Монография «Его называли «белорусский Берия» (Лаврентий Цанава)» историка Эммануила ИОФФЕ посвящена человеку известному и неоднозначному, сыгравшему роковую роль в судьбах тысяч белорусов.
Жизнь и деятельность генерал-лейтенанта Лаврентия Фомича Цанавы (1900—1955 гг.) — партийного, государственного и общественного деятеля СССР, одного из руководителей органов внутренних дел и государственной безопасности БССР и СССР, заместителя командующего войсками 2-го Белорусского фронта, одного из организаторов партизанского движения в БССР — хотя уже достаточно исследована, но до сих пор вызывает интерес и яростные споры. При создании этой книги автор использовал новейшие, недавно рассекреченные материалы из архивных фондов России, Беларуси и Украины, разнообразные источники и литературу, изданную в Беларуси, России, Польше, Украине, Литве, США и Израиле, интервью с людьми, близко знавшими Лаврентия Цанаву. Накануне скорбной даты — 70-летия начала Великой Отечественной войны — мы вновь обращаемся к документам, чтобы перелистнуть еще одну страницу правды о самой кровопролитной войне на планете.
Лаврентий в первые дни войны
По воспоминаниям бывшего секретаря ЦК КП(б)Б И. Ганенко, в субботу, 21 июня 1941 года, нарком госбезопасности БССР Л. Цанава вместе с П. Пономаренко и другими руководителями республики присутствовал на просмотре последних новинок кино в Доме офицеров. В неопубликованных мемуарах И. Ганенко есть такие строки: «…Пришел Л. Цанава, приземистый брюнет с глубокими залысинами на выпуклом лбу, под которым поблескивали небольшие черные глаза, большой нос бананом нависал над тонкими губами и слегка подстриженными черными усиками. Он пользовался определенным весом как нарком государственной безопасности да еще «свояк» всесильного Берии…»
Зал постепенно наполнялся людьми. Часы пробили девять.
— Ну, опоздавшие пусть пеняют на себя, — сказал П. Пономаренко, — а мы будем начинать.
Смотрели фильм с участием Чарли Чаплина, еще какие-то киноленты и закончили хорошо знакомым, не раз уже виденным прекрасным фильмом «Большой вальс».
Чем занимался Лаврентий Цанава в первые дни войны?
Среди других дел он курировал строительство командного пункта — убежища для руководителей БССР в Минске.
В 1992 году автор этих строк встретился с минчанином М. Капланом. Он свидетельствовал, что 22 июня 1941 года ему в числе группы инженерно-технических работников было поручено срочно построить новый командный пункт — убежище в Минске для руководителей ЦК Компартии Белоруссии и СНК БССР в районе улицы Карла Маркса. Строители беспрерывно трудились несколько суток. В бункере предполагалось сосредоточить центр обороны города Минска. Было приказано сделать его из материалов особой прочности и оснастить новейшими средствами связи.
24 июня 1941 года бункер еще не был готов. В тот день туда прибыли первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии П. Пономаренко, командующий Особым Западным военным округом Д. Павлов и нарком госбезопасности БССР Л. Цанава. После долгого совещания и начала новой бомбардировки Минска немецкой авиацией они вышли из убежища и отдали распоряжение о негласной эвакуации своих близких, приказав помощникам вывезти их семьи с пригородных дач в сторону Могилева. На вопросы строителей, инженеров и техников, обслуживающего персонала, как им поступить и что делать, ответа дано не было.
24 июня 1941 года нарком НКВД Белоруссии Лаврентий Цанава отдал приказ об эвакуации личного состава, членов их семей, документов штатных работников наркомата. Для них сразу же нашлись и автомобили, и железнодорожные вагоны. Под непрерывной бомбежкой сотрудники грузили архив, многочисленные «дела», оружие, боеприпасы. И все направлялись на восток по Московскому и Могилевскому шоссе.
Цанава беспрерывно отдавал приказания. Звонил по телефону, требуя немедленно предоставить в его распоряжение «все наличные бортовые автомобили», угрожая то арестом, то расстрелом...
На второй день войны, 23 июня 1941 года, было принято постановление ЦК Компартии Белоруссии о заключенных, содержащихся в тюрьмах западных областей и приговоренных к высшей мере наказания. Его текст был очень кратким: «Поручить т.т. Цанаве и Матвееву (наркому внутренних дел БССР. — Э. И.) передать директиву об исполнении приговоров в отношении осужденных к ВМН, содержащихся в тюрьмах западных областей БССР».
Лаврентий Фомич начал активно выполнять эту директиву. На его совести сотни расстрелянных заключенных, приговоренных к высшей мере наказания.
Приведем только один документ, который подтверждает его активность. Это фрагмент из воспоминаний секретаря ЦК КП(б)б Т. Горбунова, написанных им для Института истории партии при ЦК КПБ 29 сентября 1969 года: «Утром 23 июня (1941 года) мы с т. Озирским (заведующим оргинструкторским отделом ЦК КП(б)Б. — Э. И.) были уже в Волковыске… Затем я по телефону связался с Минском и имел разговор с первым секретарем ЦК Пономаренко, доложил ему о проделанной нами работе во время нахождения в Белостоке, Слониме и Волковыске. Потом трубку взял тов. Цанава и через меня начал передавать указания тов. Малину (секретарю ЦК КП(б)Б.— Э.И.) о немедленном расстреле всех преступников, находящихся в Белостокской тюрьме. Я сказал ему, что сделать это невозможно, поскольку Малин вместе с тов. Кудряевым (первым секретарем Белостокского обкома партии. — Э. И.) выехали из Белостока».
В борьбе с немецкой агентурой
Накануне и в начальный период Великой Отечественной войны на территории Белоруссии сотрудники МГБ БССР активно боролись с немецкими десантами. Для этого привлекались не только собственные силы работников госбезопасности, но и оказывалась помощь партийным и советским органам по созданию постоянно действующих вооруженных групп и отрядов из населения.
К середине июля 1941 года в Белоруссии действовало 78 истребительных батальонов и 300 групп самообороны, в которых насчитывалось около 40 тысяч бойцов. Многие из них, когда территория была оккупирована немецкими войсками, перешли к методам партизанской войны. Чаще всего такими отрядами руководили сотрудники НКГБ, НКВД, военкоматов, а также партийно-советские работники.
Именно истребительные батальоны и группы самообороны с первых недель войны вели ожесточенную борьбу по уничтожению отдельных немецких диверсантов и участников специально подготовленных диверсионно-разведывательных групп. Они охраняли от нападения крупные предприятия, электростанции, линии связи, железнодорожные магистрали и мосты, принимали непосредственное участие в борьбе со шпионами. Эти группы и отряды под руководством сотрудников органов госбезопасности оказывали помощь в эвакуации предприятий и населения, разыскивали вражеских лазутчиков в потоке беженцев.
Сотрудники органов госбезопасности Белоруссии приняли активное участие в обороне многих городов, оставляя их только с отходом арьергардных частей Красной Армии.
В спецсообщении начальника УНКГБ Пинской области капитана госбезопасности М. Горбачевского наркому госбезопасности Л. Цанаве № 014741 от 14 июля 1941 года говорилось: когда немецкие войска находились еще в 30 километрах от Пинска, Пинская военная флотилия отступила из города в Лунинец, взорвав все свои склады с имуществом и боеприпасами. В ночь на 3 июля 1941 года Пинск оставили части 75-й дивизии генерал-майора Недвигина, который не поставил в известность о свом отходе обком партии, УНКГБ и УНКВД области.
Днем 3 июля 1941 года после получения разведданных о приближении к Пинску немецких войск со стороны Логишина и Иваново сотрудники УНКГБ и УНКВД Пинской области совместно с обкомом партии приступили к обороне города собственными силами. Из состава сотрудников этих органов и партийного актива города был организован отряд, который занял оборону на подступах к Пинску по Брестскому шоссе и Логишинскому тракту.
4 ИЮЛЯ 1941 года, вступив в бой с превосходящими силами противника, этот отряд был вынужден отступить по направлению к Столину. В ходе отступления бойцы уничтожили мост через реку Пину, склад «Заготзерно» и базу военной флотилии с горючими материалами. В боях за город погиб начальник оперативного пункта НКГБ на станции Пинск сержант госбезопасности Ф. Панфилов.
Отмечая определенные заслуги Наркомата государственной безопасности БССР и лично Л. Цанавы в борьбе с агентурой немецких спецслужб, нельзя не отметить серьезные недостатки в его в работе накануне и в первые недели Великой Отечественной войны. Немалая вина этого ведомства и его главы состоит в том, что они не смогли помешать эффективной работе агентов противника в зоне Западного Особого военного округа и Западного фронта на территории Белоруссии.
Фашисты знали фамилии и «явки»
На рассвете 22 июня 1941 года диверсионные группы Абвера нанесли удар в районе Августов—Гродно—Голынка—Рудевка—Сувалки и захватили десять стратегических мостов на линии Вейсеяй—Поречье—Сопоцкин—Гродно—Лунно—Мосты.
Одна из штурмовых групп, состоящая из добровольцев-белорусов, которая десантировалась в ночь с 21 на 22 июня к западу от Минска, успешно провела диверсию на железной дороге и выступила навстречу немецким войскам.
Об обстановке в Бресте накануне и в первый день Великой Отечественной войны объективно сказано в книге А. Гребенкиной «Брест непокоренный»:
«Враг тщательно готовился к войне, имел в городе и районах разветвленную шпионскую сеть. За несколько суток до начала войны в городе появились подозрительные военные формирования. Так, майор Климов вечером 21 июня остановил колонну машин с военными. Проверил у впереди идущего документы и понял, что это были немцы, хотя по документам значилась передислокация одного из воинских подразделений Красной Армии. О своих выводах Сергей Григорьевич Климов доложил руководству (майор Климов погиб в первые дни войны, защищая Брест).
Еще до захвата города фашисты вывели из строя водопровод, электростанцию, телефонно-телеграфную сеть. Им были известны фамилии и адреса не только руководящих партийных и советских, комсомольских и хозяйственных работников, но и многих рядовых коммунистов, бывших членов Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ). Враг знал все важнейшие объекты, промышленный потенциал Брестчины.
22 июня в 9 часов утра фашисты захватили город, а в 14 часов карательные отряды ходили по имевшимся адресам, арестовывали коммунистов, советский, комсомольский и хозяйственный актив, жителей еврейской национальности».
Большую ценность имеет книга бывшего заведующего оргинструкторским отделом Брестского облисполкома, а затем одного из руководителей Брестского антифашистского подполья А. Боровского «О них молчали сводки». В ней есть интересные строки о трагических событиях в городе Бресте в ночь с 21 на 22 июня и ранним утром 22 июня 1941 года: «…Из-за беспечности наших железнодорожных органов (и органов госбезопасности. — Э. И.) немецкое командование сумело перебросить из-за Буга эшелон с запломбированными вагонами на Брест-Западный. В них были вооруженные солдаты и офицеры, которые и заняли станцию, оказавшись в тылу наших пограничников и воинских частей крепости. (Имея на руках адреса ответственных работников областных управлений НКВД и НКГБ, ряда военнослужащих, партийных и советских работников, этой ночью немецкие диверсанты врывались в их квартиры и убивали. — Э. И.)
В 5 часов утра (22 июня 1941 года. — Э. И.) многие работники облисполкома, жившие поблизости от меня, пришли в нашу квартиру с женами и детьми. Я пытался связаться с руководством города и уточнить, как нам поступить самим и как быть с семьями, но вразумительного ответа не получил. А на улицах города уже вовсю шныряли выпущенные немцами из тюрьмы воры и хулиганы, грабя магазины.
Было 9 часов утра, когда я, Быковский — заведующий общим отделом облисполкома, Исаенко — начальник сектора кадров облисполкома, и другие пошли вслед за отступающими подразделениями нашей армии. Немцы уже захватили почти весь город, заняли Кобринский мост. Только в районе Брестской крепости продолжался бой».
В ночь на 22 июня 1941 года диверсанты из полка «Бранденбург-800» в оборудованных двойным дном товарных вагонах проникли на советскую территорию и к утру 22 июня фактически захватили город Брест, кроме военкомата и вокзала. Они перерезали и вывели из строя проводные линии связи, что нарушило управляемость штабов и соединений, в частности, 4-й армии со штабом ЗапОВО и Брестской крепости.
В некоторых районах Бреста и на железнодорожной станции в ту же ночь было выведено из строя электроосвещение. Испорчен водопровод, организована авария на электростанции в Кобрине.
Другие диверсионные группы парализовали деятельность штаба Западного Особого военного округа, вырезав десятки метров проводов и лишив командование округа связи с армиями. За 10 минут до начала артиллерийской подготовки немецкий спецназ захватил все 6 мостов через Буг и обеспечил беспрепятственное продвижение частей 12-го армейского корпуса противника к Бресту.
Виновен в сдаче архивов
В первые недели войны немецкие разведорганы и спецподразделения захватили часть документов советских органов госбезопасности в западных областях Белоруссии, партийные и другие архивы, в результате чего нацистским спецслужбам удалось парализовать работу агентуры, оставленной на оккупированной территории республики, обнаружить и уничтожить подпольные организации.
С началом войны почти вся оперативная документация органов разведки и контрразведки НКГБ БССР, выдвинутых Л. Цанавой по указанию Центра на самый передний край (Брест, Гродно, Ломжа), была захвачена спецгруппами Абвера-3 (силами специальных операций в современном понимании). Это нанесло урон всем оперативным силам и средствам органов госбезопасности Белоруссии, в том числе и в последующие годы.
В первый же день войны немецкая разведгруппа, войдя в город Брест, заняла здание УНКВД и захватила всю документацию.
В Минске немецкие спецслужбы захватили часть советских и партийных архивов, документов НКГБ и НКВД БССР. Кроме того, они 28 июня 1941 года, то есть сразу же после занятия города немецкими войсками, получили «бесценный подарок» от руководства республики и Народного комиссариата государственной безопасности БССР. В руки немецких спецслужб попало подавляющее большинство дел, касавшихся государственного управления БССР, в том числе списки членов правительства и их семей с указанием адресов, депутатов Верховного Совета республики и их семей, руководящих работников ЦК ЛКСМБ, важнейших государственных структур, а также все мобилизационные дела БССР. Эти совершенно секретные документы находились не только в Доме правительства, но даже на его дворе...
В отличие от Бреста, в Минске было достаточно времени для эвакуации или уничтожения архивов, всех секретных документов, но тем не менее в столице республики эти вопросы до конца решены не были.
Белорусский историк спецслужб Н. Смирнов приводит интересный факт: «В Минске в руки специальных отрядов, двигавшихся в составе наступающих немецких частей, попало немало документов и картотек в Доме правительства, архивных и иных дел агентуры НКГБ и НКВД БССР. Из-за этого был потерян один из ценных агентов советской разведки 30-х годов С. Третьяков. Его дед С. Третьяков — основатель всемирно известной Третьяковской галереи. В 1917 году С. Третьяков занимал пост председателя Высшего экономического совета в правительстве А. Керенского. Во время гражданской войны он был министром торговли и промышленности в Сибирском правительстве адмирала А. Колчака. Находясь в эмиграции, в 1929 году Сергей Третьяков стал агентом Иностранного отдела ОГПУ, активно участвовал в работе против Российского Общевоинского Союза в Париже (РОВС).
Захватив в Минске часть архивов НКГБ БССР, которую чекисты не успели эвакуировать и уничтожить, немцы обнаружили дело, в котором имелись упоминания о неком источнике НКВД в Париже. Дальнейшее было делом техники. В результате 14 июня 1942 года Сергей Третьяков был установлен и арестован гестапо, а 16 июня 1944 года расстрелян в концлагере под Берлином.
К сожалению, подобные провалы не были единичными фактами, тем более что архивы попадали в немецкие руки не только в Минске, который находился в 350 километрах от границы».
Кроме Цанавы и наркома НКВД БССР Матвеева, в этом виноваты и другие руководители БССР, в том числе первый секретарь ЦК КП(б)Б П. Пономаренко, Председатель СНК БССР И. Былинский, народный комиссар внутренних дел республики А. Матвеев.
Директива на нелегальное положение
У белорусского исследователя А. Соловьева были все основания для следующего вывода: «В силу серьезных недостатков и упущений в подготовке органов госбезопасности БССР к действиям в случае войны на оккупированной территории сотрудники оказались в трудных условиях. Это явилось следствием общей ошибочной доктрины, предусматривавшей борьбу с агрессором лишь на вражеской территории, не допускавшей возможности захвата территории Советского Союза. В результате организовать сразу и повсеместно активную разведывательную и иную боевую работу в тылу врага силами специальных групп и отрядов с участием сотрудников органов госбезопасности республики оказалось весьма сложным.
Белорусский историк спецслужб И. Валаханович отмечает: «Накануне войны штат сотрудников НКГБ БССР, по нашим подсчетам, состоял примерно из 3200 сотрудников, из них более 2200 человек являлись сотрудниками оперативного состава. В результате грамотно разработанных мобилизационных планов такое количество чекистов могло и должно было стать прочным организационным ядром партизанского движения на оккупированной территории. Но реальные действия НКГБ БССР с самого начала войны были иными. До июля 1941 года основные усилия белорусских чекистов были направлены на ликвидацию последствий воздушных налетов противника на объекты НКГБ и НКВД БССР, а также на организацию оперативных групп и истребительных отрядов для борьбы с вражескими диверсантами и парашютистами. Ситуация изменилась после издания директивы Совнаркома и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г., в которой было указано на необходимость создания в прифронтовых областях на случай их занятия противником партизанских отрядов. Однако время было упущено, значительная часть Белорусской ССР была уже оккупирована».
Для успешного перехода на нелегальное положение и действий в условиях конспирации партизанские отряды и опергруппы НКГБ БССР остро нуждались в гражданской одежде. Командир Шкловской группы С. Коба в рапорте наркому госбезопасности Л. Цанаве от 7 июля 1941 года сообщал, что его отряду удалось получить в Шклове только 3 гражданских пальто на 98 человек...
Уходили в леса партизаны...
Вместе с П. Пономаренко, Г. Эйдиновым и другими руководителями Компартии Белоруссии Л. Цанава стоял у истоков партизанского движения на белорусской земле.
Уже в конце июня 1941 года в тыл врага вышли первые чекистские партизанские отряды особого назначения, сформированные Наркоматом госбезопасности республики, который накануне захвата немецкими войсками Минска был передислоцирован в Могилев.
В Могилевском парке в полевых условиях были организованы 14 первых партизанских отрядов численностью свыше 1 тысячи человек. Эти крупные по численности отряды формировались из сотрудников НКВД—НКГБ, пограничников и советских патриотов. В их состав вливались оперативные работники органов госбезопасности, временно оказавшиеся в тылу врага и выходившие из-за линии фронта. Личный состав отрядов составляли в основном руководящие и оперативные работники Наркомата государственной безопасности Белоруссии и его территориальных подразделений. Отряды направлялись в различные районы Минской, Витебской и Могилевской областей накануне их оккупации немецкими войсками. В каждый отряд в соответствии с решением партийных органов включались и ответственные сотрудники советского и партийного аппаратов.
Несмотря на отсутствие достаточной подготовки личного состава, слабость вооружения, отряды оказались мобильными, и многие достигли районов предстоящей боевой деятельности. Командирами отрядов назначались опытные чекисты, часть их имела постоянную связь с подпольными комитетами партии. В некоторых отрядах оперативные сотрудники составляли большинство. Среди них были заместители начальников управлений госбезопасности Барановичской и Белостокской областей Н. Зайцев и С. Юрин, начальник отдела управления по Барановичской области К. Рубинов, начальники городских и районных аппаратов. Перед отрядами стояли задачи развертывания разведывательной и боевой деятельности в тылу врага, а также организации контрразведывательной защиты партизанских сил.
Чекистские отряды, организованные 16 июня 1941 года в Могилеве, за время деятельности в тылу врага в целом выполнили свою роль и нанесли значительный ущерб противнику в живой силе и технике. Однако в силу многих обстоятельств (недостатков в боевой подготовке, материально-техническом обеспечении, неподготовленности к длительной борьбе в условиях оккупации Белоруссии и т. д.) они не решили проблемы по созданию стабильной структуры чекистских подразделений, способных вести длительную борьбу с немецкими оккупантами.
В донесении И. В. Сталину о развертывании партизанского движения в Белоруссии от 1 июля 1941 года первый секретарь ЦК КП(б)Б, член Военного Совета Западного фронта П. Пономаренко предложил создать при штабе фронта управление по руководству партизанской борьбой. Заместителем руководителя этого управления он рекомендовал назначить наркома НКГБ БССР Л. Цанаву.
При активной и непосредственной помощи сотрудников НКВД—НКГБ БССР партизанские отряды вскоре были сформированы на территории трех областей. В Могилевской области создано семь партизанских отрядов, в Минской — четыре, в Витебской — три отряда. К концу 1941-го — началу 1942-го года в Могилевской области уже активно действовало около 40 партизанских отрядов, в Минской — около 10 партизанских отрядов и несколько десятков партизанских групп. Значительно увеличилось количество отрядов и групп в Витебской области.
Большую роль сыграла директива № 1 «О развертывании партизанской борьбы в тылу врага» от 1 июля 1941 года. И хотя она не содержала требования к аппарату НКГБ БССР усилить работу в тылу противника, но уже относилась в полной мере к предстоящей оперативно-служебной работе в зафронтовых условиях. Основываясь на этих указаниях, личный состав белорусской контрразведки во главе с Л. Цанавой приступил к активной подготовке специальных групп и их направлении в тыл врага. Так, с 11 июня по 11 августа одним только Управлением НКГБ по Полесской области для боевой работы во вражеский тыл было направлено 18 чекистских групп: они смогли использовать 197 связных из местных жителей, которые участвовали в разведывательной и боевой деятельности.
Эммануил ИОФФЕ, доктор исторических наук
