Я мог бы рассказать историю долгой неразделенной любви, такой долгой, что у главных героев уже и внуки выросли. А потом старики случайно встретились. В универсаме, у полок с молочной продукцией, покупая обезжиренный кефир? В аптеке? На самом деле они встретились в метро, на станции «Октябрьская»... Но я отложу такой рассказ на потом, не могу сегодня писать об этом. Сами понимаете, что с 11 апреля для всех, кто живет в Беларуси, началась «другая история».
* * *
Мы с женой подходили к площади Победы, когда под вой сирены по проспекту промчался красный автомобиль МЧС. Потом другие машины, одна за другой. Я перешел улицу Киселева, и в кармане зазвонил телефон. Друг странным голосом прокричал–прошептал: «В метро что–то взорвалось!» А по проспекту, уже перекрытому сотрудниками ГАИ, неслись к Октябрьской площади машины скорой помощи... Я не смог набрать телефон дочки, так дрожали руки. Дочка позвонила сама. Так мы с женой узнали, что она дома. Транспорт остановился, по проспекту пошли люди. Много людей.
* * *
Подходя к площади, у выхода из метро я встретил друга. Того самого, который сообщил жуткую новость. У него лицо было бледное, а голос все еще дрожал. Он сказал, что собирался спуститься в метро за несколько минут до взрыва, но остановился позвонить. Пока разговаривал по телефону, там и произошел взрыв. Из подземного перехода повалил черный дым, начали выбегать люди в обгоревшей одежде, с закопченными лицами, с черными руками. Начали выносить раненых...
* * *
12 апреля. Утро. На серой тротуарной плитке темные пятна крови. Метро не работает. По проспекту тяжело тянутся перегруженные зеленые автобусы «сотки». Пассажиров так много, что двери открываются и закрываются, так никого и не впустив. Я стою на автобусной остановке у цирка и понимаю, что не уеду. Решаю пойти пешком. До Академии наук не так уж и далеко. Я прошел всего шагов двадцать, как рядом остановился синий легковой автомобиль. Незнакомый мужчина предложил подвезти по проспекту. Сразу предупредил, что деньги с меня брать не будет. Он ехал в Уручье по делам.
Знаю, что так поступали многие минские водители.
* * *
13 апреля. По проспекту к станции метро «Октябрьская» идут люди с цветами. Понятно, что никто их не направлял, не заставлял, не принуждал. Смотрю на девушку с длинной, до колен, темно–русой косой. У нее в руке две гвоздики, красная и белая.
Обычно на проспекте чувствуется, как под землей проносятся составы. Тогда он едва ощутимо вибрирует. А сегодня там тишина...
* * *
14 апреля. Плитка, которой заложили место взрыва — провал в бетонном полу платформы, немного темнее и ярче, чем та, что лежит рядом. Люди смотрят на это выделяющееся место, обходят стороной, ступить на него боятся. Рыжеволосый, по–модному небритый здоровяк появляется на платформе. Заметив свободное пространство, встает на новую плитку и переминается с ноги на ногу. Рассматривает пыльные носы своих замшевых ботинок. Затем, перехватив взгляды, ощутив их спиной, перестает покачиваться и смотрит на свою кожанку, словно она где–то испачкана.
Он явно приезжий, этот рослый рыжеволосый мужчина, который не может понять косые взгляды минчан.
* * *
15 апреля. У входа в метро со стороны универсама «Центральный» горят свечи. Очень много свечей и много людей с цветами. Пожилая пара медленно идет по площади к метро. Мужчина несет завернутый в газету оранжевый цветок. Женщина в старомодной шляпе часто промокает глаза скомканным платочком. Он говорит ей, что не надо бы идти туда, а она говорит, что надо. И они идут...
* * *
16 апреля. Минчан порой обзывают колхозниками, деревней и так далее. Думаю, что многие это слышали. Но многие уже и засвидетельствовали, что во время трагедии не было паники, никто не лез по головам наверх. Хотя убитых и раненых было много... Наоборот, люди, как могли, помогали друг другу, спасали пострадавших, выносили на улицу. Думаю, именно крестьянское отношение к жизни и трагедии и позволило минчанам выстоять и вести себя так достойно. Однажды я видел, как горел деревенский дом. Как всей деревней его тушили. А потом, уже весной, всем миром помогали погорельцам строить новый дом...
