Дух просвещенья

Основное требование к сотруднику — способность к легкому обучению. Всё!

Образование, опыт.

Не надо!

Мой знакомый прожил жизнь и нажил денег. Знает, что говорит. Берет с нуля и быстро учит. Мне такой подход нравится, я сама всегда училась в процессе. По мне, так вообще лучше сразу в бой, чем годы теории, но я встаю в 7.30 и отправляю дочь в школу. Школа — это много вопросов, главный из которых: нужна ли школа?

— Мама, минчане живут в Минске. В Минске — какой падеж?

— В учебнике посмотри.

Да, я не помню. И тангенс-котангенс забыла. Говорят, лишних знаний не бывает. Они все, возможно, уходят в кровь и становятся частью интуиции, так что потом сложно отделить то, что ты делаешь, от того, чему тебя образовывали.

— Нам нужно написать сочинение — сказку про любой предмет. Как у Андерсена.

— О! Я тебя быстро научу. Смотри — вот ручка, шариковая.

— Да.

— Ты как ее держишь?

— Пальцами.

— Крепко?

— Ну да.

— Ей приятно, как ты ее держишь?

— Не всегда!

— Вот! Теперь пиши историю, как ручка мечтала о свободе творчества и вырвалась из рук.

— А потом?

— Смогла она сама?

— Нет!

— Ну вот — сочиняй.

Я, конечно, приложила руку, к концовке. Учитель потом сказал: “Эту сказку можно даже в газете напечатать”. Хохотали. Но, главное, дочка уловила тонкое настроение процесса. Это не слова, не инструкция, учебники про это не пишут, только воздушный путь передачи. Следующую сказку писала уже сама.

Мой старый добрый друг Виталий любит готовить. Открыл ресторан, да. Но прежде каждый отпуск, где бы он ни был, Виталий организовывал для себя довольно забавное мероприятие. Он находил самый лучший ресторан на курорте и напрашивался туда стажером на пару часов в день. Чистил морковку, подавал, убирал, все, о чем его просил повар. Так самое банальное лежание на пляже он разнообразил погружением в любимое дело и за годы узнал столько всякого о кухне народов мира, что с легкостью потом включился в собственный поварской бизнес. Вот, скажите, разве этот способ не доступен любому? Задумываясь об этой истории, я вздрагиваю: как просто, оказывается, научиться всему, чему хочешь. Мир полон возможностей! Но времени нет... Рутина-трясина. Все это в голове, всякая серость — лишь видение конкретных глаз.

Моя соседка решила на старости лет побороться с Альцгеймером и записалась на курсы английского языка.

— Ничего себе, оказалось, у меня способности.

Кроме шуток, уже читает книги. А могла бы и не знать. И сколько всего мы про себя не знаем, потому что не пробуем, закрываемся в маленьком комфортном мирке, то ли из страха, что новое может быть опасным, то ли загипнотизированные тихой мелодией своих устоев и привычек. И чем доступнее знания, тем меньше к ним интереса. Тайное манит, запретное притягивает, доступное нагоняет тоску.

В моем детстве телевидение было единственной возможностью узнать, что здесь еще есть, помимо нашего спального района Минска, какие сотни параллельных реальностей. Телевизор я смотрела не фоном, а во все глаза. Из любимого букета передач, таких как “В мире животных” и “Вокруг света”, самой таинственной была “Очевидное-невероятное”, в которой профессор Капица появлялся сразу после пушкинской цитаты, и в силу своего детского ума именно к нему я обращала слова “Гений, парадоксов друг”, не зная, что была еще одна, вырезанная цензурой строчка, и все стихотворение звучало так: Зараженная этим “Очевидным-невероятным” из того самого воздуха я взяла мысль, что лучшие человеческие качества — неуемность души и пытливость ума. Азарт к постижению нового и страсть открывать неведомое — выше любой корысти. Мысль была настоящая, честная, советская. Мне нравилась. И сейчас, спустя годы, я ценю ее еще больше именно потому, что мир изменился. Но эти свойства человеческого ума и духа (и, кстати, в этом месте они примиряются) — пытливость и тяга к просвещению — видятся мне высшим предназначением, которое не имеет пункта прибытия, потому что в бесконечном зеркальном коридоре знаний нет последней истины. Или есть?..

sulimovna@rambler.ru