Даже номер квартиры не дает Александру Финогенову забыть свое военное прошлое
У Александра Федоровича Финогенова день рождения 1 мая. Он с волнением ждет сына Александра из Питера. И, конечно же, внуков. Их у ветерана шестеро. Они для него самые дорогие гости. И любимые. Потому что, как говорит боевой полковник, «молодая поросль» у него хорошая, «серьезный народ, не избалованный фальшивыми ценностями нашего времени».
Дед уже сегодня готовится к предстоящему торжеству. Наводит порядок в доме и занимается собой, своим внешним видом.
— Надо показать, что годы не сгибают меня, — говорит Финогенов.
Его, бывшего солдата, война не пощадила: тяжелые получил ранения. Да и в мирное время судьба нанесла два удара – два инсульта. Однако выстоял Александр Финогенов. Есть, правда, проблемы со зрением и некоторые другие болячки. Но он еще полон сил. Говорю это не ради красного словца. Сам убедился: ветеран спустился с этажа и лично открывал мне входную дверь. А потом два часа отвечал на мои вопросы. И это в 86 лет.
Прежде всего я спросил у именинника, какой день рождения самый памятный для него?
— Конечно же, май 1945-го, — не задумываясь, ответил ветеран. – На всю жизнь запомнился самый главный подарок того времени – Великая Победа. Пусть его вручили позже моего дня рождения. Но как я радовался, как ликовал! С тех пор День Победы стал для меня как бы вторым днем рождения. Да и не только для меня. Мы все словно обновились и начали новую жизнь.
Представляете, когда закончилась война, мне был всего 21 год? Что я видел, что я знал, кроме своих пушек, воя снарядов, бесконечных атак и бесконечных потерь? За плечами десятилетка, артиллерийское училище в Ленинграде, блокада и оборона города на Неве. Хотя, по большому счету, война — тоже школа, проверка на выдержку, на человечность, на верность долгу. И мы свой главный экзамен, я считаю, сдали на «отлично».
Вот мы с друзьями встречаемся, а их мало осталось, вспоминаем прошлое и говорим: неужели это с нами было, такой натиск выдержали, такому лютому врагу хребет сломали? Противник в первое время превосходил нас в пять-шесть раз. Но мы стояли насмерть. Иного не было дано. Поэтому вели активные действия, защищались и старались не пропустить врага, делали все, что велело командование. И делали хорошо. Не случайно приезжал к нам Жуков. Я видел его. Помню, мы провели разведку боем, он лично прибыл, чтобы поинтересоваться ее результатами. И хотя мне не удалось с ним поговорить, но он произвел на меня и на моих товарищей хорошее впечатление.
— Александр Федорович, вот вы сказали: мы провели разведку боем, значит, вы в разведке были?
— Да, к тому времени я стал начальником разведки дивизиона.
— Сколько «языков» на вашем счету?
— Кто их считал? Одно знаю: генералов среди них не было. Были офицеры небольшого ранга, солдаты. Да мы и не охотились на генералов. Они могли замкнуться и ничего не сказать, главное было для нас и командиров — получить нужные сведения. Это ценилось выше всего.
— Всегда получалось, не подводили начальство?
— Подводили иногда. Фрицы тоже не спали, исправно службу несли. Не буду врать, вояки они хорошие. Поэтому старались их перехитрить, не лезли напролом, следили, выжидали, использовали каждую оплошность. И все же нас засекали, стреляли — теряли друзей боевых. Меня два раза ранило, правда, не сильно, потому что не в меня целились. Но мы доползали до своих траншей. Под моим началом находилось 22 человека, все ребята надежные, не из трусливой породы. Надо – за-
слонят, бросятся на выручку. Если ранят, тебя вынесут.
— Александр Федорович, но вот наступил день, которого вы все ждали: началось наступление, в результате которого была снята блокада Ленинграда. Враг отброшен на 220—280 километров. Всего за время битвы у города на Неве было разгромлено 50 фашистских дивизий. Вы в эту победу тоже внесли свою лепту.
— Все мы внесли эту лепту. И живые, и те, кто пал. Я на фронте дневник вел, все подробно описывал, практически каждый день. Скажу вам, жестокое повествование получилось. К сожалению, записей этих у меня сейчас нет. Когда создавалась книга о боевом пути нашего 34-го гвардейского артиллерийского полка, у меня попросили дать их на время. Дал, а обратно не вернули.
— А куда после Ленинграда повели вас огненные пути-дороги?
— В Украину, на Берлин и Прагу. Дошел, дожил до светлого дня Победы, хотя смерть все время свистела вокруг меня. Меня один раз сильно ранило под Ленинградом, второй раз в Германии.
— Сколько наград у вас, Александр Федорович?
— Два ордена Отечественной войны первой и второй степени, много медалей, одна из которых очень дорогая – «За отвагу». Но в бой мы шли не ради наград, не для того, чтобы проявить героизм, а чтобы выполнить поставленную задачу, отвоевать еще одну пядь нашей земли.
— Александр Федорович, окончилась война, вы еще долго служили в армии. А демобилизовавшись, поменяли прекрасный город на Неве, где родились, на Минск? Почему?
— Значит, Минск прекраснее Питера. А сделала его таким моя несравненная супруга Зоя Харитоновна. Мы с ней познакомились еще во время войны в Орше. Но встреча была короткой, обменялись адресами и договорились, что будем переписываться. Однако во время боев и стремительного наступления не до писем было. Но вот отгремели последние залпы, и я написал своей Зое Харитоновне большое послание. Получив ответ, приехал в Минск, где она работала учительницей. С тех пор и шагали по жизни вместе, вырастили двух сыновей. Недавно ее не стало, умерла неожиданно. Мне так ее не хватает…
Ветеран проводил меня до двери. Я пожелал ему здоровья, поздравил с наступающими праздниками. Он поблагодарил. И сказал, улыбаясь:
— Весенний я дважды — первомайский и победный. Вот какое совпадение!
Захлопнулась дверь. Я глянул на номер квартиры: 34-я. Удивительно! В 34-м гвардейском артиллерийском полку воевал Александр Финогенов. Опять совпадение.
И напоминание ветерану о прошлом.
