В ее судьбе было много необъяснимого с самого момента рождения, точной даты которого, как оказалось, никто не запомнил. Например, как дочь репрессированного могла мечтать о сцене советского театра? А она и не мечтала. Если бы не случайное знакомство, так бы и работала санитаркой... Попав в труппу театра, долго играла маленькие роли. Вечно «вторая» актриса уже перестала ждать своего звездного часа. Пока в одном из эпизодов ее не увидел Андрей Макаенок...И в кино она сниматься не стремилась. Но в 1976 году режиссер Сергей Микаэлян задумал отыскать для главных ролей в своем фильме «Вдовы» непримелькавшиеся лица. Так, в 57 лет (!) к ней пришла всесоюзная слава, вернее, слава «всесоюзной бабушки». Позже, увидев Макарову на улице, люди часто спрашивали: «Вы не из нашей деревни?», искренне полагая, что простая женщина из фильмов «Вдовы», «Однолюб», «Белые росы» и десятков других на самом деле из народа, а не артистка театра и кино. Впрочем, зрители, принимавшие ее за свою, были недалеки от истины. Она жила вместе с ними и так же, как они, на электричках ездила на свою любимую дачу, ходила на рынок, вышивала удивительные картины, растила детей и внуков, переживая «за малых сих», и помогала людям... испытывая чувство вины за свою известность.
Впервые подробности биографии своей знаменитой матери корреспонденту «СБ» рассказывает дочь актрисы Татьяна Костюнина.
— Настоящее имя мамы — Агафья. Девичья фамилия — Чехович. Отец не принял Советскую власть и ушел в армию Деникина, за что потом был репрессирован и только чудом остался жив. Агафья–Агата была самая озорная из всех сестер, за что ее прозвали Бубен. Она пела и читала стихи всей улице.
— Как получилось так, что настоящий возраст вашей мамы разошелся с паспортным?
— Никто из четырех девочек в семье толком не знал точной даты своего рождения. Времена были трудные, дни рождения не отмечали, а после ареста отца все документы и даже фотографии пришлось уничтожить. При оформлении новых возраст детям давали «на глаз». Маму «омолодили», записав годом рождения 1919–й. Потом она высчитала, что скорее всего родилась в 1916 году, правда, в каком месяце — неизвестно. В 16 лет Агата уехала из Старобина в Минск и нанялась домработницей. Затем устроилась санитаркой в первую клиническую больницу. Отец ее подружки работал в отделе культуры. Он–то и добился, чтобы маму допустили на экзамен в студию при театре Янки Купалы, сказав членам комиссии: «Если вы не примете эту девочку, вы совершите огромную ошибку». На экзамене мама играла на аккордеоне и читала «Курган» Янки Купалы. В студию ее приняли сразу, а по окончании взяли в труппу театра.
Он был единственной любовью...
«Кому ты там нужна!» — посмеялся Макаров над решением бывшей жены вернуться в Минск. Эти обидные слова положили конец колебаниям, и Галина вместе с возвращающимися из эвакуации купаловцами приехала в разрушенный Минск.
— Как Агафья стала Галиной Макаровой?
— В студии кто–то обронил: «Что за имя у тебя деревенское — Агафья. Давай ты будешь Галина!» А в 1939 году в командировку в Минск приехал молодой командир Иван Макаров. Он увидел маму на сцене и сразу после спектакля пробрался за кулисы, чтобы познакомиться. Мама безумно влюбилась в красавца военного. Она оставила театр и поехала за мужем сначала в Москву, потом в Карелию. После войны, вернувшись из эвакуации опять в Москву, мама успешно прошла прослушивание в театр им. Вахтангова и уже собиралась выйти на новую сцену, как с войны пришел муж... с «фронтовой женой». Мама из гордого отчаяния приняла решение ехать в Минск... Как раз в это время Купаловский театр возвращался из Томска. Поезд с артистами сошел с рельсов. Тогда погибли 9 человек. С трудом купаловцы добрались до Москвы, где мама их и нашла.
— И что, отношения с мужем разрываются навсегда?
— Похоже, мама его не простила... Хотя спустя много лет мы встретились семьями в Москве как родные люди. Иван Семенович не скрывал своего изумления и восхищения мамиными успехами, он всегда разыскивал ее на гастролях в Москве, обижался, что она ему не звонила. И знаете, думаю, что все–таки он был ее единственной любовью на всю жизнь.
— ?!!
— Когда маме сообщили о его смерти, у нее случился гипертонический криз.
— А как же ваш отец (второй муж Галины Макаровой — актер театра им. Я.Купалы Павел Пекур. — Авт.)?
— Ему она была всегда предана, уважала и по–своему, конечно, любила.
Про лилипута Сенечку
и пьяного на лавочке
В дверь позвонил очень приличный мужчина, и, протянув хозяйке коробку конфет, признался, что это он несколько дней назад заснул пьяным на лавочке: «Я проснулся и не могу понять, где я лежу на подушке, укрытый одеялом?!»
— Про доброту Галины Климентьевны ходили легенды...
— У нее всегда было слишком обостренное чувство долга перед простыми людьми. Она ведь была из этой же среды и чувствовала вину за то, что ей жилось лучше, чем многим. В нашем доме был настоящий приют. Актрисы театра приходили со своими проблемами и оставались ночевать, все время обедали какие–то цыганские дети. В задней комнате жили гастролирующие циркачи. Одного из них, лилипута Сенечку, парализовало, и он не смог уехать с труппой. Мама ухаживала за ним, как за собственным сыном. Носила его в ванну на руках. Я же принимала этого 50–летнего человека за ребенка и все хотела заставить со мной играть, и даже ударила куклой по голове за то, что он отказывался. Сенечка жил у нас, пока за ним не приехали родственники.
Как–то во дворе мама увидела милиционеров, которые кого–то искали. Зашла в подъезд, а там стоит парень, вжался в стену. Она открыла дверь квартиры: «Заходи!» Дома напоила его чаем и, представьте, ничего не спросила. Потом сходила во двор и сообщила: «Там никого нет». Парень очень благодарил маму и все повторял: «Поверьте, я ничего страшного не совершил!» Другого, тоже во дворе, в драке ранили ножом. Мама, конечно, привела его к нам, промыла и забинтовала рану.
Еще одного бедолагу она пьяным обнаружила на лавочке у подъезда. Принесла подушку, одеяло, укрыла его и всю ночь выходила, боялась, что с ним что–то может случиться.
— И при всем этом она ведь уже была известной народной артисткой?
— Мама, скорее, тяготилась своей известностью, чем гордилась ею. К нам приходили мешки писем со всего Союза. Каждое начиналось со слов: «Вы так похожи на мою бабушку». После похода на рынок она расстраивалась: «Не пойду больше. Мне все отдают бесплатно. Неудобно же!»
Одной страстью
«Жан Габен в юбке» — так называли Галину Макарову на «Ленфильме», в родном театре их со Станютой окрестили «наши звезды Голливуда».
— Галина Климентьевна считала Андрея Макаенка своим «крестным отцом» в театре, не правда ли?
— Знаменитой она стала не сразу. Андрей Егорович увидел Макарову в эпизоде и знаменитую пьесу «Лявонiха на арбiце» написал специально для нее. Он даже поставил условие театру: если Макарова не сыграет главную роль, увезет пьесу в Москву! Затем был «Трибунал». В 1976 году режиссер «Ленфильма» Сергей Микаэлян решил снять фильм «Вдовы» о двух бабушках, которые похоронили своих близких и ухаживали за чужими могилами. Он искал непримелькавшиеся лица и в итоге нашел двух великолепных актрис — Галину Скоробогатову и Галину Макарову. После этого фильма маму приглашали на съемки до последних дней жизни.
— Как она чувствовала себя в роли «главной советской бабушки»?
— Мама так устала от этого амплуа! Она ведь была разноплановой актрисой. Любила исторические роли, играла Шекспира. Когда она увидела Римму Маркову в роли настоятельницы монастыря в «Гардемаринах», воскликнула с сожалением: «Как бы я хотела это сыграть!» Впрочем, работой никакой не гнушалась. Один раз ее даже попросили побыть Дедом Морозом на утреннике в садике у внучки, и она с радостью согласилась! В моем любимом спектакле «Аленький цветочек» мама играла Кикимору и считала эту роль одной из своих любимых. О том, что ей присвоили звание народной артистки СССР, мы узнали из газеты, по–моему, даже из «Советской Белоруссии». Мама не поверила. Она не была членом партии и звание считала почти чудом. Потом ее наградили еще орденом Ленина, но после похорон орден пропал...
— У Павла Алексеевича не было профессиональной ревности к своей жене?
— Что вы! Папа так любил и уважал маму, он радовался ее успехам. К тому же он и сам был известным актером театра. Он сыграл в кинофильмах «Саша–Сашенька», «Часы остановились в полночь». В семье царила театральная атмосфера. К нам приезжали в гости Клавдия Шульженко, Глеб Стриженов, Роман Филиппов. Юра Саранцев подарил мне огромную куклу. Купаловцы играли у нас в «тысячу», а я в это время сидела под столом и «перенимала опыт».
— Говорят, Галина Климентьевна могла загнуть крепкое словцо?
— А как же! Это неотъемлемая часть народной души. Мама знала 36 куплетов «очень фольклорных» частушек, но исполняла их только избранным.
100 кустов пионов
— В одном интервью у Макаровой спросили, кем бы она стала, если бы не была актрисой, и Галина Климентьевна ответила: «Председателем колхоза». Пошутила?
— Не думаю. Мама безумно любила работать на земле! И поскольку председателем колхоза не была, то развивала свои аграрные способности в пределах нашей семьи. (Смеется.) Вокруг этого дома на площади Победы разбила чудесные клумбы, посадила деревья. Ночами охраняла, чтобы цветы не срезали. Когда строили метро, Настя прибежала домой и с порога закричала: «Бабушка! Там твой клен рубят». Она, конечно, понимала, что это необходимо, но все равно плакала. А когда реконструировали площадь, уже после маминой смерти, и выкопали ее черешню и алычу, плакала я. Но до сих пор здесь растут ее береза и каштан.
На земле мама никогда не работала в перчатках. А когда купила дачный участок, семена ей присылали со всего Союза. У нее было 100 кустов пионов! Машины у нас никогда не было. На дачу мама ездила на электричке. Иногда прямо после спектакля садилась в поезд, а потом полола при лунном свете, получая при этом колоссальное удовольствие. Однажды она везла две сумки навоза для своих любимых пионов. Из–за запаха оставила поклажу в тамбуре, откуда ее украли. Потом мама смеялась: «Как бы я хотела посмотреть на реакцию человека, который откроет мои сумки».
Конь, копье и мотокросс
— Ваша мама хотела, чтобы вы стали актрисой?
— Если и не актрисой, то обязательно причастной к искусству, даже отвела меня в музыкальную школу. Я ее окончила, но стала спортсменкой, 22 года занималась легкоатлетическим семиборьем. Весь театр знал о моих спортивных успехах. Кстати, нельзя сказать, что я не пошла по ее стопам. Когда она училась в театральной студии, занималась ведь мотоспортом. Однажды въехала в витрину магазина, да еще порвала кому–то пальто! А в 1937 году стала даже чемпионкой республики по мотокроссу! Потом занялась конным спортом, а на бывший стадион «Пищевик» ходила метать копье.
— Многие знаменитые артистки чувствуют вину перед семьей за то, что недодают ей внимания, душевного тепла...
— Скажу вам, что сначала на гастроли с мамой ездила я, потом моя дочь Настя. Вниманием мы не были обделены. Дома мама все успевала: организовать ремонт, починить, купить, пригласить. Зато папа мог приготовить обед. Они были совершенно разными: мама — взрывная, импульсивная, а папа — спокойный, мягкий. Объединяло их искусство, причем не только театр. Папа писал картины, а мама вышивала их копии. Единой страстью были книги. Другого богатства в нашем доме не было. После своей свадьбы я заметила, что с полки исчезли сочинения Пушкина и Золя. Мама продала книги, чтобы сыграть мне свадьбу. Родители умерли в одном возрасте — в 73 года, только папа на 11 лет раньше. После его смерти маме делали предложения известные люди. Но больше замуж она не вышла.
