Фото автора
Вся жизнь могилевчанина Николая Слепнева прошла на колесах. За рулем он и сегодня. Несколько лет назад без проблем прошел медкомиссию. Хотя в этом году Николаю Яковлевичу исполнится 90 лет, он и по хозяйству управляется без посторонней помощи.
А еще у Слепнева, несмотря на возраст, цепкая память. В годы Великой Отечественной он, 13-летний мальчишка, рискуя жизнью, хоронил погибших бойцов и теперь помогает поисковикам отыскать могилы, на которых — ни имен, ни крестов.
Мы познакомились под Могилевом, у деревни Гаи, где в июле 1941-го проходил один из рубежей героической обороны города и где навсегда остался почти весь батальон милиции капитана Владимирова. На обочине притормозил старенький “Гольф”. Сюда Слепнев прибыл не из праздного любопытства. Зная, что могилевские поисковики вместе с бойцами 52-го отдельного специализированного поискового батальона Министерства обороны организовали раскопки, вызвался помочь. Здесь Николаю Яковлевичу знаком каждый клочок земли. В годы войны их семья жила в соседнем селе Застенки:
— Когда нагрянули немцы, было страшно. Мотоциклы, пушки, стрельба. А вскоре я увидел смерть. В низине, у села, стоял немецкий передвижной госпиталь, в него угодил снаряд. Всех, кто там находился, поразрывало на куски.
Тех фрицев немцы сами же и похоронили. Но у деревень Застенки и Старое Пашково, что рядом с деревней Гаи, погиб почти весь наш сводный милицейский батальон, сформированный из уроженцев России, Могилевской, Минской и Гродненской областей:
— Гитлеровцы лютовали, озлобленные стойкостью милиционеров. Запрещали нам их закапывать. Но мы делали это, рискуя жизнью.
Уже после войны от сельчан могилевские поисковики, по крупицам собиравшие сведения о погибших милиционерах, узнали, кто шел на риск. Житель деревни Старое Пашково Иван Глушаков по ночам с сыновьями закапывал погибших, собрал все документы. Глушаковых вскоре нашли фашисты — их выдал местный предатель. Старика-патриота расстреляли. Его хату сожгли. В ней сгорел и список убитых милиционеров, спрятанный за иконой. Документы “владимировцев” прятала у себя и жительница деревни Гаи Софья Андреева. Девушку тоже расстреляли. Вместе с братом и матерью...
От высоты Владимирова до деревни Гаи — метров 400, до Застенок, где жил Слепнев, — менее километра. Ведя поисковиков по просеке, Николай Яковлевич вспоминал:
— Летом, 1941-го, тут рос густой лес, но деревья буквально срезало огнем противника. Жуткое было зрелище: вся земля усеяна трупами.
С помощью Слепнева поисковикам удалось отыскать останки одного героя-милиционера. При нем был именной медальон со специфической “ладанкой” — такого даже бойцы спецбатальона ни разу не встречали. Могилевский историк, руководитель областного патриотического клуба “Виккру” Николай Борисенко говорит, что это большая удача:
— Список личного состава батальона не сохранился — милиционеры, сотрудники НКВД были засекречены. Известно лишь, что батальон сформировали 11 июля 1941-го по устному приказу начальника Могилевского гарнизона полковника Воеводина — в помощь 172-й стрелковой дивизии, оборонявшей город. Было в нем человек 250. Установить удалось лишь 39 имен. Сейчас к ним добавится еще одно. И поиски продолжатся. Очевидцев, как Слепнев, которые могут помочь, подсказать координаты, осталось очень мало. Нельзя терять времени.
В годы войны подросток Коля Слепнев активно помогал партизанам:
— Держал связь со своими земляками — Петей Муштаковым, Леней Денисовым, передавал им боеприпасы. В январе 1942-го по их заданию делал вылазки в город, узнавал, где расположены и какие воинские части, добывал оружие. Муштаков пообещал тогда, что они вскоре вернутся за мной, заберут в отряд. Не вернулся. Спустя время я узнал — Петя погиб. Ему было всего 17.
После войны Коля окончил автошколу, пошел шофером в стройтрест. Парню, рост которого в ту пору был всего 135 сантиметров, доверили старенький грузовой “Форд”:
— В Могилеве был лагерь военнопленных, я возил немцев за 25 километров на лесозаготовку. Им давали паек: крупу, муку, жир, рыбу треску, и они в обеденный перерыв сами готовили. Или просили меня отпустить их в соседнее село, где меняли на еду алюминиевые расчески, ложки. Ненависти к тем немцам, если честно, не было. Один из них — Курт — как-то даже меня спас. На мою ногу упала тяжеленная деталь, крови было море. Так он взвалил меня на плечи и за 2 километра пешком потащил к доктору.
Ногу спасли, и Слепнев остался работать водителем. За рулем он, считай, провел всю жизнь — более 70 лет. В 17 сел на мотоцикл, работал на пожарной машине, а когда ушел в армию, попал на авиабазу в Полтаву:
— Оттуда однажды меня на военном “Дугласе” отправили на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку в Москву, где я познакомился с самим Ворошиловым. Разговор с маршалом был недолгим, но мне запомнился на всю жизнь. Он расспрашивал, кто я, как давно служу, откуда родом, а на прощание пожелал удачи на службе и в личной жизни. Позже я узнал: до того как отправить меня на выставку, мою биографию тщательно изучали — хотели удостовериться, что никто из моих близких не запятнал честь Родины. А пожелания Ворошилова сбылись. В Полтаве я нашел любовь — будущую жену Марию.
С ней после демобилизации Николай Яковлевич вернулся на Могилевщину, устроился водителем в областное управление сельского хозяйства. Вспоминая о том времени, печалится:
— Раньше колхозы были крепкими, деревни — большими и дружными, в каждом дворе: корова, конь, овцы, свиньи, пчелы. Праздники всем селом гуляли, нас, приезжих, как родных встречали. Я же за рулем, мне пить нельзя, так всегда с собой наливочки давали или водки хлебной.
С бутылкой Слепнев дружбу не водил никогда. Не любил это дело. Да и некогда: днями — за баранкой, по вечерам — за учебниками. Учиться пошел в вечернюю школу, ведь до войны успел окончить всего 4 класса. Аттестат получил, когда уже шоферил в милиции. Оттуда ушел на автобазу Белорусской железной дороги — на ЗИЛе-пятитоннике мотался по стране, развозил продовольствие:
— Вологда, Ярославль, Таллин, Рига, Москва, Ленинград... Тяжко было. Особенно зимой: путь неблизкий, дороги плохие, метель. Но — ехал. Платили хорошо. Один рейс в Ярославль (это примерно неделя времени) — 100 рублей. У людей это была месячная зарплата. Но сейчас и за тысячу долларов не поехал бы. Дороги стали лучше, а люди очерствели. Раньше — станешь на трассе, даже голосовать не надо, все останавливаются, чтобы помощь предложить. А сейчас каждый свою выгоду блюдет...
Жену Слепнев давно похоронил. Взрослые дети разъехались — у них свои семьи, дети. Но Николай Яковлевич сумел им привить и любовь к родной земле, и к технике. Старшего сына Володю за руль посадил, когда тому лет 7 было. На мотоцикл “Яву”. После — Витю. А через десяток лет, уже на собственном “Москвиче” — голубеньком “каблучке”, на который копил 3 года, учил кататься внуков — сыновей дочки Оли. Сегодня у Николая Яковлевича — старенький “Гольф”, на котором он мотается и за покупками, и в деревню, на дачу. Работы много: надо перекопать грядки, посадить овощи, прополоть, собрать урожай. Что любопытно — свою технику Слепнев чужим не доверяет. За 70 лет с лишним ни разу не гонял ее в автосервис — чинил своими руками. Отдыхать, говорит, не привык. Но отдушина у него есть. Когда выпадает свободная минутка, он вспоминает молодость: на завалинке играет соседям на баяне, аккордеоне или гармошке...
olgak53@mail.ru
