Одно время перекраивать античные сюжеты на современный лад стало в современном театре настоящей эпидемией. Считалось эффектным, если Медея или Антигона выходили на сцену в современных нарядах, страдая от любовных мук или корчась от передозировки снотворного под напевы Тома Уэйтса или Эдит Пиаф. При этом сохранявшийся текст Софокла или Еврипида становился еще более выпуклым и прозрачным и, помещенный в интерьер постиндустриальной реальности, приобретал мистические черты инфернального пророчества. Не всегда этот прием выводил спектакль на уровень обобщения, часто такие игры в древнегреческие страсти превращали историю в герметичную «мыльную оперу». Но все же нужно отдать должное авторам Древней Греции — их драматургическое варево с легкостью всегда принимало форму сосуда, в который оказывалось помещенным волей режиссерской фантазии.
В этом отношении премьера «Эдип» в Национальном академическом драматическом театре им. М.Горького по пьесе белорусского драматурга Елены Минчуковой в постановке народного артиста Беларуси, режиссера Бориса Луценко возвращает трагедию Софокла к ее первоосновам. Хотя действие здесь происходит, как принято писать, — «вне времени и пространства», но ясно прочитывается, что временные скачки режиссеру не нужны. Если и могут быть в этой истории перевертыши, то человеческого сознания. Сценография черных тонов, настоящие камни на авансцене можно истолковать по–разному — то ли действие происходит в реальности, то ли где–то на границе реальности, сна и фантазии. Отсылку к античной эпохе можно увидеть только в костюмах героев, которые сразу настраивают зрителя на серьезный лад и как бы предвещают: никаких ироничных фокусов с эпохами в этом «Эдипе» не будет. И в этом его главный плюс.
Четверка артистов, исполняющих основные роли, расставлена здесь, как в хорошем шахматном этюде. И, как в шахматах, конечно, не обойдется без жертв, однако настоящее удовольствие следить за неизбежным крахом героев, их постепенным прозрением, за тем, как фигуры покидают театральное поле.
Известно, что любая малая сцена предполагает несколько иное, более кинематографическое существование театрального актера на сцене, когда просчитано каждое движение лицевого нерва. Контакт со зрителем здесь предельно плотный. Актерский ансамбль нынешнего «Эдипа» хоть сейчас можно снимать на видео: крупные планы актеры держат безупречно, моменты отрешенности и отчаяния в их исполнении пробирают до дрожи.
Главные роли исполняют актеры разных поколений. Эдипа играет стремительно набирающий популярность, в том числе и благодаря телевизионным проектам, Руслан Чернецкий, Иокасту — вернувшаяся после перерыва в театр Елена Внукова, Тересия — также недавно возвратившийся в Русский Валерий Шушкевич, Отшельника, катализатора трагедии, воплотил Вячеслав Быков. Чернецкий и Внукова солируют весь спектакль, проживая путь от семейной гармонии до полной катастрофы. Откуда шрамы на пятках? Лучше вам не знать, мамаша... Вячеслав Быков — прекрасный Отшельник, классический юродивый. Сцена пророчества героя Валерия Шушкевича — вообще одна из самых сильных в спектакле. Это тот момент, когда зрительный зал проваливается в какую–то эмоциональную бездну, в прореху потустороннего, и перестает дышать. Актерская игра — на грани гипноза, транса, шока. Воздействие, усиленное грамотным музыкальным сопровождением, оказывается незабываемым. Энергетика актера впечатляет. Может быть, сцена Тересия в тюремной камере — это и есть наивысшая эмоциональная планка спектакля, его философский стержень, ради чего и затевалась история.
На вопрос, почему вдруг именно такой материал пробудил режиссерскую фантазию, Борис Луценко отвечает просто:
— В какой–то момент мне показалось, что в последнее время мы как–то слишком много смеемся. Нас призывают к смеху с экрана телевизора, со страниц газет, журналов. Я подумал: а не много ли смеха? Так ли уж нам действительно всем смешно? Потому я решил обратиться к жанру трагедии, ведущей к очищению и катарсису, которых, как мне кажется, сейчас так не хватает... В мировой драматургии вариантов Эдипа действительно много. Есть трагедии Софокла, Сенеки, Пьера Корнеля, Вольтера, Жана Кокто. В спектакле мы используем и кусочек одноименной оратории Игоря Стравинского. Но для меня в нынешней постановке центральным является образ Иокасты, и именно на нем мы с драматургом Еленой Минчуковой сосредоточили наше внимание.
...Борис Луценко в «Эдипе» не пытается заигрывать со зрителем. Имеющий уши да услышит. Имеющий билет пусть придет на этот малый спектакль большого содержания, ставящий непростые вопросы ответственности перед собственной судьбой.
Фото Александра Дмитриева.
