Его часто узнают на улице и благодарят за яркие работы в театре и кино. Без сомнения, Иван Мацкевич, заслуженный артист Беларуси и ведущий мастер сцены Национального академического драматического театра имени М.Горького, — человек талантливый. Но что еще примечательно, Мацкевич относится к тем любимцам публики, о которых, покупая билет в кассе, спрашивают: занят ли этот актер в спектакле? Иными словами, на него ходят. Да и в интернете есть множество тому подтверждений. Признаюсь, в эти дни, когда Ивану Ивановичу исполняется 65 лет, особенно приятно видеть в сети сплошь позитивные отзывы в его адрес. Ему желают здоровья, удачи, называют актером любимым и неподражаемым. Говорят, к примеру, и такие слова: только сильный духом человек может так перевоплотиться в своего героя. Имеется в виду спектакль «Пане Коханку», в котором Мацкевич 10 апреля выйдет на сцену родного Русского театра в главной роли.
Послужной список ролей у него за годы работы в театрах — в Брестском театре драмы, в Театре–студии киноактера и в Русском — сложился большой. Мацкевич плотно занят в репертуаре: «Васса», «Доходное место», «Бег», «Я верю в гороскопы», «Лев зимой»... И карьера в кино завидная: более чем в 70 кинолентах снялся. Работал с такими кинорежиссерами, как Вячеслав Никифоров, Михаил Пташук, Геннадий Полока, Алексей Герман, Тимофей Левчук, Самвел Гаспаров... Но, пожалуй, мало кто знает о том, какой ценой далась Мацкевичу роль Петра Первого в реальной жизни. И как пятилетняя внучка Фрося преподает ему правила хорошего тона.
О чем в эти дни Ивану Ивановичу думается, о чем он тревожится, чему радуется? Вот об этом мы и говорим за чашкой каркаде в уютной гостиной семьи двух актеров, Ивана и Людмилы Мацкевичей.
— Какой он в театре и дома, в жизни, в быту? — спрашиваю у Людмилы.
— Все, за что бы ни брался, Иван делает по–настоящему. Если это плохо, то так плохо, что никому мало не покажется. А уж если хорошо, то так хорошо, что можно только восторгаться. Если это существование на сцене, то оно тоже — настоящее. Он никогда не халтурит. И если уж что–то оценивает, то громко и широко. Даже дома. А соседи, наверное, думают, что он на меня голос повышает. Допустим, я просто на балкон вышла за чем–нибудь. А Иван кричит: «Там холодно! Зачем вышла?!» И я слышу в его баритоне шекспировские интонации. Да, они живут в нашем доме. Потому что этот человек, повторюсь, все делает по–настоящему: по–мужски — смачно, честно, осознанно. И живет он в полную силу. Когда в прошлом году Ивану присвоили звание заслуженного, я даже на праздничном вечере в его честь сказала: «Ваня, ты — настоящий человек».
Вместе супруги почти 45 лет. Людмила уже на пенсии. И, по словам мужа, она, а также дети и внуки — его духовная опора и вдохновение.
— Иван Иванович, часто ли с внуками общаетесь?
— Всегда, когда свободен. Тимофею вот «Мартина Идена», герой которого помог мне себя самого образовать, все советую прочитать, но он пока не собрался: компьютер и все такое... Ефросинья — это совсем другое дело. У нее пока для меня много времени. Как–то она мне сказала: «Дед, ты настоящий друг детей». Я ей недавно музыкальную шкатулку подарил, так она не знала, как меня благодарить. А на днях сплясать приглашает со словами: «Пойдем, потанцуем в паре». Повальсировали, остановились, я у нее и спрашиваю: «Ну что, Фросенька, я хорошо танцую?» Она в ответ: «Сносно, а вот обращаться с ледями не умеешь». Как так, спрашиваю. Оказалось, что она — леди, а это значит, что ее надо провожать на место и благодарить за танец, а я этого не сделал. Что ж, век живи...
— Приходилось ли вам, работая над ролью, брать для ее рисунка какие–то детали из жизни, которые вас впечатлили?
— Расскажу один случай. Долгое время я играл социальных героев, мужественных, положительных личностей. И вдруг, было это в Бресте, в репертуар берут Кальдерона «Дама–невидимка». Ну, думаю, опять героя–любовника дадут... А в пьесе такая замечательная характерная комедийная роль есть одного придурка, очень смешная. И я рассказываю об этом Миле и рассуждаю о том, как хотел бы покуражиться на сцене. Назавтра смотрю в театре распределение и глазам не верю — мне дали эту комическую роль. Всю ее я «снял» с нашей дочки Аленки. Ей тогда было года три. Выражать словами свою любовь ко мне малышка еще не могла. На помощь приходили жесты, взгляды: то глаза долу опустит, то поднимет их на меня, то отвернется, то сделает забавное движение головой в мою сторону... Вот я и скопировал ее повадки, пластику и мимику. Говорили, что получилось забавно.
— А с Людмилой у вас была любовь с первого взгляда?
— Абсолютно точно! Мила к нам в институт перевелась из Ташкентского театрального. Отец у нее военным был, естественно, курсантики не оставляли его дочку без внимания. И вот папа ей однажды и говорит: «Не нужны тебе военные, муж у тебя должен быть актер или режиссер, Иван, например...» А в Узбекистане, где они жили, Ивана, конечно, трудно было сыскать среди Ибрагимов, Сухрадов... И когда Мила услышала, что меня зовут Ваня, сразу обратила на меня внимание. Но что интересно, еще до нашей встречи я сон видел, как лебедушку подстрелил... Маме рассказал, а она разволновалась: «Ой, сыночек, пропал ты...» И случилась наша встреча с Милой
1 сентября, в день начала занятий. Помню, влетел в аудиторию, а кто–то из ребят меня окликнул по имени, я обернулся и увидел ее... Вот тогда искра, как говорится, между нами и проскочила. На третьем курсе поженились. Была веселая студенческая свадьба.
— Кто–то из режиссеров, кажется, это был Марк Захаров, сказал Олегу Янковскому: в театре надо принадлежать всем и никому в частности. Что думаете вы по этому поводу применительно к себе?
— Верно. Здесь мы каждый за себя: такая профессия.
— Как переносите честолюбие в коллегах и в самом себе?
— Нормальное явление, как и здоровый эгоизм. Что касается меня, без ложной скромности могу сказать: за ролями я никогда не гнался. То, что мне положено сыграть, я обязательно получу. А если это не мое, значит, мне оно и не надо. Кстати, и Мила такая.
— Случались ли в жизни ситуации, когда вы думали о том, насколько ценна наша жизнь и все, что имеем в ней?
— Восемнадцать лет назад в честь 300–летия российского флота меня пригласили проплыть 14 тысяч миль от Севастополя до Туниса на яхте. И чтобы я там в роли Петра Первого говорил речь на отплытие и на поднятие Андреевского флага в Бизерте. Так вот, в одном из морей мы попали в страшный шторм, но чудом остались живы. Волны тогда были высотой с трехэтажный дом. И назавтра, когда над успокоившимся морем раскинулась радуга, я подумал о ценности жизни. Но не так глубоко, как в начале этого года после операции на сердце. А оно у меня никогда не болело. Оказывается, такие безболевые штуки с сердцем случаются. Каждой клеточкой тела на следующий день после инфаркта ощутил, что жив, и какое же это счастье... Так что я дважды рожденный.
— Выхаживала вас Людмила?
— Спас меня хирург Вячеслав Алексеевич Янушко. А Мила... На то она и жена. И я ей благодарен. За терпение, мужество, прямоту и мудрость. И, конечно, за любовь.
