Как злой рок, право и бесправие повлияли на жизнь обычной гомельчанки
Эта история начиналась около года назад довольно неожиданно. Только обсудили мы ситуацию, произошедшую четверть века назад в г. Благовещенске — на родине сотрудницы «ЮГ» Нины Керноги, о которой прочитали в российской прессе, при этом заключив, что ничего подобного в Беларуси произойти не могло, а буквально на следующий день само провидение привело в редакцию посетительницу из г. Гомеля, которая, рассказывая о своих судебных проблемах, попутно поведала историю, которая удивительным образом перекликалась с дальневосточными событиями. Судите сами.
Куда девались двойняшки?
На третий день после родов дальневосточнице Татьяне Астафьевой сказали: «Мужайтесь, вашего ребенка больше нет». Разъяснения последовали такие: девочка родилась мертвой, и врачи ничего сделать уже не могли.
А когда спустя много лет Татьяна Ивановна, уже будучи пенсионеркой, надумала отпеть дитя в церкви и когда батюшка попросил свидетельство о смерти, Астафьевой выдали справку о… рождении дочери Марии. И после этого вовсе не стало покоя в душе несчастной женщины.
В Гомеле нечто подобное произошло еще раньше — сорок лет назад. В апреле 1970 года Владимир и Вера Долгие поженились и стали жить в доме матери мужа — Натальи Тимофеевны Долгой в Гомеле по Одесскому проезду, 10а. По договоренности с Натальей Тимофеевной молодожены вскоре после женитьбы стали возводить пристройку к дому, вкладывая в нее деньги, подаренные на свадьбе. В период строительства из-за приличных моральных и физических нагрузок беременная Вера Долгая раньше времени попала в роддом. У нее семимесячными родились двое сыновей. Один малыш скончался буквально на следующий день после родов, второй пожил около недели, но и его не смогли медики выходить.
Надо ли говорить, что мать, лишившись двух деток, была подавлена своим горем. Долго жила, как в тумане, напичканная разными медпрепаратами. Трезво анализировать произошедшее она принялась намного позже, после событий полудетективного характера.
Раньше, как известно, супруги, у которых не было детей, вынуждены были платить налог за бездетность. Веру Михайловну такая повинность не устроила. Ведь она родила двоих детей. Не вина ее, а беда в том, что сыновья не выжили, а она так и не смогла больше родить. Начала хлопотать Долгая, чтобы ее освободили от уплаты налога, который взыскивался с нее несправедливо. Пошла в загс, но там ей не дали справки ни о рождении детей, ни о их смерти. Обратилась за соответствующими документами в роддом, где, казалось бы, должны быть сведения о том, что она родила двойню и что оба мальчика скончались. Но никаких документов, подтверждающих пребывание Долгой в роддоме, так и не нашлось!
О своей проблеме Вера Михайловна рассказала одному из руководителей областного отдела здравоохранения. Он заверил, что вопрос разрешается достаточно просто. Надо только представить любые медицинские документы, относящиеся к пребыванию в роддоме. У Долгой оставалась медицинская карта, а в ней справка, что она родила двойню. Передала Вера Михайловна эти документы, но этот руководитель поменял работу и место жительства, а переданные ему документы пропали. И лишь на основании послеродового больничного листа В. Долгой выдали справку о рождении детей и налог за бездетность сняли.
Годы спустя телевидение и пресса рассказали о шокирующем уголовном деле, возбужденном в июле 1973 года и засекреченном правоохранителями. Надо сказать, было что засекречивать. Ведь материалы уголовного дела, о которых с большим опозданием подробно рассказали СМИ, свидетельствовали, что в 5-й клинической больнице Минска медики торговали грудными детьми! Лжероженицы ложились якобы на сохранение и ждали 15—20 дней, пока не появлялся отказной ребенок. Документально фиксировалось, что его родила женщина, в силу каких-то причин остававшаяся без детей. Естественно, делали это медики не за спасибо, а за деньги. Причем порой даже мужья лжерожениц не догадывались, считали чужих детей своими. Надо ли говорить, что, когда возбудили уголовное дело о торговле грудными детьми и арестовали «благодетелей» осчастливленных женщин — юриста 5-й клинической больницы г. Минска и заведующую родильным отделением этого медицинского учреждения, некоторые женщины, присвоившие с их помощью чужих детей, были в истерике, чуть ли не рвали волосы на голове. В одночасье могла рухнуть их семейная жизнь, вот правоохранители не без оснований и засекретили это дело.
Если родные дальневосточницы Татьяны Астафьевой не просили выдать тельце ее умершей дочери, то благовещенские врачи этим и апеллируют, стараясь все повернуть в свою пользу. Но в гомельском случае отец детей Владимир Долгий, когда ему стало известно о смерти двойняшек, просил выдать их, чтобы похоронить. Не выдали. Сама Вера Долгая своих детей не видела. Они не были зарегистрированы как родившиеся живыми или мертвыми.
Вера Михайловна обращалась в различные инстанции по этому поводу, в том числе и в КГБ. При этом недоумевала: даже о судьбе своего сгинувшего в сталинских застенках деда Антона Мироновича Росевича она узнала, а все, что связано с ее сыновьями, родившимися значительно позже, в 1971 году, почему-то покрыто сплошным мраком…
С дедом, кстати, произошла своя трагическая история. Антон Росевич был родом из-под Пинска. Когда первая жена умерла, он переехал жить в Калинковичи, где работал в тридцатые годы прошлого века мастером на железной дороге. У него была новая семья, но нелегально он наведывался в Пинск, где рос сын от первой жены. Приехав в Калинковичи, А. Росевич имел неосторожность похвалить порядки в Пинске, на оккупированной поляками территории. По доносу в 1938 году органы НКВД железнодорожника арестовали, обвинили в том, что он являлся польским шпионом, и, как свидетельствовали материалы уголовного дела, с которыми удалось ознакомиться его внучке Вере Долгой, месяц спустя после этого расстреляли. Это выяснилось позднее. А между тем жена Антона Росевича на протяжении полугода возила в мозырскую тюрьму передачи. Мертвому…
По факту исчезновения документов в органах здравоохранения и загсе в отношении ее сыновей после обращений Веры Долгой расследование проводило УВД Гомельского облисполкома. Увы, ничего определенного сотрудник, проводивший его, Вере Михайловне не сообщил. Разве что предположил, что материалы по торговле грудничками в советские времена могли принадлежать КГБ СССР и сейчас могут находиться в Москве у его преемника. Но никто так и не стал в этой связи делать какие-либо запросы в российскую столицу.
Спор по поводу квартиры
О судебной тяжбе Веры Долгой по поводу квартиры «Юридическая газета» в минувшем году рассказывала дважды (16 февраля и 20 декабря). На первую публикацию мы получили немало откликов, в том числе и от юриста из г. Гомеля Любови Маринович. Вот это письмо.
«2,5 года назад гомельчанку Веру Долгую лишили права на 1/2 квартиры, принадлежащей ей на праве собственности. При этом суд даже не удосужился указать, по какому закону он принял такое решение. Интересы Веры Долгой попробовала защитить прокуратура. Было принесено четыре (!) протеста, из них два Генеральной прокуратурой Беларуси. Но, увы!
В защиту Веры Долгой стала «Юридическая газета». Она опубликовала статью «Долгая вера Веры Долгой». Увы, и после этого судебные инстанции не стали пересматривать вынесенные постановления.
Заявление Веры Долгой было тщательно проверено юристами общественного объединения «Белорусский союз женщин». Был сделан скрупулезный анализ возникшей правовой ситуации. Председатель БСЖ Надежда Ермакова направила обращение с этим анализом руководству Генеральной прокуратуры Беларуси. Ответ был дан руководству общественного объединения за подписью одного из заместителей Генерального прокурора. Он указал в ответе: таково, мол, мнение суда. В данном случае прокуратура, оказывается, просто бессильна.
Обошла Вера Михайловна многих уважаемых и компетентных юристов нашей страны (как теоретиков, так и практиков). Все отвечают ей: суд не прав, но как восстановить справедливость не знают. Реально помочь, подсказывают, может только прокуратура. Но и она оказывается бессильной, не хочет лишний раз демонстрировать это бессилие в виде очередного отклонения высокой судебной инстанцией ее протеста. В итоге получается замкнутый круг.
Что же за рок такой преследует обычную гомельчанку?
Сестра Веры Михайловны Татьяна, которая училась в кулинарном училище г. Гомеля, где Вера Долгая работала мастером, в период прохождения практики (1975 г.) получила травму (ей мясорубкой отрезало кисть правой руки). Администрация решила этот вопрос просто: чтоб закрыть проблему, выделила сестрам кооперативную двухкомнатную квартиру. Будучи совестливым человеком, Татьяна Михайловна до 2002 года (28 лет!) не получала пособие по увечью (в конце минувшего года эта сумма составляла 1 600 000 рублей).
Квартира ЖСК была зарегистрирована на праве собственности за Верой Долгой. В 1999 году муж Веры Михайловны инициировал расторжение брака, и суд разделил квартиру между бывшими супругами по 1/2 части каждому. Тем не менее бывшие супруги продолжали проживать одной семьей. Бывший муж за регистрацией права собственности на 1/2 часть квартиры до самой смерти (т.е. более 10 лет) не обращался.
Но после его смерти родная сестра обратилась в суд (так как нотариальной конторой ей было отказано в выдаче свидетельства о наследстве). И вот суд, не мудрствуя лукаво, решил этот спор и отдал 1/2 часть квартиры сестре умершего. В мотивировочной части решения указав буквально следующее: «Поэтому суд считает, что Долгий не зарегистрировал свою долю квартиры, зная, что после его смерти единственной наследницей является его сестра Бондарева Л.Т., которая и вступит в наследство». Проблематично, что суд мог знать мнение умершего.
Данному обстоятельству не дал правовую оценку даже Президиум Верховного Суда Республики Беларусь. Напрасно старалась прокуратура обратить внимание судебной системы на пункт 4 ст. 1033 Гражданского кодекса, где черным по белому написано: «Если умерший наследователь не зарегистрировал недвижимость и не обратился в органы за регистрацией, то 1/2 часть квартиры не может являться наследственным имуществом».
Другого закона нет!
В итоге в 63 года Вера Михайловна осталась одна со своими проблемами. И в буквальном смысле тоже! Кто же в нашем государстве защитит Веру? Может, Пленум Верховного Суда Беларуси рассмотрит этот вопрос, опираясь при этом на закон, а не на мнение отдельных судей?..»
Думается, юрист Любовь Маринович имела все основания для такого встревоженного письма. Действительно, долгая вера Веры Долгой не беспредельна.
