Дом

Вокруг Глобуса
Любовь

Мама любила папу, а он — ее. Но это не образ их любви. Слова, которые каждый или почти каждый может сказать о своих родителях. Мне хотелось создать образ, и я долго вспоминал, как мама рассказывала о папе. Вспомнился и такой случай. Они, только поженившись, поехали к папиным родителям. Было жаркое лето. Они приехали в Новоельню. До папиной деревни было километра три. Можно было пойти по опаленной солнцем дороге, а папа предложил маме идти по речке. Они разулись и пошли взявшись за руки по прозрачной и холодной воде Ятранки. Она неглубокая, дно — золотой песок. Мама сказала, что это путешествие по реке, в тени ольшаника и вербы, — самое лучшее в ее жизни.

Когда папа писал о своей речке: «Она течет через мое сердце», он, наверное, вспоминал и как они с мамой шли по ней взявшись за руки, такие молодые и красивые, как мои дети теперь.

Акварель

На Невском проспекте мама купила мне акварельные краски. Они назывались «Ленинградские». Приобрели ладную коробочку и еще с десяток цветов, которые продавались в маленьких ванночках вроссыпь. Всю дорогу домой, в Минск, я думал об акварельных рисунках. Сколько разных сюжетов и композиций появлялось в моих мечтах!.. Множество! Эрмитаж меня поразил. А больше всего удивил Шарден. «На конце кисти у него не краска, а сама жизнь», — перед натюрмортом Шардена сказала мамина подруга Кира, искусствовед из Эрмитажа. «Сама жизнь...» Лучшими красками я должен нарисовать жизнь. После Зимнего дворца, Исаакиевского собора, улицы Росси, сфинксов возле Академии искусств, бронзовых всадников я нарисовал своего деда Володю на велосипеде. Нарисовал большое крытое соломой гумно и высоченные серебристо–хрупкие тополя под реденько–серым небом. Дед был в кепке и клетчатой сине–белой рубахе. Акварель делалась долго и старательно, но разочаровала меня так, что была разорвана на мелкие куски и выкинута в мусоропровод.

Поэма

Читает поэму. На горе, над Черным морем жена читает свою поэму обо мне. А я, гад, в это время пишу повесть о любви к венгерке Аги. Та любовь кончилась черт знает когда, от нее только смутные воспоминания, из которых я старательно собираю короткий роман. Это собирание заслоняет реальный мир. Ленина поэма кажется несуразностью, несвоевременным подарком... Еще я бросил курить. Мне плохо. Мир черный и клейкий, будто обмазан смолой. Я говорю: поэма поганая. Моя злость переливается в Ленины глаза. Она смертельно обижается. Ну и черт с ней. Хватит в семье одного поэта.

Несовпадения

Чем больше думаю о Яде, чем больше пишу о ней, тем больше вижу несовпадений между созданным мной образом и реальностью. Моя Ядя много меньше настоящей. Так скульптура, сделанная в натуральную величину, всегда кажется меньше живого человека. Чтобы каменная или бронзовая фигура не смотрелась слишком маленькой, ее нужно вылепить на треть большей. Живой всегда в движении, всегда смещается в пространстве, дышит, поворачивается, взаимодействует с окружением, подчиняется ему и в то же время подчиняет его себе. Даже отражение в зеркале меньше того, кто в нем отражается. Поэтому я никогда не понимал Нарцисса, влюбленного в собственное лицо на поверхности воды. Поэтому написать с натуры портрет любимой дочки, зная наперед об искажении, тяжело. И все же...

Уничтожение книжек

У людей, далеких от библиотечного дела, есть иллюзия, что книжки живут долго. Ошибочная мысль. Книга, когда ее прочитают десять самых аккуратных людей, разваливается и подлежит списанию. Сколько таких зачитанных любимых книжек мама сдала в макулатуру — не сосчитать. Это естественный процесс, а было другое. Приходил приказ уничтожить книги новые, и даже еще никем не читанные. Когда началась война с Китаем, маму вынудили снять с полок не только трехтомник Мао, а и китайскую кулинарию, и Историю китайской литературы. Что смогла, мама перепрятала, но большинство книжек было вывезено на мусорку, где уже лежала огромная, сделанная бульдозерами куча бумаги и картона, которая горела с одной стороны. Плакала ли мама, видя, как горят книги?.. Нет. Она спрятала в сумку том Истории китайской литературы, который подарила мне.

Адам ГЛОБУС.

Перевод с белорусского Алексея Андреева.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter