Немногочисленные, наиболее активные пострадавшие, десять самых стойких журналистов, для которых Дом правосудия за неделю уже успел стать чем–то вроде рабочего места, мать одного из обвиняемых, несколько сочувствующих. Антураж резонансного судебного заседания по делу о наиболее громких преступлениях последних лет, среди которых особняком выделяется апрельский взрыв в Минском метрополитене, остается прежним вот уже который день. Привычно ведут себя в клетках обвиняемые Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев (если первый традиционно ко всему безразличен, хотя на экран, где транслируются его показания, вроде бы и поглядывает, то второй, кажется, проявляет повышенный интерес к происходящему). На своих местах председательствующий на процессе первый заместитель Председателя Верховного Суда Александр Федорцов, государственные обвинители, адвокаты... Суд вошел в рутинное русло вопросов–ответов, изучения вещдоков и стенограмм, просмотра видеозаписей. Меняется лишь информационная составляющая.
Вчера участники пятого дня заседания смотрели видеозапись очередного допроса. Какого именно по счету, сказать сложно. Но допрос допросу рознь. Конечно, разложить по полочкам все постоянно меняющиеся показания нелегко. Но на каждом из следственных мероприятий то и дело всплывали любопытные детали. Как Коновалов первые два месяца после раскрытия теракта пытался выгородить Ковалева, как открестился от витебских событий 2005 года «из–за силового давления со стороны милиционеров». Как планировал ввести в заблуждение милицию, если они вдруг попросят открыть сумку, как он собирал взрывчатку (подробный рецепт, который главный обвиняемый не только описал, но и нарисовал соответствующую схему с пояснениями), как вынес часть ингредиентов для нее с завода, где работал, как вез на место преступления сумку... Оказывается, Дмитрий, пока ехал от станции метро «Фрунзенская» к злополучной «Октябрьской», прекрасно понимал, что бомба может взорваться в любой момент — тогда он погибнет и сам.
Материалы допроса и их «телеверсия» рисуют в моей голове портрет безжалостного человека. Вот, например, один из диалогов между следователем и главным обвиняемым:
— Почему вы совершали теракты каждые три года?
— Совпадение...
— А было ли желание совершать их и дальше?
— Да, но не было возможности.
Впрочем, еще более показательна биография Коновалова, которую он рассказал во время допроса 5 мая. Да, с одной стороны, ни конфликтов в семье, ни драк и особых ссор со сверстниками в школе у него не было. Окончил одиннадцать классов, затем поступил в ПТУ на закройщика, был через год отчислен из–за пропусков. Ему не нравилась «женская» специальность. Нигде не работал, сидел на родительских плечах, получил два раза отсрочку от армии: не было нормального соотношения роста и веса, затем учился на фрезеровщика. Однако интересен другой нюанс:
— С 8–го класса у меня появился интерес к химии. Почему? Не знаю. Этот предмет давался мне легко. На мой взгляд, мои способности в этой области были лучшими в классе. Я давал списывать одноклассникам домашние задания, лабораторные, контрольные, два или три раза принимал участие в школьных олимпиадах, выигрывал даже, ездил на городские. Но там никаких мест не занимал. Просто мне это было не нужно.
...Теракт в метро Коновалов планировал совершать в мае – июне. Готовился, интересовался психологией терроризма, информацией о химических ожогах, купил Уголовный кодекс — «для ознакомления». А 9 апреля ему «откатали пальцы». Дмитрий понял: скоро его поймают и перенес сроки взрыва... Но ведь провести процедуру дактилоскопии должны были еще пару лет назад — в день призыва в армию.
«Я сказал эксперту в военкомате, что меня уже дактилоскопировали. Он никак не отреагировал», — зачитал судья Федорцов показания Коновалова.
Сотрудник военкомата поверил на слово. И не проверил... Лишь сделал необходимые пометки на деле призывника.
Процесс продолжится сегодня.
