Дорога в зыби

Каждый сентябрь вот уже многие десятилетия вызывает в моей памяти воспоминания о тех событиях. Для нас они имели, наверное, судьбоносное значение. 17 сентября Красная Армия вошла на территорию Польши, а к 25 сентября освободила западные земли Белоруссии и Украины.

...Родина моего отца — деревня Коростово — совсем рядом с Новогрудком. Деревня большая, через нее проходила железная дорога, построенная еще немцами в Первую мировую. Большинство жителей работало по найму у панов, а деревенская молодежь собиралась вечерами тайком и пела песни на белорусском языке, ставила спектакли запрещенные. Мы все об этом знали, но не болтали. Мой дядя Матвей тоже был из таких, как у нас тогда говорили, «политический». Посидел в тюрьме и в Новогрудке, и в Березе–Картузской за то, что выступал за право работать на равных условиях с поляками.

Отца моего — он лесником был — отправили служить на Полесье, в Дрогичинский район, в страшную глухомань. Дорога была устлана бревнами — как еще проедешь по зыби. Помню, ехали мы на повозках, запряженных волами. У моей мамы дорогой начались роды. Вскоре она и новорожденный младенец умерли от заражения крови. Остались мы, четверо детей, из которых я самая старшая, 9–летняя, и отец. Он был еще молод, вскоре женился. Переживала я это очень тяжело. Но как–то обживались на болоте. У отца много работы было: грибы и ягоды в ту пору можно было собирать только «по билету», то есть за деньги. Лесники ловили безбилетных. Для крестьян эти дары леса были реальным подспорьем в хозяйстве. Штраф заплатить они не могли. Отец рассказывал, что они просто выворачивали лукошки, а когда лесник уходил, все собирали назад...

Вскоре я окончила 7 классов польской школы, собиралась ехать в Пинск учиться на швею. Не сложилось, Германия вошла на территорию Польши. Но у нас земля полнилась другими слухами. В середине сентября все уже ждали, что вот–вот в нашу Западную Белоруссию войдет Красная Армия. Помню, как отец мой, простой лесник, забрал мою красную юбку и сшил из нее флаг. Так все мы надеялись, верили, ждали...

Нам с братом негде было учиться на Полесье — отец отвез нас к бабушке в Новогрудок. А сам вскоре получил предписание: 48 часов на сборы. При переписи отец меня с братом не упоминал — мы так и остались у бабушки, а семья отца была выслана в Архангельск. Когда он уезжал, не скрывал слез обиды.

Он смог вернуться только после войны, когда его реабилитировали. Бабушка дождалась его возвращения — умерла, когда ей было почти 100 лет. Это была особая бабушка — настоящий политик, стратег. Многие десятилетия на ней и держалась вся наша большая семья.

Такая вот история о жизни нашей семьи.

Клавдия ЗЕЛЕНКЕВИЧ, Минск.