Дорога ведет в Забродье

Неравнодушные заметки с «рядового» музейно–краеведческого мероприятия
Неравнодушные заметки с «рядового» музейно–краеведческого мероприятия

Часто думаю о том, почему многие историко–краеведческие проекты оказываются «мертвыми». Почему они зачастую никаких чувств и эмоций у общественности, на глазах которой реализуются, не вызывают? Ответ до конца лично мной не найден. Принять точку зрения борцов против исторического беспамятства, нравственной безответственности и прочих бед пассажиров нашего поезда в вечность пока что не могу. Во–первых, потому, что и сам пассажир со всеми вытекающими. Во–вторых, судить других — занятие малосимпатичное и далеко не всегда искреннее. Но вот побывав в одну из суббот уходящей осени в Вилейке и ее окрестностях, чуточку к ответу, как мне кажется, приблизился.

Дня за два до того позвонила Валентина Алексеевна Лапко, директор Вилейского краеведческого музея. Приезжайте. Устраиваем «круглый стол» историков и краеведов, посвященный 90–летию Свенцянского прорыва и вообще событиям Первой мировой войны в наших краях. Предполагая, что, кроме неугомонных музейщиков, организатором всего действа будет и живущий неподалеку от райцентра художник и радетель сохранения памяти о героях и жертвах той давней войны Борис Цитович, поехал, не задумываясь. И нисколько об этом не пожалел.

Для начала — об участниках «рядового» музейно–краеведческого мероприятия. Известный фотохудожник и издатель Владимир Богданов, он же — автор выставки, посвященной памяти Первой мировой. Профессиональные историки, художники, архитекторы, писатели, столичные музейщики, специалисты по увековечению памяти защитников Отечества и жертв всех войн Министерства обороны. Руководитель военно–исторического центра в Сморгони Владимир Лигута. Он же — автор книги «Наша кровь у Сморгони». Депутат Палаты представителей Национального собрания Виктор Оникеенко. Создатели комплекса «Линия Сталина», священники, краеведы. Школьные учителя не только из Вилейки, но и из Сморгони, Мяделя, Молодечно... В общем, очень солидная компания человек в сто.

Теперь немного о том, что предшествовало заседанию. В Вилейском крае, где в течение многих месяцев проходила линия российско–германского фронта, осталось множество свидетельств о той давней войне. Траншеям в здешних лесах — скоро столетие. А у Забродья, куда от столичной суеты еще в середине 1970–х перебрался с семьей преуспевающий книжный график Борис Цитович, — кладбище русских солдат. На окраине леса находился лазарет N 1 29–й пехотной дивизии 20–го корпуса 2–й русской армии. Но когда в 1975 году в поисках грибных мест новый житель Забродья впервые наткнулся на уходящие в землю могильные холмики, ничего такого Борис Борисович не знал. Не очень разговорчивыми были и сельчане. Первая попытка поставить на том месте крест закончилась ничем. Кто мог тогда помочь чудаку–художнику — запуганные колхозники, понимающие, что раз у власти та далекая империалистическая война не в почете, так и им нечего лишнюю память в голове держать?.. Времена давно уже другие. Потому и открытий немало совершил Цитович, восстанавливая память о Первой мировой. Не только много нового узнал, но и сделал много. В 1998 году в деревне Баровцы возведена каплица в память 80–летия окончания войны. У деревни Русское Село — памятник у восстанавливаемого кладбища воинов 20–го армейского корпуса: на возвышенности из камней стоит огромный бетонный крест. «Круглый стол» проходил в деревне Забродье. В хате, некогда принадлежавшей Григорию Никифоровичу Шупляку, солдату Первой мировой. А в Великую Отечественную фрицев бил уже его сын Валентин. Хата их, которая нынче служит мастерской сыну Бориса Цитовича — Даниле, художнику и скульптору, с трудом вместила всех гостей. Но это совсем не стало помехой серьезному разговору неравнодушных к исторической памяти людей. Не было здесь риторики, которой традиционно хватает на научно–практических конференциях, краеведческих чтениях, «круглых столах» и прочих симпозиумах. Все говорили по существу. Если заявил начальник Вилейских районных электросетей Анатолий Рогач тему своего доклада «Ликвидация Свенцянского прорыва немецких войск», так и показал всю стратегию и тактику как русских, так и немецких войск. Доклад впору публиковать в каком–нибудь военно–историческом журнале. Андрей Каркотко, который служит археологом в поисковом батальоне Вооруженных Сил, рассказал о том, как при помощи российских архивистов по номерам найденных при раскопках наград удалось установить конкретных участников боев. Не менее интересными показались мне и многие другие выступления. Все они звучали в общем–то в одном ключе: события Первой мировой войны на Вилейщине, 810–дневная оборона Сморгони не должны быть преданы забвению.

— Если мы к 90–летию Свенцянского прорыва сумели общественность привлечь, то кто нам мешает к 100–летию создать серьезный музей Первой мировой? — не единожды задавал этот вопрос Борис Цитович. Скорее, даже не вопрос ставил, а о задании на завтра говорил. Для себя и других. Благо помощников сегодня у художника в его благородных историко–просветительских проектах хоть отбавляй. Лично я в будущее музея Первой мировой верю. Если даже в Вилейке вдруг «торможение» какое–то произойдет, то тогда в Сморгони непременно такой музей создадут. Полковник запаса Владимир Лигута, руководитель военно–исторического центра в Сморгони, настроен решительно. С присущей отставным военным лаконичной категоричностью Владимир Николаевич свою книгу «Наша кровь у Сморгони» завершает следующим образом: «Сморгонь была единственным городом на фронте от Балтийского до Черного морей, который так долго и упорно — 810 дней — защищала российская армия в Первую мировую войну».

Недавно Президент вручил Борису Цитовичу специальную премию в области изобразительного искусства. Говорят, что художник всю ее на музейный проект и потратил. У самого Бориса Борисовича я об этом уже не переспрашивал. Когда о памяти речь идет, материальные, денежные вопросы остаются как–то в стороне.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter