапугой. Неоднократно слышал его хвалебные, самодовольные речи о том, что он вхож в кабинет Рашидова в любое время дня и ночи. Но, как выяснилось впоследствии, это не соответствовало действительности.
Раз есть ЗИЛ, значит, есть и люди, которые увозят на нем рыбу в Ташкент. А это значит, что я потребую от них написать объяснения об этом. И никакие кляузы уже не будут страшны.
Наконец, обе тяжелогруженые лодки направились к берегу. Егеря приковали их цепями к трубам и принялись выбирать из сетей рыбу и укладывать ее в мешки. Богданов, одетый в резиновый костюм, направился к стоящим в воде садкам.
Настало мое время. Отойдя от края обрыва, чтобы заранее не быть обнаруженным, я дошел до оврага и, быстро спустившись вниз, подошел к двум узбекам, сидящим на земле возле машины и мирно беседующим.
Мое появление так их напугало, что они оба ойкнули и вытаращили на меня глаза.
— Ассалом алейкум! Чем занимаемся? Кого ожидаем?
— Да мы рыбу ловим с егерями, — дружно ответили испуганные люди.
— Очень хорошо! А кто из вас водитель этого ЗИЛа? Прошу предъявить документы.
Один мужчина выхватил из кармана права на вождение автомобиля и услужливо подал их мне. Я открыл их, посмотрел, и сунул в карман своей куртки.
— Насколько я понял, вы увозите всю рыбу в Ташкент на продажу, а потом деньги делите? Так, что ли?
— Так, так. Делим деньги. Нам мал-мал, егерям и баскарме.
— Какому такому баскарме? — спросил я с притворным удивлением. Хотя знал прекрасно, что речь идет о председателе окружного совета.
— А, начальник старший у егерей.
— Ладно, оставайтесь на месте, я вас позову потом. И не вздумайте врать, когда будете писать объяснения. Ясно вам?
— Ясно, ясно, — закивали задержанные.
Я вышел из оврага и направился к увлеченным работой егерям, а когда подошел к ним вплотную, громко поздоровался.
— Здравствуйте, товарищи браконьеры! С хорошим уловом вас!
Это произвело такой оглушающий эффект на всю группу, что два егеря шлепнулись на сети с рыбой, а Богданов, выбирающий из садков крупных сазанов и судаков, приподнял чуть впереди себя обе руки и с перекошенным от страха лицом, залопотал:
— Да вот начальник самый главный разрешил нам порыбачить. Ну мы и поймали немного на уху.
— Вот это уха! Да здесь ее на тот таджикский поселок хватит, — показал я рукой на кишлак за озером. — Какой самый главный начальник?
— Ну этот, ну наш начальник окружного совета, — забормотал Богданов.
Сейчас он был совсем непохож на того наглого, самонадеянного бандита, каким представлялся ночью одинокому рыболову-любителю.
— И сколько вы отстегиваете ему за это разрешение? — спросил я.
— Да так, маленько на уху даем, когда приезжает.
— Хорошо, напишите обо всем в объяснениях.
— Так вы и есть тот самый Ремизов?
— Да, я Ремизов, но почему тот самый?
— А нас в окружном совете предупредили, что вы много работаете, а штрафы налагаете малые.
— Вот тут-то и ошиблись ваши коллеги. Штрафы я действительно налагаю небольшие, но на вас это правило не распространяется.
— Почему?
— А потому, что вы не только по отношению ко мне вели себя как бандиты, но и бессовестно грабите людей, используя и превышая свои служебные полномочия. А сети, которые отнимаете у них, без оформления протоколов, присваиваете себе. И нарезное оружие, тоже отобранное, присвоили.
— Какое нарезное оружие? — испуганно воскликнул Богданов. — Нет у нас никакого нарезного оружия.
— А вот те «Белки». Новейшее оружие для егерей. Они ведь и являются нарезными. И я изыму их у вас. Знаете, на сколько лет потянуло бы все это? Я имею в виду ваши грабежи и прочее. Лет на восемь — десять. Но пусть этим занимаются правоохранительные органы, если к ним поступят заявления от потерпевших. Я же предъявлю вам иск в несколько тысяч за нанесение ущерба рыбным запасам и наложу штраф за незаконный лов. Думаю, что эти несколько тысяч не будут для вас смертельными. Так ведь?
— Сразу возьмете деньги? — спросил, не задумываясь и не расстраиваясь, Богданов.
— А вы слышали о том, чтобы я так делал?
— Нет. Никогда не слышали.
— Вот и не услышите никогда. Я выпишу вам постановление и укажу номер расчетного счета «Узбекрыбвода», а один из вас, пока мы будем оформлять документы, слетает на мотоцикле до ближайшей почты и привезет оттуда квитанцию о погашении иска и штрафа.
— А с сетями что будете делать?
— Как, что? Увезу. На вашем же ЗИЛе и увезу. Вот на том, который нос свой из ущелья высунул.
Дальше следовало оформление всех документов и написание объяснений. Егерям был предъявлен иск и наложен штраф, квитанции о погашении которых были мне вручены через сорок минут. На узбеков тоже был наложен штраф.
Все сети и рыба были загружены в кузов ЗИЛа. Ружья я также изъял у егерей. Рыбу завезли и сдали по накладной в магазин одного из поселков по пути ко мне домой. Сети выгрузили на склад конфискатов.
