(Окончание. Начало в № 173.)
Ровно в 19 часов 35 минут А.Локтионов, Ф.Агальцов, дважды Герои Советского Союза С.Грицевец и Г.Кравченко, Герои Советского Союза Я.Смушкевич, А.Гусев, И.Лакеев, В.Шевченко, Б.Смирнов, В.Калачев и П.Коробков с волнением переступили порог кабинета вождя. Кратко затронув ход боевых действий в Монголии, Сталин подробно обрисовал предстоящую операцию по освобождению западных областей Белоруссии и Украины, в которой предстояло принять участие и присутствующим. Решающая роль авиации в современной войне уже стала всем понятна, а развитие событий и поведение немецких «союзников» никто предугадать не мог. Надо было готовиться ко всему. В заключение Сталин попросил передать матерям и женам летчиков его извинение за то, что приходится посылать их сыновей и мужей, как он выразился, «из огня да в полымя». Встреча закончилась торжественным ужином в Грановитой палате Кремля.
Переночевав в гостинице «Москва», летчики рано утром 15 сентября убыли к новому месту службы. Майора Грицевца назначили на должность командира (а не советника, как пишут во всех книгах. — Прим. авт.) 58–й авиационной бригады ВВС 11–й армии Белорусского фронта, штаб которой базировался на аэродроме «Болбасово» под Оршей, а капитана Коробкова — заместителем командира 15–го истребительного полка 3–й армии в Лепеле. До Смоленска, где базировался штаб Белорусского фронта, друзья долетели вместе. Командующий ВВС фронта комдив Константин Гусев был им хорошо знаком — тоже из «испанцев». Он вкратце ознакомил летчиков со складывающейся обстановкой. Мобилизационные мероприятия в Белорусском особом военном округе начались еще 7 сентября, а выдвижение и сосредоточение войск у государственной границы — 11 сентября. Боевой состав частей ВВС округа с 12 сентября 1939 года составлял 1.166 самолетов. 58–й истребительной бригаде Грицевца в составе 21–го и 31–го истребительных авиаполков предстояло поддерживать с воздуха Минскую группу 11–й армии, получившей предписание наступать в направлении Ивья, Лиды, Ошмян, Гродно. Приказом комдива Гусева от 15 сентября командующим ВВС 11–й армии назначен полковник Е.Белецкий, командовавший до этого 58–й бригадой.
Освободительный поход планировалось начать на рассвете 17 сентября. Счет уже шел на часы и минуты. Но так как уже стемнело, Грицевцу и Коробкову пришлось заночевать в Смоленске. Вечером Сергей Иванович сходил на почту и дал телеграмму жене в Одессу. Галина Евгеньевна получила ее около 22.00: «Долетели благополучно. Приступаем к работе. Не волнуйся. Жди письмо. Целую крепко. Твой Сережа».
Ранним субботним утром 16 сентября друзья распрощались на Смоленском аэродроме и вылетели в свои части.
Знакомясь со своими новыми подчиненными, Грицевец с удовлетворением отметил: среди них немало понюхавших пороху «испанцев». Командиром 21–го полка в августе был назначен опытный летчик Петр Хара, буквально на днях, 4 сентября, получивший звание майора. Он сменил на этой должности другого известного «испанца» Павла Путивко, убывшего на учебу в академию в Москву. Свой полк Хара знал отлично, так как до назначения служил помощником у Путивко, а затем инспектором по технике пилотирования 58–й бригады. Хара пользовался большим авторитетом и уважением. Все знали, что в декабре 1937 года его брата Николая, студента института пушного звероводства в подмосковной Балашихе, арестовали и осудили на 10 лет «за контрреволюционную деятельность». Петр не только не отказался от своего родственника, как делали в те годы многие, спасая себя и семью, но и добился от наркома внутренних дел его освобождения. К сожалению, выйти на свободу Николай не успел: умер в застенках НКВД.
16 сентября штаб Белорусского военного округа разработал «Боевой приказ № 001», который командующий ВВС фронта комдив Гусев приказал довести до личного состава в 19.00. Во исполнение распоряжения командующий ВВС 11–й армии полковник Белецкий и вызвал на аэродром «Мачулищи», располагавшийся тогда в 17 километрах южнее Минска, руководящий состав 58–й бригады. Из Болбасово в Мачулищи вылетели командир бригады С.Грицевец на И–15 и помощник командира бригады майор В.Китаев на И–16, а с полевого аэродрома «Травники» на истребителе И–16 — командир 21–го полка майор П.Хара. Согласно одному донесению (сохранилось в архиве. — Прим. авт.) вылет состоялся в 17 часов 27 минут, другому — в 16 часов 55 минут. Верно, скорее всего, второе, так как посадка в Мачулищах отмечена в 17 часов 45 минут, а расстояние от Болбасово до Мачулищей по прямой — 192 километра.
Летчикам надо было торопиться. Небо затягивали слоистые облака, и появилась опасность образования подоблачной дымки, которая могла создать крайне опасную обстановку при посадке. Плюс к этому быстро наступающие осенние сумерки. Уже после получения в Мачулищах боевого приказа майор Хара доложил Грицевцу о том, что, когда он вылетал из Травников, погода над аэродромом ухудшалась и видимость составляла не более 1,5 — 2 километра. И вот он, роковой момент! Грицевец не был бы Грицевцом, если бы позволил своему товарищу рисковать жизнью. А ведь мог, имел полное право приказать тому лететь в Травники — боевая задача на носу! Грицевец же дал «добро» Петру Харе на полет в Болбасово, тем более что на то имелась еще одна причина: у самолета майора Китаева возникли неполадки, и Грицевцу требовался ведущий, хорошо знавший маршрут полета.
В 19 часов 05 минут Хара и Грицевец поднялись в воздух и взяли курс на Болбасово. Летели, ориентируясь по «компасу Кагановича» — железнодорожной ветке Минск — Орша. Вскоре их догнал майор Китаев. До Борисова ведущим шел Хара, но когда начало темнеть и видимость резко ухудшилась, вышел вперед Китаев. Радиосвязи на самолетах не было, поэтому общаться между собой летчики могли только жестами и эволюциями машин. С землей связи тоже не было. Об их вылете в Болбасово из Мачулищей почему–то сообщили только в 19 часов 55 минут, когда звено истребителей уже появилось в небе над аэродромом. Видимость была очень плохой — низкая облачность, дымка. Наступила темнота, но как назло по приказу военного инженера 2–го ранга Злобенца посадочные прожекторы оказались сняты и отправлены в тир, где в спешке пристреливались пулеметы самолетов И–15 «Чайка». Эх, наша извечная привычка оставлять все на последний день!
Аэродром «Болбасово» считался одним из лучших и крупнейших в Белоруссии, но взлетно–посадочная полоса на нем электрифицирована не была. Ночная разметка аэродрома выполнена под руководством коменданта аэродрома младшего воентехника Косторного с помощью керосиновых фонарей «летучая мышь» и костров. Майор Сергей Грицевец сел с ходу, не делая круга над аэродромом. Сел, как и положено, рядом с выложенным горящими фонарями, согласно правилам строго против ветра, посадочным «Т». После приземления он не направил свой самолет на стоянку, а отрулил на нейтральную полосу, видимо, опасаясь столкновения в темноте с самолетами заходящих на посадку товарищей. Подрулив со стороны нейтральной полосы к посадочному «Т», Грицевец спросил у дежурного по аэродрому лейтенанта Арсентьева: «Самолеты все сели или нет?» В это время на нейтральную полосу начал садиться истребитель майора Хары. Пытаясь уйти от мчащегося на него И–16, Грицевец дал полный газ, но было уже поздно... Жуткий скрежет металла — и... все кончено. Дважды Герой Советского Союза Сергей Грицевец погиб. Петру Харе повезло — он отделался лишь ушибами, легкими ранениями головы и сильным нервным потрясением. Майору Китаеву удалось сесть на основную полосу без повреждений и поломок.
Целая цепочка роковых стечений обстоятельств, спешка и неорганизованность привели к гибели выдающегося летчика, прекрасного человека. Не дожидаясь расследования, скорый на расправу начальник политуправления Белорусского фронта, дивизионный комиссар Иванов сразу же вынес вердикт: «Прямым виновником катастрофы, при которой убит Герой Советского Союза майор тов. Грицевец, является майор Хара, за что он должен понести суровое наказание». После столь грозного заявления какое уж расследование?
Петра Хару сняли с должности командира 21–го полка и отдали под суд. К 22 часам 16 сентября части Минской группы Белорусского фронта закончили сосредоточение и к 5 часам следующего дня перешли государственную границу. Все пришло в движение. Хоронили Сергея Ивановича Грицевца в спешке, без родных и боевых товарищей. Понимая, какой негативный резонанс и кривотолки вызовет в стране и за рубежом сообщение о гибели нашего лучшего воздушного бойца в день начала операции, о смерти Грицевца советское правительство решило не сообщать. Не известили даже родственников. Похоронили Сергея Ивановича не на кладбище, а прямо рядом с аэродромом, в гарнизоне Болбасово.
На могиле установили обыкновенную металлическую тумбочку со звездочкой, фотографией и пластинкой из нержавейки с надписью: «Дважды Герой Советского Союза м–р С.И. Грицевец. 1909 — 1939 гг.»
Тем временем освободительный поход в Западную Белоруссию продолжался, и наши ВВС несли потери — и в самолетах, и в летчиках. Но отнюдь не от действий польской авиации, боевой активности фактически не проявлявшей. Во время полета в тумане разбились летчики Н.Денисов, В.Зиновьев, М.Моргунов и А.Паничкин. В «Боевом приказе № 006» штаба ВВС Белорусского фронта отмечалось: «С началом боевых действий резко повысилась аварийность в частях ВВС фронта. Приказ Народного Комиссара обороны № 070 — забыт...»
Приказ № 070 «О мерах по предотвращению аварийности в частях ВВС РККА» доводил до летчиков ужасные факты: «Число летных происшествий в 1939 году, особенно в апреле и мае месяцах, достигло чрезвычайных размеров. За период с 1 января по 15 мая произошло 34 катастрофы, в них погибло 70 человек личного состава. За этот же период произошло 126 аварий, в которых разбит 91 самолет. Только за конец 1938 и первые месяцы 1939 гг. мы потеряли 5 выдающихся летчиков — Героев Советского Союза, 5 лучших людей нашей страны — т.т. Бряндинского, Чкалова, Губенко, Серова и Полину Осипенко». Погибшие в авиакатастрофах Чкалов, Серов и Осипенко, как известно, были похоронены у Кремлевской стены на Красной площади, там бы был, случись катастрофа в другое время, наверное, похоронен и Грицевец. Хотя того же заместителя ВВС Белорусского округа полковника Антона Губенко похоронили в Смоленске, а комбрига Бряндинского в Комсомольске–на–Амуре. В приведенном выше приказе наконец–то появилась знаковая фраза: «Воспретить выпуск в полет в заведомо опасную погоду, установив, что по метеорологическим условиям существуют НЕЛЕТНЫЕ ДНИ». Это явно шло вразрез со знаменитой фразой Сталина, произнесенной им в августе 1939 года: «Что значит какая–то облачность для большевистской авиации, если она хочет отстоять честь своей Родины».
Отстаивая свою невиновность в гибели Грицевца, Петр Хара отмечал и плохие метеоусловия, и недостаточную видимость в дымке и наступивших сумерках, и роковое отсутствие прожекторов, сделавшее посадочные условия просто экстремальными. В сложившейся обстановке он просто не увидел посадочное «Т» и принял нейтральную полосу за посадочную, что подтверждается и его приземлением по ветру, а не против, как это и положено. Сказался и основной недостаток И–16 — очень плохой обзор вперед по причине звездообразного мотора воздушного охлаждения и из–за необходимости очень сильно задирать вверх нос самолета при посадке. Кроме этого, летчику на посадке положено смотреть на землю влево — вперед от носа самолета, а истребитель Грицевца находился, увы, справа. Петру Ивановичу повезло: следствие вели люди, понимающие тонкости летного дела. В конце концов разобрались, и 25 апреля 1940 года Хару назначили на должность инспектора по технике пилотирования и теории полета сначала 92–го, а затем 87–го истребительного полков. В октябре он стал командиром эскадрильи 167–го полка в Среднеазиатском округе, а в феврале того же года помощником командира этого полка. Словом, вернулся на должность, равнозначную той, которую занимал в мае 1938–го. Это было очень трудное для него восхождение, потребовавшее невероятного напряжения силы воли.
31 октября 1939 года Совет Народных Комиссаров принял постановление № 1800 об увековечении памяти Сергея Ивановича Грицевца. Имя героя присваивалось Чугуевскому летному училищу, а в Белоруссии планировалось установить два памятника — на родине и на могиле летчика. Правительство БССР откликнулось своим решением № 340 от 27 февраля 1940 года и обязало Барановичский и Витебский облисполкомы к 7 ноября 1941 года установить памятники Грицевцу в Барановичах и на его могиле в Орше. В связи с этим можно предположить, что могилу Грицевца планировалось перенести из Болбасово в Оршу. Но сделать ничего не успели — помешала война.
За Сергея Грицевца!
С началом войны майор Петр Хара писал один рапорт за другим с просьбой об отправке на фронт. Он считал, что должен, просто обязан, сражаться в действующей армии, сражаться за двоих — за себя и за Сергея Грицевца. Но на все свои обращения получал один и тот же ответ — отказать.
В ноябре 1941 года Хару назначили командиром 352–го истребительного полка, который он стал усиленно готовить в надежде попасть вместе с ним на фронт. И его полк вскоре стал лучшим в 136–й смешанной авиадивизии! В октябре 1943 года Петру Ивановичу присвоили звание подполковника, но на фронт все равно не пустили. Тогда он решил напрямую обратиться к своему собрату по испанскому небу, Герою Советского Союза генералу Евгению Ерлыкину, командовавшему 6–м истребительным корпусом 16–й воздушной армии Белорусского фронта. Ерлыкин пошел знакомому «испанцу» навстречу и согласился ходатайствовать о принятии 352–го полка в состав 273–й Гомельской авиадивизии своего корпуса, которой командовал тоже «испанец» полковник Иван Федоров. Поддержал в этом Ерлыкина и заместитель командующего 16–й воздушной армией, Герой Советского Союза генерал Александр Сенаторов, тоже знавший Хару по Испании.
25 февраля 1944 года подполковник Хара со своим полком убыл на 1–й Белорусский фронт. 273–я дивизия 6–го корпуса базировалась тогда под Гомелем и готовилась к перевооружению с отечественных истребителей Як–9 на американские Р–39 «Аэрокобра». Пришлось осваивать «иномарку» и полку Петра Хары. Переучивание шло туго, в дивизии один за другим, сорвавшись в штопор, разбились три американских самолета. Командующий ВВС решил заменить комкора Ерлыкина и комдива Федорова на генерала Дзусова и полковника Исаева, части которых уже успешно воевали на «Аэрокобрах». И дело пошло на лад.
К началу операции «Багратион» 6–й истребительный корпус сосредоточился на аэродромном узле в районе Рогачев — Жлобин. Рано утром 22 июня 1944 года воспитанник Петра Хары, командир эскадрильи 352–го полка капитан Деев прямо на глазах командующего ВВС маршала Новикова открыл боевой счет 16–й воздушной армии в Белорусской операции. От его метких очередей на землю рухнул немецкий разведчик ФВ–189 «Рама», за что Деев первым в полку получил орден Красного Знамени. Также успешно действовали летчики 352–го полка во время всей операции «Багратион». Краснозвездные «Аэрокобры» расчищали небо от фашистской нечисти над Бобруйском, Березино, Червенем, Пуховичами, Смиловичами. Особо отличившийся в боях за столицу Белоруссии полк Петра Хары получил почетное наименование «Минский». Под Минском его фронтовые дороги пересеклись с летчиками 1–го гвардейского истребительного корпуса генерала Е.Белецкого и входившей в его состав 4–й гвардейской дивизии генерала Е.Китаева. Тех самых... Корпус Белецкого тоже стал «Минским», а дивизия Китаева получила наименование «Оршанская». Им довелось громить немцев на хорошо известном аэродроме «Болбасово», который гитлеровцы в годы оккупации превратили в крупнейший аэроузел сосредоточения своей авиации. Здесь, сменяя друг друга, перебывал весь цвет немецкой бомбардировочной авиации, подразделения ее лучших эскадр: 1–й «Гиндербург», 2–й «Иммельман», 3–й «Молния», 4–й «Генерал Вефер», 30–й «Орел», 53–й «Легион Кондор», 54–й «Мертвая голова». В 1944 году в Болбасово базировались авиагруппы немецких истребителей–асов: 100–й ночной, 54–й «Зеленое сердце» и 51–й «Мельдерс». Квартировал и штаб 4–й авиационной дивизии генерал–майора Франца Ройса. Как относились немецкие летчики к оставшейся здесь могиле советского аса Сергея Грицевца? Трудно сказать. А сегодня об этом и спросить не у кого. В июне 1992 года в Мюнхене умер Ройс, в январе 1991 года скончался Фриц Лозигкейт, командовавший 51–й эскадрой «Мельдерс», чьи летчики последними покидали аэродром «Болбасово» летом 1944 года. Лозигкейт в 1938 году воевал в Испании, был там сбит и прекрасно знал, кто воевал под именем Сергио Горев. Сохранность могилы Грицевца беспокоила его боевых друзей еще и потому, что в годы войны аэродром и гарнизон «Болбасово» подвергался жесточайшим бомбардировкам — сначала немцами, затем нашими, потом снова немцами...
После освобождения Минска сбылась главная мечта Петра Ивановича Хары — его полк принял участие в освобождении родных мест Сергея Грицевца! 6 июля 1944 года за бои в небе Белоруссии подполковник Хара удостоился ордена Александра Невского.
Потом начались тяжелые бои за освобождение Польши. И там летчики 352–го полка проявили себя с самой лучшей стороны. 12 августа четверка «Аэрокобр» полка атаковала группу из 27 немецких Ю–87 и 16 ФВ–190 и сбила 13 (!) из них, не потеряв при этом ни одной своей машины! Отличились летчики и при штурме аэродрома «Модлин», а за мужество и отвагу, проявленные при освобождении города Иновроцлав, 352–й полк удостоился ордена Суворова. За Польшу сам Хара получил орден Красного Знамени и медали «За боевые заслуги» и «За освобождение Варшавы».
Но еще предстояли бои в небе Германии и штурм Берлина. Первыми летчиками–истребителями, кому доверили от 16–й воздушной армии слетать на разведку над столицей Германии, стали капитан Гуржий и младший лейтенант Самохвалов из полка подполковника Хары. «Аэрокобрам» 352–го Минского истребительного полка было суждено и похоронить последние надежды немцев на спасение Берлинского гарнизона. Когда фашисты, не считаясь ни с какими потерями, пошли в свою последнюю психическую атаку в направлении Бернау, пытаясь вырваться из осажденного Берлина, советские летчики, взлетая с аэродрома «Эберсвальде», буквально в упор, с бреющего полета, расстреливали обезумевших гитлеровцев. Через час все было кончено.
В Берлинской операции крылом к крылу с летчиками 352–го Минского ордена Суворова полка 6–го Барановичского ордена Суворова истребительного корпуса сражались истребители 1–го гвардейского Минского истребительного корпуса генерал–лейтенанта Белецкого, 4–й гвардейской Оршанской Краснознаменной ордена Суворова истребительной дивизии генерал–майора Китаева, 2–го Оршанского Краснознаменного ордена Суворова истребительного авиационного корпуса Героя Советского Союза генерал–майора Забалуева. Того самого Вячеслава Михайловича Забалуева, которого спас на Халхин–Голе Сергей Грицевец. Так что Сергей Иванович незримо присутствовал и здесь, в небе Берлина, и руками своих боевых товарищей давил фашистскую гадину в ее логове.
5 мая на аэродроме «Эберсвальде» подполковник Хара получил приказ о прекращении боевых действий. Вместе с командиром своей 273–й Гомельской ордена Суворова авиадивизии, Героем Советского Союза полковником Николаем Исаевым ему посчастливилось съездить в Берлин и расписаться на стене рейхстага. Сделал он надпись и от имени Сергея Грицевца.
После войны опытнейший летчик–истребитель, командир полка, кавалер пяти боевых орденов подполковник Петр Хара оказался не у дел. В мае 1946 года его вывели в резерв командующего ВВС, а 5 июня уволили по статье 43 пункта «а»: «За невозможностью использования в связи с сокращением штатов» — в то время как его друзья–«испанцы» продолжили службу и стали генералами: Акуленко, Кондрат, Евсевьев, Осадчий, Неделин, Пузейкин...
В 38 лет начинать на гражданке все заново было очень непросто. С семьей он обосновался в Киеве. Работал сначала начальником цеха на киевском пивзаводе, а затем начальником отдела кадров обувной фабрики. Жил скромно и тихо. Умер, по одним данным, 17 ноября 1967 года, по другим — 2 января 1968 года. До сегодняшнего дня, пожалуй, его никто нигде и не вспоминал...
Что до увековечения памяти дважды Героя Советского Союза Сергея Ивановича Грицевца, достойно это сделать удалось только после войны. В 1949 году Грицевцу поставили памятник в Барановичах, в 1951–м — в Минске, а в 1958–м его бюст установили и на месте гибели — в поселке Болбасово. Имя Сергея Грицевца сегодня живет в названиях Минского аэроклуба, улиц в Минске, Ленинграде, Барановичах, Орше, железнодорожной станции в Барановичском районе. 6 июля нынешнего года у легендарного летчика был столетний юбилей. Родина его помнит, Родина его чтит...
Николай КАЧУК.
Фото из личного архива автора.
