Из какой «почвы» растут теннисисты?
Среди огромных стопок всевозможной статистической информации, которая накапливается в пресс-центре Открытого чемпионата США, обнаружился весьма интересный буклет. На 20 глянцевых страницах — совсем юные лица американских теннисистов. Тех, кому предстоит опровергать едва ли не ежедневно звучащие в кулуарах разговоры, что в США, дескать, почти не осталось юношеского тенниса. Утверждение, между прочим, весьма спорное. Внимание к участникам молодежного US Open огромно. Болельщики, телевидение, пресса... И «инкубатор» этот постепенно дает свои плоды. Гаил Бродски, например. Этой 17–летней девчонке прочат большое будущее, но белорусским болельщикам она интересна не только поэтому. Среди учащихся спортшколы, где тренируется Гаил, значится и куда более знакомое нам имя Ксении Милевской. Через спортивные клубы США в свое время прошли едва ли не все белорусские теннисисты, а многие из них и сегодня являются частью этой системы.
— Не надо идеализировать, есть здесь свои достоинства и недостатки, — за годы, проведенные в США, Ян Вулицки систему эту изучил досконально. Он — тренер из СССР, в свое время перебравшийся за океан. И именно он в той или иной мере причастен к сегодняшним успехам многих белорусских теннисистов. — В США недостатков куча. Нехватка квалифицированных специалистов, например. Проблема в том, что теннис в Америке — это бизнес, а потому тренером (по–здешнему — инструктором) может стать любой человек. В академиях с этим строго, а в клубах часто работают те, кто просто где–то увидел по телевизору пару матчей и прочел какую–нибудь умную книжку.
— Интересное совпадение: о наших нередко говорят то же самое...
— Не в деньгах дело и не в географии. Чтобы быть хорошим тренером, надо гореть этим делом. Хотеть, чтобы твои ребята росли вместе с тобой. Не деньги считать, а думать о перспективе. Хотя есть и оборотная сторона: я, например, не понимаю, куда смотрит наставник, если у ребенка в 14 лет уже прооперированы кисти или колени? В СССР за такое тренера посадили бы, наверное, а сейчас я таких ребят встречаю частенько...
— В США дорого содержать ребенка–теннисиста?
— В моем клубе часовое занятие стоит 100 долларов. Это недорого. Дальше все зависит от желания детей и возможностей их родителей. Потом начинаются турниры, переезды... Чтобы из ребенка получился хороший спортсмен, надо играть как можно больше серьезных турниров, а теннис в США, как, наверное, и в других странах, не массовый вид спорта. В последнее время здешняя теннисная ассоциация пытается продвигать какие–то программы, чтобы сделать теннис более доступным, но это уже политика, а я ею принципиально не интересуюсь.
— Ваши дети играют в теннис?
— Младшая дочь. Но моя цель — не победы на US Open. Помимо профессиональных турниров, в США проводится много студенческих соревнований, а потому теннис может помочь поступить в какой–нибудь престижный колледж, выучиться и найти хорошую работу. Это надежнее, чем лелеять мечты о профессиональном теннисе. Америка — это страна, где с хорошим образованием можно устроиться в жизни не хуже, чем будучи спортсменом.
— Вы хотели быть тренером?
— Мой наставник, у которого я тренировался в Одессе, постоянно толкал меня к этому. Хотя в США я уехал не столько с надеждой достичь новых спортивных высот, сколько просто выживать. Как все эмигранты. Повезло. Хотя, наверное, я просто хотел чего–то достичь. Не покупал чипсы после тренировки, как большинство местных тренеров, работал, пытался найти какие–то новые варианты. И учил этому своих ребят... К слову, у меня есть в школе несколько парней, которые, если не остановятся, смогут чего–то достичь.
— Вы ведь были на матчах Вики Азаренко, все видели...
— Нельзя говорить, что у нее на нынешнем турнире не сложилось. Она играла с классными игроками, и играла хорошо. «Не легло» буквально несколько мячей, но они в конце концов решили судьбу матча. Но это ведь не значит ровным счетом ничего. И я, видя игру Виктории, могу с уверенностью сказать, что Азаренко сделала огромный скачок вперед по сравнению с прошлым годом. Наверняка она могла достичь и большего на US Open, но здесь не последнюю роль сыграла Олимпиада. Перелет туда и обратно, часовые пояса, особый статус Игр — все это сказалось на игре очень многих. Впрочем, теннис — это такой вид спорта, где Олимпийские игры четыре раза в год. Только называются они — турниры серии «Большого шлема». И поэтому даже попадание в основную сетку — большое достижение для любого игрока.
— В свое время вам пришлось много работать и с Володей Волчковым. Почему ему так и не удалось достичь по–настоящему больших высот?
— Володя — сильный теннисист, победитель юношеского Уимблдона... Говорят, что невезением или судьбой люди обычно называют совокупность совершенных ими же ошибок, но в теннисе удача значит многое. Один человек мне рассказал показательную историю о Евгении Кафельникове. В молодости у него не шла игра. Не шла настолько, что он сказал: «Вот сейчас я сыграю во Флориде 25–тысячник, раз уж заявился в паре, и буду завязывать». Он приехал на этот турнир, а оказалось, что кто–то из одиночников снялся, и Женя попал в квалификационный турнир. Прошел квалификацию и... выиграл! А потом стал первой ракеткой мира...
— Сейчас Волчков — капитан сборной Беларуси в Кубке Дэвиса...
— И, кстати, вполне возможно, что эта роль как раз для него. Он всегда хотел узнать что–то новое в теннисе, научиться понимать игру лучше. Не исключено, что это ему мешало: начинал просчитывать все возможные комбинации, когда надо было действовать проще. Но сейчас... Я хорошо помню, как мы с ним сидели однажды на матче Рафтера и Сампраса. Вова спросил: «Знаешь, как сейчас будет подавать Рафтер?» Я удивился: «Как?» И он мне расписал всю дальнейшую комбинацию, обосновал, почему Рафтер будет играть так, а не иначе, куда побежит и как надо было бы играть на месте Сампраса... И что показательно: все так и случилось...
Нью-Йорк — Минск.
