Вот идешь по берегу теплого моря, волны бирюзовые набегают–накатывают, шелестят. Они всегда чуть прохладнее, чем южный воздух, а пена от них как кружева. Вокруг люди веселые и нарядные, совершенно незнакомые, на разных языках разговаривают, прогуливаются. И так тебе хорошо в этом многоголосье, словами не передать! Пальмы как зонтики, цветы экзотические яркие пахнут пьяно и терпко, аж голова кружится... И деньги есть, и еда всякая разная: плоды сочные и вкусные, напитки и кушанья — какие только душа пожелает. А ты идешь по песку мокрому, на корабли глядишь, морской воздух, пропахший йодом, вдыхаешь. От берега отойдешь всего шагов на двадцать, так там уже воздух пахнет виноградниками, горячими камнями, хвоей... Здорово! Вот чаще всего именно в этот момент, когда невероятно хорошо и спокойно, сердце начинает предательски щемить. Не болеть — просто ты его вдруг начинаешь ощущать. Остановишься, оглядишься, вздохнешь... И поймешь, что хочется тебе из этого заморского рая, где все есть и всего много, — домой. Как только ты это поймешь, сразу и сердце свое слышать перестанешь, словно и нет его.
А еще бывает, в гости придешь. И компания интересная, и разговоры спокойные, душевные. Еда вкусная, хозяева предупредительные. Тепло, светло, уютно. Слушаешь, сам говоришь, на вопросы отвечаешь. По сторонам глядишь, согласно киваешь, негромкую музыку слушаешь. А звучит из динамиков что–то давнее, хорошо знакомое, любимое. Каждый звук узнаешь, подпеваешь беззвучно и глуповато улыбаешься. Спросят что–нибудь, а ты и не сразу поймешь, смутишься. Потом прощаешься, суета в коридоре, то шапку перепутаешь, то шарф из рукава забудешь достать. Хозяева улыбаются. Руки пожимают, обнимают. Трогательно все это. На улицу с женой выйдешь, снег под ногами хрустит крахмально. Все вокруг фиолетово–синее, фонари золотые, свет в окнах медовый, снег тихо падает, словно перья с неба сыплются. Едешь в такси и говоришь жене, как же хорошо было в гостях... Машина по заснеженным улицам не едет, а плывет. Дворники мягкий снег с ветрового стекла сбрасывают. Поднимаешься в до боли знакомом лифте с прожженной кнопкой на свой этаж. Ключами гремя, в квартиру входишь и вздыхаешь с облегчением. Стряхнув снег с шапки, произносишь глубокомысленную банальность: «Да, в гостях хорошо, а дома–то — лучше!» Жена улыбается, говорит, что не стоило последнюю рюмку пить, но по глазам видишь — соглашается...
Когда возвращаешься домой издалека, входишь в свои стены с волнением. Всегда. Кажется, что даже карандаш, оставленный на комоде, и тот рад тебя видеть. Берешь его, ну, может, кто–то и не поверит, как свечку. Идешь с ним по квартире и слушаешь, как паркет с тобой разговаривает, поскрипывает радостно... У кого–то это может быть и не карандаш вовсе, а старые тапки, или чашка, или книга... Тут все от человека зависит.
Есть у меня несколько знакомых молодых людей. Они могли бы иметь квартиры, дома. Но говорят, что это им не надо. Ведь сегодня он живет и работает в Минске, а завтра может оказаться в Лондоне, Праге, Сиднее или Чикаго, как карта ляжет. Сколько времени он пробудет на новом месте, не знает, а потому и собственной квартирой обзаводиться не торопится. И привязанности к родным стенам не имеет. Рюкзак с вещами, компьютер, паспорт, банковская карточка, несколько фотографий. Вот и весь его скарб.
Перед Новым годом в праздничной суете у ГУМа видел комичную парочку. Муж и жена — краснощекие и веселые. Она несла два карниза, а он — три подушки. Большие, в прозрачных пакетах. Если бы их было две, то нести их было бы просто — по одной в руке. Но подушек было три, и мужчина «страдал». Останавливался, что–то все время жене говорил, она ему сочувственно отвечала.
Я лишь улыбался, глядя на упорство мужчины и на то, как подушки норовили выскользнуть из его рук... В тот момент я о птицах, веточках, перышках и комочках грязи не вспомнил. И о доме не подумал.
ladzimir@источник
Советская Белоруссия № 11 (25146). Среда, 18 января 2017
