Воспоминаниями о службе в "Алмазе" со "Спецназом" поделился начальник Главного управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией МВД Николай Карпенков

С бывшим командиром СПБТ «Алмаз», ныне начальником Главного управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией МВД Беларуси полковником милиции Николаем КАРПЕНКОВЫМ мы беседовали в его рабочем кабинете. Однако, если честно, к спокойной беседе обстановка не располагала. Наш разговор то и дело прерывали неотложные телефонные звонки. «Сотрудники вооружились? Силовое прикрытие есть? Какое–либо спецподразделение привлекаете?» — получив, видимо, утвердительные ответы, руководитель ГУБОПиК объяснил: «Сегодня три задержания опасных преступников. У одного нашли оружие, гексоген... Решаем много разных задач». И все же в тот тяжелый день Николай Карпенков нашел время для воспоминаний о службе в отряде антитеррора...
 

Этапы большого пути

«В 1992 году я узнал, что существует  спецназ «Беркут», который занимается подавлением бунтов в исправительно–трудовых учреждениях. Я служил командиром роты особого назначения Министерства обороны, перед нами стояли специфические задачи, — рассказал Николай Николаевич.

— Когда потребовалось получить советы по вопросам рукопашного боя, которому необходимо было обучать военнослужащих, мы приехали в молодое подразделение. Буквально год «Беркуту» тогда было... Нас поразило, с каким энтузиазмом беркутовцы занимались подготовкой, брали на вооружение опыт отряда «Витязь», других подразделений специального назначения, ОМОНов России. Покупали оружие, снаряжение, щиты, бронещитки для выполнения сложных задач по освобождению заложников в ИТК, поиску и задержанию скрывшихся вооруженных преступников, пресечению вооруженного сопротивления. Отрабатывали силовое прикрытие оперсостава, выполняющего задачи в беспокойных колониях. То был этап становления спецназа, время энтузиазма, каждый сотрудник высказывался, что–то предлагал. Я тогда это очень хорошо запомнил. И так сложились обстоятельства, что после гибели заместителя командира «Беркута», его место занял взводный, а образовавшуюся вакансию командира одного из двух взводов предложили мне.

У меня, конечно, было огромное желание попасть в спецподразделение. Так я стал командиром 2–го взвода. Прослужил там почти два года, затем ушел из отряда в созданное подразделение МВД по обеспечению физической защиты высших лиц государственной власти и управления государством. А вернулся в «Алмаз» ровно через 10 лет — уже командиром СПБТ, перейдя с должности командира антитеррористического подразделения Службы безопасности Президента. По сути, то время, когда я возглавил отряд антитеррора, можно назвать уже третьим этапом становления подразделения. Второй этап проходил, когда отряд сформировался, подыскивалась оптимальная форма существования коллектива. Смотрели на лучшие российские примеры и что–то (в том числе из так называемых тяжелых наработок того времени) брали из опыта «Альфы», «Веги», «Витязя». Смотрели, что есть полезного для нас на Западе, в Израиле, в польском Бюро антитеррористических операций. Мы опирались на международную практику, приобретали оружие, которое соответствует современным полицейским стандартам, вникали в нюансы тактики, подготовки. Решали, каким вообще должен быть боец.

В тот период своего развития отряд стал напрямую подчиняться министру внутренних дел. Для СПБТ по личному распоряжению Главы государства была выделена база в столице. На тот момент Президент взял отряд под своеобразное кураторство. Бойцы «Алмаза» стали офицерами. Тут же сформировалось профессиональное ядро. По совершенно другой стезе пошла боевая подготовка. Мы перенимали все, что было на вооружении в западных спецподразделениях, в частности тактику проведения спецопераций. Наладились контакты с GSG 9 в Германии, с «Коброй» в Австрии, с GIGN во Франции. Французы приезжали на стажировку сюда, а мы, в свою очередь, к французам.


В результате «Алмаз» стал использовать западную полицейскую тактику, но в то же время отряд может мобилизоваться и выполнить такие задачи, которые выполняли российские «Альфа», «Вымпел» в «Норд–Осте», Беслане и так далее. Ведь алмазовцы имеют специфическую подготовку для массового освобождения заложников.

Сейчас же мы наблюдаем четвертый этап в жизни подразделения: созданное совершенствуется и развитие продолжается. Импульс ему придан созданием пять лет назад Межведомственного совета специальных подразделений при помощнике Президента по национальной безопасности. Под эгидой этой структуры «Алмаз», ОСАМ, «Альфа», СОБР обмениваются опытом, перенимают друг у друга все лучшее, передовое, чтобы не вариться в собственном соку.

Межведомственный совет работает по принципу рабочей группы ATLAS, которая объединяет специальные антитеррористические подразделения Европейского союза. Если террористами будет проведен большой захват заложников, возникнет сложная ситуация, то надо, чтобы работало несколько спецподразделений. В ATLAS все распределено: есть отряды, которые выполняют задачи в горах, есть специализирующиеся на действиях в помещениях, есть способные пресекать акции террористов на транспорте. Спецназовцы разных стран учат английский язык, проводят совместные занятия. Поляки, голландцы, литовцы отрабатывают действия в одном боевом порядке. Все друг друга понимают. Внедрение у нас такого европейского опыта стало началом этапа согласованного внедрения белорусскими спецподразделениями всех новшеств. Закупаются унифицированное оружие, специальные средства, проводятся единые занятия на больших объектах. Иначе нельзя — время такое: террористическая, экстремистская угроза постоянно обостряется. По прогнозам, в России в ближайшие 5 лет она будет только усиливаться. А границы у нас прозрачные, может возникнуть что угодно. Поэтому мы по максимуму должны готовиться к любому тревожному сценарию». 

Близко к сердцу  

«ВОЗГЛАВЛЯЛ я «Алмаз» с 2003 по 2010 год. Почти 8 лет — целый кусок жизни! Но пролетело это время как один миг, — поделился ощущениями начальник ГУБОПиК. — Ежедневно мы проводили по 2 — 3 операции. И я прекрасно помню все без исключения. Что и как, кто сказал, что прозвучало в эфире, что увидел в мониторе. Кто куда пошел, как выстрелил, где от пули штукатурка обвалилась... Люди, которые служат в «Алмазе», будто на войне в мирное время находятся. Постоянно нужно держать руку на пульсе событий, быть в курсе происходящего, всегда готовым к выполнению задач. Вся остальная жизнь как бы мимо тебя проходит. Какая–то жилка в сердце всегда напряжена. И только потом, когда эта служба заканчивается, ты видишь и другие стороны жизни. Ты возвращаешься с войны. У меня после «Алмаза» возникло ощущение, что я снял бронежилет.  

Начало 2000–х — время многочисленных угроз, в России шла вторая чеченская война, совершались теракты. Все это могло перекинуться и на нас. Поэтому вводили новшества, шла большая работа совместно с Академией МВД, курсами повышения квалификации. На базе «Алмаза» проходили процессы строительства, оборудования спортзала, тира, нового здания штаба. При руководстве операциями все происходящее стало выводиться на мониторы. Создали в отряде отдел спецподготовки. Сотрудники занимались практической стрельбой, индивидуальной, высотной подготовкой. Учились работать как в команде, так и в одиночку. Внедрялась концепция «один в поле воин». Ведь спецназовец должен не только выполнять задачу по защите оперов, но и сам быть оперуполномоченным. Наши сотрудники выполняли задачи по антитеррору, находились под легендированным прикрытием по линии криминальной милиции, занимались наружным наблюдением, оперативным сопровождением, силовой поддержкой. Проводили мероприятия по локализации, блокированию вооруженных бандитов в лесной местности. Более 20 раз мне приходилось присутствовать на переговорах с преступниками, которые взяли заложников. Вести диалог с непредсказуемыми людьми, шизофрениками, как с тем террористом в детском саду, — тяжелая задача.  

Прекрасно помню, как почти 50 дней ходили за убийцами и грабителями братьями Давидовскими. Преступники были матерые, подготовленные. Помню, мы сделали рекогносцировку местности и выбрали самое удобное по всем параметрам место для наблюдения за квартирой, на которую братья планировали совершить налет. Так вот Давидовские, готовясь к ограблению, выбрали для разведки то же самое место и прятались прямо возле нашей машины! Зажиточные квартиры налетчики вычисляли по стеклопакетам и кондиционерам — такое в то время могли себе позволить только «новые белорусы».  

Знаете, как Давидовские проникали в межквартирный тамбур? В дверной косяк вбивали два гвоздика, между ними натягивалась тонкая резиночка, на ней — иголочка, воткнутая в проколотое шилом отверстие. Когда хозяева открывали кнопочный замок, иголочка входила внутрь, не давая ригелю защелкнуться до конца. Стопор замка не срабатывал, и ригель преступники легко отжимали ножом. Потом отключали свет в тамбуре, звонили в дверь и нападали на хозяев, которые спокойно открывали, полагая, что чужак через запертую общую дверь не пройдет.  

Но в тот раз Давидовским открыли не жертвы, а алмазовцы. Дальнейшее известно: выстрелы, неразорвавшаяся граната, борьба и задержание в подъезде. В такие минуты успешного окончания спецопераций командир испытывает чувство победы и гордости за сотрудников, многие из которых потом получали государственные награды. Ордена и медали алмазовцам вручались и лично Президентом». 

В одной связке  

«ПОСЛЕ моего ухода с должности командира «Алмаза» в ГУБОПе было создано управление по противодействию терроризму и экстремизму в рамках компетенции МВД. Мы тогда проанализировали, посмотрели, как работают аналогичные управления в Российской Федерации, у других стран–соседей, и выбрали свой оптимальный путь. Именно сотрудники нашего управления одними из первых подошли к задержанию «взрывников» Коновалова и Ковалева и вместе с бойцами «Алмаза» террористов задержали. Доставили сюда, в ГУБОП, и получили признательные показания по всем трем эпизодам их террористических актов, которые они совершили.  

Мы готовили прогноз развития ситуации с терроризмом, экстремизмом в Республике Беларусь, провели большую работу, но потом произошла определенная оптимизация в работе силовых ведомств и управление было упразднено. Однако в 2014 году оно было фактически вновь воссоздано в структуре ГУБОПиК. Практически все прежние задачи включены в обязанности 3–го управления по противодействию экстремизму. Работаем по направлениям выявления боевиков радикального толка, того же ИГИЛ, террористов, которые могут скрываться за незаконными мигрантами. Держим под контролем радикальные группировки футбольных фанатов, анархистов, скинхедов — те деструктивные силы, которые использовались для государственного переворота в Украине. Занимаемся и наемниками, принимавшими участие в боевых действиях на юго–востоке Украины. В поле нашего зрения находятся т.н. черные копатели, лица, которые занимаются торговлей оружием. Пресекаем возможность возникновения ОПГ, которые могут быть созданы по национальному признаку. Разыскиваем скрывающихся в Беларуси радикалов. Работаем по мониторингу интернета, по пресечению в сети различных экстремистских акций. Это все наша компетенция. И выполнение задач происходит в одной связке ГУБОПиК со спецподразделениями.  

...В связи с 25–летием отряда антитеррора алмазовцам пожелаю крепчайшего здоровья! Чтобы не старели. Чтобы те, кто хочет быть все время в отряде, прослужили в «Алмазе» именно столько, сколько они желают — от первого дня и практически до пенсии. Всем спецназовской удачи! Всегда во всем и везде побеждать! Желаю «Алмазу» и дальнейшего развития. Чтобы мы всегда опережали террористов и экстремистов, перенимали у коллег лучшие наработки и брали себе на вооружение ценный опыт. Чтобы мы были ультрасовременными!  +++ Я хотел бы видеть в ГУБОПиК еще больше сотрудников со спецназовским опытом, поэтому для прослуживших в «Алмазе» офицеров путь в структуру по борьбе с оргпреступностью всегда открыт. В оперативных подразделениях есть необходимость в сотрудниках со спецназовской подготовкой, ведь оперативный состав выезжает на выполнение задач по задержанию опасных преступников каждый день. Вооружились — поехали! И если спецназовцы будут находиться среди оперативного состава, мы будем мощнее, сильнее и мобильнее».  

...Перед тем как выключить диктофон, рассказал полковнику Карпенкову, что в соцсетях нынче даже модно критиковать силовиков: дескать, слишком много для небольшой и спокойной страны спецназов развелось. Дублируют, мол, друг друга, сидят без дела, тратят зря деньги налогоплательщиков...  

— Что ответите молодым нигилистам и застарелым скептикам, Николай Николаевич?  

— Вот когда говорят, что слишком много спецподразделений, — это первый признак дилетантства. У каждого ведомства есть свои задачи. Эти задачи должны быть блестяще выполнены, — терпеливо объясняет диванным всезнайкам вполне очевидные истины мой собеседник. — Поэтому у каждого ведомства должно быть профессиональное ядро, коллектив сотрудников, которые выйдут, защитят оперов и выполнят возложенную задачу. Так не только в Беларуси. В Польше действует Бюро антитеррористических операций (БОА): приблизительно такое же, как «Алмаз», подразделение находится в Варшаве, в больших городах и городах с повышенной криминогенной обстановкой. Если возникает необходимость, они собираются вместе и их уже не 150, а 400 человек. У БОА двойное назначение: в мирное время сотрудники сражаются с террористами. В военное могут стать борцами с диверсионно–разведывательными группами противника. По такому же принципу взаимодействие спецотрядов выстроено и у нас: у внутренних войск — СОБР, у МВД — «Алмаз», у пограничников — ОСАМ, у КГБ группа «А», потому что везде есть своя специфика, нюансы, которые нужно знать. Профессионализм состоит из мелочей. Знать все мелочи невозможно. Но если есть большая глобальная задача, которую нужно выполнить, то приезжает несколько спецподразделений и каждое выполняет свою задачу. ОМОН блокирует. Бригада спецназа внутренних войск оцепляет. Какое–то спецподразделение «заряжено» на экстренный штурм. Готовится к молниеносному вмешательству на случай возникновения неожиданной ситуации. Кто–то проводит переговорный процесс, и спецподразделение «заряжается» на подготовку и проведение планового штурма, когда, чтобы наиболее эффективно сработать, все сосредотачивается, общие усилия направлены на освобождение заложников, на то, чтобы не было жертв.

Если же операция затянется, то среди спецотрядов нужно будет проводить ротацию, уставшим необходима смена. Да и задач может быть несколько, одному подразделению с ними не справиться. Сейчас в мире такая сложная обстановка, что нельзя расслабляться, нужно быть готовыми к любым кризисным вариантам развития ситуации. Повторюсь: умный учится на ошибках других. А мы — умные.

Философия «Алмаза»

Еще один интересный штрих к истории становления отряда антитеррора Николай Карпенков добавил, вспоминая, как происходила смена названия с «Беркута» на «Алмаз»:

— Мы были молодыми сотрудниками. Вариант с «Беркутом», в принципе, нас всех устраивал. Но руководитель подразделения Владимир Владимирович Наумов ко всем вещам подходил философски, искал глубокий смысл даже в названии. Смена названия была вынесена на обсуждение, но фактически решение единолично принял командир. Руководствовался он тем, что алмаз — это не просто драгоценный камень. Владимир Владимирович посмотрел словари, ссылки на древние книги, легенды и т.д. и узнал, что алмаз олицетворяет силу, твердость, благородство. Это самое ценное, что может появиться под большим давлением и в невероятных обстоятельствах. И к тому же это камень, которого, по древним поверьям, боятся дьявол, темные силы. А всем нормальным людям алмаз придает силу и энергию, приносит удачу и счастье. Вот исходя из такого философского подхода и было определено новое название подразделения. С того момента все начали работать так, чтобы его оправдывать. У всех включился такой внутренний ментальный механизм.