Приоритеты в репертуарной политике современных театров все чаще представляются размытыми

На сборе труппы Театра имени Моссовета актер и режиссер Сергей Юрский, входящий в режиссерскую коллегию театра, грустно заметил: “Из театра ушел долг...” Что за забытое слово? Долг перед кем и кому? Как-то не вписывается это слово в новые реалии.

Коллективы Минска, Москвы, Санкт-Петербурга анонсируют громкие премьеры в начале сезона — одна круче другой, и тут главное — поразить воображение зрителей масштабом. “Влюбленного Шекспира”, которого раньше мы видели только на экране, обещают в театре имени А.С. Пушкина. “Оперу нищих” с Максимом Авериным готовят в Театре сатиры. На Олдоса Хаксли и его антиутопию “О дивный новый мир” замахнулся режиссер Юрий Грымов, художественный руководитель театра “Модерн”. “Оптимистическую трагедию” Всеволода Вишневского вернули к жизни в Александринском театре в Санкт-Петебурге. “Три толстяка” Юрия Олеши пообещал худрук Большого драматического театра города на Неве Андрей Могучий. В планах худрука Купаловского театра Николая Пинигина — “Ревизор” Гоголя. А молодой режиссер Елена Ганум ставит популярную в российских театрах пьесу драматурга Ярославы Пулинович “Земля Эльзы”. Спектакль “Знойные мамочки” по одноименной пьесе Дэвида У. Кристнера — неожиданный подарок к юбилею народной артистки Беллы Масумян. Компанию ей на сцене Национального академического театра имени М. Горького составит еще одна народная артистка Беларуси — Ольга Клебанович.

Практически у каждого современного театра припрятан в рукаве беспроигрышный козырной туз в виде большого “блокбастера”. Как будто читаешь не театральные новости, а какие-то сводки из голливудских студий. Роман Олдоса Хаксли, например, на театральной сцене будет поставлен впервые. Оправдан ли такой риск? Не знаю. Сможет ли сравниться театральный “Влюбленный Шекспир” в зрелищности с одноименным фильмом? Кажется, что тотальная зрелищность и апломб сегодня вытесняют подлинный духовный поиск. Тут уже совсем нет времени думать о долге, о котором вспоминал Сергей Юрский. Воображение зрителя стремятся поразить декорациями, видеопроекцией, костюмами, за которыми часто утрачивается сам смысл происходящего. До тотальной развлекухи еще далеко, но все к этому идет. На место грубой бульварной комедии с двумя стульями и большой розовой кроватью на сцене пришло зрелище густонаселенное, броское и дерзкое. “Синяя птица” режиссера Бориса Юхананова в электротеатре “Станиславский” идет три вечера подряд. На сцене воссоздан даже настоящий самолет в разрезе... Конечно, белорусским постановщикам бюджеты, которыми располагают их московские коллеги, и не снились. Театр Юхананова, например, существует в основном на частные деньги спонсоров, коих у театра множество.

Не вытесняются ли всей этой помпезностью суть, доверительность разговора? Помнится, критики в пух и прах разгромили спектакль “Игрок” в БДТ — бенефис актрисы Светланы Крючковой к 40-летию ее творческой деятельности. Мол, слишком много спецэффектов, ненужных мелочей и эксцентрических деталей — какое отношение это все имеет к Достоевскому? Такую же реакцию вызвал и пятичасовой спектакль “Преступление и наказание” венгерского постановщика Аттилы Виднянского.

Мне по-прежнему кажется, что зритель ходит в театр не за зрелищностью и эта вдруг накрывшая всех мода на пышность форм скоро должна уйти. Ее можно воспринимать как реакцию на существовавший несколько лет на сцене предельный и не всегда оправданный минимализм. Теперь вот — другой перекос. Надолго ли? Ведь за всем этим антуражем порой прячут элементарную творческую несостоятельность, невозможность выстроить стройный интеллигентный разговор со зрителем. Тогда уж лучше подавить на два часа волю зрителя безудержным натиском, не давая ему опомниться. Но придет ли публика к вам еще раз за порцией дорого оплаченного хаоса?

pepel@sb.by