Что в райцентре на северо–востоке Беларуси, что в деревне, расположенной в десяти километрах от городского поселка, вопросы, которые задают знакомые и малознакомые люди, похожи... Начинается любой разговор с коронного: «Ну что там, в столице, делается?» Спрашивают и глядят в глаза настороженно, очень напряженно. Ответа ждут...
Странный вопрос для XXI века. Такой, что мгновенно меня в далекие времена откидывает. В дохристианские какие–то. Уверен, что так же спрашивали две тысячи лет назад у какого–нибудь раненого легионера, который прибыл в далекую провинцию на берегу Средиземного моря, за сотни километров от великого Рима — столицы могущественной империи. Что–то именно древнеримское, от Овидия, Катулла, Горация и Цезаря, слышится мне в бесхитростном вопросе белорусского крестьянина. Слово «крестьянин» не совсем точное.
Хотя, казалось бы, все очень просто. От Минска до моей деревни 250 километров. На маршрутке чуть больше трех часов с остановками, а если на личном автомобиле, то и быстрее. В каждом доме телевизор, на некоторых фронтонах тарелки спутникового телевидения с сотней программ, радио в каждой хате, телефоны в карманах, газеты и журналы почта доставляет, а вопрос остается, звучит, как сто или две тысячи лет назад. Спрашивают, будто мне что-то секретное известно, тайное, то, о чем в газетах не пишут, по радио не говорят и по телевизору не показывают. Даже боюсь этого вопроса, напрягаюсь внутренне.
Начинаю разговаривать и вижу, что политикой люди интересуются мало. Знают, конечно, политиков, как действующих, так и бывших, эстрадных певцов. Артисты для провинциалов, как те гладиаторы, которые на арене Колизея выступали, со львами дрались...
А до тонкостей и политических интриг провинциалам и дела мало. Не вникают. Своих сегодняшних и насущных проблем хватает. Тех, которые надо незамедлительно решать, прямо сейчас. Тех, которые зимой кормить будут. Урожай, дрова, сено, стройка и ремонт, жуки колорадские, здоровье личное и близких, дети и внуки, что в скорые гости приехать собираются...
В деревне не знают ни скандальных блоггеров, ни журналистов–острословов, ни финансовых аналитиков предсказателей–прорицателей, ни оппозиционных политиков. Да и на слова «рецессия», «инфляция», «дефолт» реагируют слабо. Не до них...
Здесь имеются свои местные знаменитости. Например — врачи. Надо сказать, что врачебных ошибок провинциалы не прощают, помнят долго, детям и внукам наказывают. Но и добро помнят: если кто-то реально помог, то всегда вспомнят, похвалят, отблагодарят как и чем могут.
И, ясное дело, председатель местного колхоза — фигура топовая. На автобусной остановке доярки жаловались на него. Говорили, что такого, как при нем, никогда не было, что на работу, к стаду, приходится в кабине трактора добираться. Трястись 15 километров, а кабина, хоть и просторная, но рассчитана на одного человека, а не на четырех. Глянул я на доярок — крупные дамы, совсем не топ–модели... А по шоссе председательский джип промчался. Название модели «Патриот».
Ягоды в лесу идут. Все, кто могут и чем–то очень серьезным не заняты, спешат с ведрами и ведерками в лес. И дети, и мужчины, и женщины в тот лес торопятся. Килограмм черники, если в магазине сдать, стоит 22 тысячи, а если коммерсантам — то на тысячу дороже. Ловкие, упорные да неленивые успевают ведро десятилитровое до обеда собрать, а после обеда, если напрячься, то можно и второе наполнить. За черникой малина пойдет, а потом брусника, грибы... Только успевай. Хороший приработок, хотя и тяжелый. Спина после черники — как деревянная, в глазах ягоды мельтешат, как букашки. Да и комары с оводами докучают. Тяжелыми те фиолетовые ягоды становятся, словно из свинца каждая отлита... Но и деньги, «как с куста», в прямом смысле этого выражения.
Но я отвлекся от главного, от древнеримского вопроса: «Ну что там, в столице, делается?» Кажется, я знаю, зачем его местные люди задают и что услышать хотят. Вопрос совсем не риторический, не для поддержания разговора звучит. Люди, живущие далеко от столицы, хотят услышать, что и завтра, и послезавтра все будет стабильно, не хуже, чем сегодня. Что не надо ждать потрясений и революций, что все будет хорошо. Зимой, сидя за столом, станут смотреть телевизор, а там эстрадная звезда про любовь споет, а в чашке будет горячий чай. И варенье будет из тех самых ягод, что вчера или сегодня с куста сорвали.
