Рейсовый автобус Минск — Столин прибывает на конечную почти в полночь. Часа за два до этого он проходит вечерне-сумеречный райцентр Житковичи, затем — обновленный, но также засыпающий Туров, после чего и вовсе окунается в ночной мрак. Но за час до прибытия картина меняется: за окном проплывают хорошо освещенные и непривычно многолюдные деревни, работающие магазины и кафе, снующие туда-сюда джипы, фуры и японские мотоциклы. Границу между этими мирами рассмотреть удается лишь при дневном свете: небольшой, обильно заросший ручей да линия электропередачи, уходящая за горизонт. Именно сюда я возвратился наутро в надежде отыскать признаки бывшего государственного кордона, разделявшего и некогда единую полесскую деревню Малешево, и нашу землю, и две мировые политические системы.
Малое (вверху) и Большое (внизу) Малешево –
две части когда-то единой деревни, отразившие в себе судьбу страны.
Расположенное в Столинском районе Большое Малешево сегодня — современный агрогородок с почти двухтысячным населением, двумя детскими садами и большим вещевым рынком по четвергам. Его прошлое и вовсе впечатляет: рассекающие озерную гладь лезвия яхт, теннисный корт на фоне добротных хат, лаковые туфли девушек и даже свой аэроклуб — такой была жизнь этой и других полесских деревень, оказавшихся по итогам Рижского мира 1921 года на территории Польши. Не стоит идеализировать жизнь “за польскім часам”: и среди интеллигенции, и в высших руководящих кругах Варшавы было немало тех, кто считал белорусов “сырой массой” и призывал к полному ополячиванию “крэсовых народов”, да и факт создания в Березе-Картузской жесткого концлагеря говорит о многом. Но исторические снимки, бережно хранимые в Столинском краеведческом музее, наводят на размышления. Как и рассказы свидетелей того крайне неоднозначного, но существенного периода нашей истории. Родившийся в 1926 году Алексей Толмаченец вспоминает приграничное детство с ностальгией:
— Жили мы в двух километрах от того, что поляки называли “пас пограничны”. С польской стороны тянулась нейтральная полоса шириной восемь метров с вышками — стражницами — через каждые три километра. Когда польские солдаты отвлекались от службы (обедали или белье стирали), мы забирались на ближайшую 30-метровую стражницу и разглядывали с нее Туров.
При этом советский быт по соседству жители приграничья “крэсов всходних” видели и без вышки. И относились к нему весьма настороженно. Впрочем, такое отношение, говорит Алексей Павлович, было взаимным:
— Как-то мы сено убирали, а в ста метрах от нас — “на той стороне” — колхоз на полянке просо высевал. И моя односельчанка рассмотрела среди колхозников родственницу. Обрадовалась, бросилась к нейтральной полосе, патруль с воплями — за ней. Она у полосы остановилась, кричит: “Параска, ходь сюды!” Колхозников как ветром сдуло. Кстати, мне и самому никогда не нравилась коллективная жизнь. Я хотел бы, чтобы каждый трудился сам по себе.
После распада СССР этот принцип получил в Большом Малешеве колоссальный импульс: в каждом дворе огромные теплицы. Каждый клочок земли заботливо возделывается. Люди рассчитывают в основном только на себя. В этом плане больше “на слуху” соседние Ольшаны, однако и большемалешевцы не отстают. Трудолюбие местных жителей обеспечивает им финансовый доход, говорит председатель Большемалешевского сельсовета Татьяна Васюхневич:
— В одном лишь нашем сельсовете 264 многодетные семьи, при этом ежегодно на свет появляется около ста малышей. Многодетным семьям выделяем дополнительно на каждого ребенка по пять соток земли, а если в семье пятеро детей и больше — то по десять соток. Только в этом году на территории сельсовета ввели в эксплуатацию 34 новых дома. Выращивание огурцов и капусты никого не оставит без прибыли — было бы желание работать.
Отделенное сегодня от Большого Малешева ручьем и парой километров Малое Малешево (или просто Малешево) — деревня другого района, Житковичского. Здесь проживают сегодня 560 человек. Деревня поменьше да дома попроще. С демографией здесь дела обстоят также неплохо: это единственная деревня в Вересницком сельсовете, дающая положительный прирост. И все же пристальное знакомство с местными жителями свидетельствует: различия имеются.
— Наши западные соседи, будучи частью Польши, могли немало заработать своим трудом, у нас же крепких хозяйственников изрядно “подрубила” коллективизация, — вздыхает председатель Вересницкого сельсовета Григорий Русый. — С другой стороны, нашим людям не свойственно стремление заработать любой ценой. Скажем так, жители Малого Малешева в большей мере сохранили совестливый подход к земледелию.
Но и они многое перенимают у своих соседей со Столинщины: рачительность, хозяйскую хватку. Тем более что уже с полсотни жителей Большого Малешева купили в Малом дома. Впрочем, мировоззренческие различия проявляются и здесь.
— Никогда и ни при каких условиях не куплю ольшанский огурец, хотя он крупнее и красивее наших! — кипит эмоциями жительница Малого Малешева Наталья. — И дело не в зависти: я просто диву даюсь, как он у них от “химии” не светится еще. А с землей что делают? У нас почвы и так уникальные, близкие к чернозему, так зачем их еще и сильнейшими удобрениями “прожигать”? Но больше всего возмущает эгоизм “западников”. Дом у нас купят, дрова привезут — и неделями не убирают их с улицы. Говорят, что так привыкли делать у себя. Но у нас другая деревня, другой район и даже область другая! И пусть живем мы победнее большемалешевцев, уважительного отношения к людям у нас все же побольше.
Сегодня хороших и трудолюбивых людей и там, и здесь немало, да и сельхозпредприятия обоих районов явственно идут на подъем, говорит заместитель председателя Столинского райисполкома Сергей Сидоревич: “Другое дело, что преодолеть разницу менталитетов всегда непросто”. Но это обстоятельство лишь подчеркивает историческую уникальность некогда единого Малешева, в судьбе которого как в капле воды отразились противоречия сразу нескольких эпох. Сперва, гласят легенды, местный пан неравно разделил эти земли между сыновьями. ХХ век принес новые испытания: земли были поделены политиками. Нынешнее Малешево — Большое и Малое — стало живым воплощением и различий на генном уровне в отношении к земле как таковой.
— У меня десять человек в семье, нужна земля, чтобы прокормить их. Дайте хотя бы дополнительный гектар, отнимите его у СПК, — типичная претензия, с которой фермеры Столинщины обивают пороги властей и обрывают телефоны журналистов. Ссылаясь при этом на опыт отцов и дедов, веками выводивших формулу успеха: много земли — большая семья — достойное благополучие. В то же время буквально рядом, за ручьем, эта формула уже воспринимается не столь однозначно: коллективизация, которой удалось избежать большемалешевцам, на долгие десятилетия дискредитировала само понятие зажиточности, разорвав по живому веками укреплявшуюся связь крестьянства с землей. В то же время ставка на крупные хозяйства, как показывает мировой опыт, была правильной. Но у индивидуального и коллективного подходов есть общий момент — понятие хозяина.
Большое и Малое Малешево сегодня не разделяет граница. Они вместе как олицетворение неоднозначной истории и неоспоримого единства не только конкретной деревни как таковой, но и страны в целом.
Столинский район
osipov@sb.by
