Имя Эдуарда Зарембо в нашем футболе давно стало нарицательным, о его бесстрашии и крутом норове ходит много былей и небылиц. Характер и простота этого человека заставляли каждого, кто видел его игру, знал его или имел с ним дело, проникаться уважением и ловить себя на мысли: с такими хоть в разведку. Самая, пожалуй, известная байка о Зарембо по сути является хулиганской и тянущей на серьезный разбор. По сегодняшним дням даже в милиции, со всеми вытекающими, как говорится, последствиями. При этом, слушая эту историю еще и еще раз, все равно не испытываешь к ее герою никакого негатива. Вот как сам Эдуард Дмитриевич уже в зрелых годах вспоминал об этом: «Как–то играли мы в Кутаиси. Репортаж оттуда вел корреспондент Митрофанов. Летел туда он с нами, аккредитован также был от нас. Сыграли 0:0. После матча звоню жене, а она говорит: «Кто у вас там репортаж вел? Он болел за Кутаиси! Как это они не забили гол! Ой, как это они могли промахнуться!» Задело меня это сильно. И когда в самолет садились, я этого журналиста ногой толкнул, и он вылетел с трапа. И мы без него улетели. Он потом пожаловался в ЦК партии, и меня вызвали на разбор. «Почему вы корреспондента выгнали из самолета?..»
Просто представьте себе эту картину сейчас. И общественный резонанс, который вспыхнул бы, если бы, скажем, футболист сборной страны, недовольный работой комментатора, вот так вот запросто отвесил бы ему пинка по пятой точке! А уж коли б кубарем спустил журналиста с трапа самолета да еще и улетели без него... Скандал! Но такой уж был человек Эдуард Зарембо, что не любил, когда наполовину. И совершенно справедливо полагал, что если уж ты полетел с командой, оказался внутри коллектива и преломил с футболистами краюху хлеба, то должен быть со всеми заодно: болеть, переживать и, главное, поддерживать! Не делом, так словом! И Зарембо, пожалуй, имел право на этот поступок, потому что сам никогда не давал себе на поле слабину, пахал до потери пульса и никогда не убирал ногу, когда шел в любой стык. Себя ради команды он не жалел и готов был оставить для победы на поле не только здоровье, но и жизнь. Если бы это потребовалось.
Это уже другая история. О том, каким жестким и бескомпромиссным бойцом был Зарембо на поле. Чемпион–1982 в составе минского «Динамо» Валерий Мельников мне недавно рассказал об одной из своих встреч с Эдуардом Дмитриевичем. На предматчевой тренировке заехали Нильсу по ноге. Да так неудачно, что вспух палец. Мельников имел неосторожность охнуть чуть громче, чем нужно, и от слуха оказавшегося рядом знаменитого защитника это не укрылось. «У нас, — сказал ветеран, презрительно глянув на вывихнутый и опухший палец, — это и за царапину не сошло бы. Закон был простой: если нога опухла не настолько, что может влезть в бутсу, значит, можешь играть». И ведь играли! Это сейчас футболисты больше падают, чем бегают, а изображение мук и страданий после столкновений иной раз вполне достойно премии «Оскар». Как Зарембо ни били, он всегда моментально вскакивал, не позволяя себе ни секунды валяться на газоне. Никогда не показывал, как бывало больно. «Мне стыдно, — говорил, — давать слабину. На трибунах ведь знакомые, родные, просто болельщики. Что они подумают?» И терпеть не мог восхвалений в свой адрес: «Я просто делаю свою работу хорошо. Это не доблесть, а прямая обязанность каждого. И футболиста, и таксиста, и дворника». Часто ли сегодня встретишь такую позицию?
«Король подката» — это прозвище закрепилось за Эдуардом Зарембо навсегда. Зрители впадали в экстаз, когда он, скользя по траве, «причесывал» очередного звездного нападающего, не давая ему совершить проход. «Эдик барбосит», — говорили они, придумав удивительно точное слово, характеризовавшее стиль игры нашего защитника. В бронзовом 1963–м минское «Динамо» было потрясающей командой. Они начинали все матчи в ураганном темпе, редко кто мог устоять против прессинга и скорости минчан. Наши, как правило, открывали счет уже на первых 10 — 15 минутах игры. При этом действовали не только быстро, но очень агрессивно и жестко, буквально на грани фола. О чем говорить, если даже знаменитый журнал «Крокодил» не обошел динамовцев стороной. Минчане в том году взяли 16 очков из 20 во встречах с московскими командами, и главный сатирический вестник страны не удержался, чтобы не укусить команду. Досталось тогда двум главным «барбосам» — фланговому защитнику Игорю Ремину и центральному Эдуарду Зарембо. Игорь удостоился приза «Чугунная нога» — самому жесткому игроку обороны, а Эдуард был в этой номинации вторым претендентом. Во всем Союзе футболисты и болельщики знали, что с крепко сбитым Реминым лучше на поле не сталкиваться — отскочишь, как от чугунной тумбы. А про Зарембо и вовсе говорили, что, выполняя свои коронные подкаты (тогда еще, к слову, довольно редкий в футболе технический прием), он нарочно шипами своих бутс расчесывал шевелюры нападающих.
Это был настоящий профи, за что и получил прозвище Кефир. Не все в той команде режимили, могли позволить себе иногда пригубить спиртное, но Кефир и Витамин, как прозвали Вениамина Арзамасцева (к слову, очень созвучно с именем), не пили никогда. Хотя предложений, в том числе и от болельщиков, хватало. Арзамасцев за 90 минут игры перепахивал бутсами все поле, у него было лошадиное здоровье и маленький секрет — тоненькая пластинка таблеток в кармане. Как только речь заходила о том, что «Веня, иди выпей с нами!» — он тактично доставал ее из кармашка, демонстрировал и смущенно говорил: «Извините, ребята, не могу сейчас, врач запретил — курс пилюль прописал». Зарембо из той же категории, только он в отличие от интеллигентного Арзамасцева пилюлями не прикрывался, а всегда рубил правду–матку в лицо, умел говорить «нет». «Я впервые выпил водку в 32 года. Потом было ужасно плохо», — вспоминал Эдуард Дмитриевич, а я спешу успокоить тех, кто сейчас воскликнет: так все ж таки пил! Ребята, в 32 года Эдуард Зарембо закончил с футболом, завершив карьеру.
И это тоже отменная характеристика: не стал тянуть кота за хвост, авторитетом выбивать место в команде, получать зарплату и премиальные, а ушел красиво и вовремя, как только почувствовал, что уже не всегда получается сдерживать ведущих игроков соперника. Не захотел подводить команду и болельщиков. Остался, как всегда, честен и перед собой, и перед публикой. Его неоднократно звали в Москву, предлагали квартиру, но Зарембо эти предложения даже не рассматривал: «Я минский динамовец, — решительно и безапелляционно заявлял он, и добавлял: — Где родился, там и пригодился!» 10 лет, с 1959 по 1969–й, которые провел Зарембо в одной команде (хоть и называлась она по–разному), вместили в себя 265 матчей на высочайшем уровне и оставили удивительную память об этом футболисте. Его до сих пор все уважают, помнят и очень любят.
На этом снимке Эдуард Зарембо еще только в начале своего большого футбольного пути. На дворе 14 июня 1960 года. Минская «Беларусь» играет с московским «Спартаком». Наши проигрывают — 0:2, команда, которая в 1963 году произведет фурор, еще только строится. Ищет себя, свое место на поле и молодой защитник Зарембо, о чем–то эмоционально беседующий с опытным голкипером Альбертом Денисенко, только перебравшимся в Минск. 23–летний защитник, не стесняясь, что–то выговаривает 30–летнему вратарю из Москвы, уже имеющему в багаже серебро чемпионата СССР, завоеванное вместе со столичным «Торпедо», и поигравшему бок о бок с такими мастерами, как Валентин Иванов, Эдуард Стрельцов, Слава Метревели и иже с ними! И это фото еще один прекрасный штрих к портрету, возможно, самого крутого защитника белорусского футбол всех времен.
После окончания карьеры Эдуард Дмитриевич хотел стать спортивным журналистом и даже поступил на журфак БГУ. Однако, проучившись два курса, бросил. И всю оставшуюся жизнь проработал простым преподавателем физкультуры в школе и в колледже. Всегда оставаясь таким же простым и понятным каждому. Спасибо, что вы были, мэтр!
s_kanashyts@sb.by
