О чем писали белорусские газеты в сентябре 1939 года?

(Продолжение. Начало в № 180.)

К слову, если белорусские композиторы готовы встать в ряды Красной армии, то 26 выпускников Белорусского института физкультуры уже это сделали. Просьба к Наркому обороны СССР К. Ворошилову зачислить их на пожизненную службу в РККА была удовлетворена. Взгляните на фотографию, возможно, кто-то узнает своих родных или близких.

* * *

Историки свидетельствуют, что крестьяне Западной Украины и Западной Белоруссии встречали Красную армию как свою родную.

И было понятно почему. Цитируем выдержку из материала «В борьбе против национального и социального гнета!»:

«В ответе на анкету Польского государственного аграрного института польский крестьянин из Подгаецкого уезда (Тарнопольское воеводство, Западная Украина) пишет: «В нашей деревне на 60 хозяйств только два хозяйства не обременены долгами и обеспечены хлебом. Остальные крестьяне — это просто нищие, у которых нет ни пищи, ни одежды».

На Полесье есть деревни, где до 90 процентов населения больно туберкулезом. На 10 тысяч жителей приходится лишь 3,5 врача. Особенно страдает трудящееся население Западной Украины и Западной Белоруссии от так называемых осадников. Польское правительство проводит военную колонизацию вдоль советской границы. Только в Западной Белоруссии в 1922 году было 4,6 колониста (осадника), в 1931‑м — 12,2 тысячи, в 1934-м — 37 тысяч. Осадникам отдаются лучшие земли, им предоставляются все привилегии, они освобождаются от сельскохозяйственного налога».

* * *

Материал на третьей полосе «Зверские издевательства над народами Западной Белоруссии» рассказывает об отношении к крестьянам, которые не относятся к «титульной нации».


Цитируем фрагменты: «Полицейские банды и дружины осадников ночью, как шакалы, совершают непрерывные налеты на деревни, выгребая зерно, фураж, холст, одежды и колесную мазь, не оставляя пропитания даже для детей. Так, например, в хуторе Дубровка ночью, несмотря на отчаянные вопли женщин и стариков, полиция, как саранча, очистила все дворы хутора, увела восемь коров и тринадцать овец. Такие же сцены одновременно произошли в деревне Красное и Стайки. Из деревни Рубежевичи 1 сентября насильно увели 180 лошадей. На отчаянные крики и просьбы стариков полицейские ответили избиением… Недалеко от Рубежевичей крестьянин работал на своей лошади в поле. Напрасно он умолял жандарма оставить ему его лошадь. Жандарм выпряг ее и скрылся с лошадью в лесу».

Любопытен и этот отрывок из материала: «Социальный и национальный гнет крестьян Западной Белоруссии усилился особенно с осени этого года. Белорусский или украинский букварь польская полиция рассматривает как «революционную заразу» и подвергает пытке не только родителей, но и детей, у которых обнаруживается простой букварь белорусской грамоты. Белорусский крестьянин не имеет права иметь радиоприемник, рассуждать о войне, об СССР и вообще о политических вопросах. За все это ему грозит 15 лет каторги в концентрационном лагере Береза-Картуска, который расширяется с каждым днем».

Ситуация с положением жителей Западной Белоруссии настолько плачевная, что возникло партизанское движение. Цитируем выдержку: «Неудивительно поэтому, что в деревнях Глубокое, Солоное, Лутки и Парфионово появились партизанские отряды. Возмущенные крестьяне уничтожают помещиков, делают налеты на правительственные учреждения и телеграфные линии и своевременно ускользают от карательных правительственных банд».

«Советская Белоруссия», 19 сентября 1939 года

На первой полосе оперативная сводка генерального штаба РККА:

* * *

В центре первой полосы обращение Якуба Коласа «Братья Западной Белоруссии». В нем, в частности, он вспоминал и свою поездку: «Четыре года тому назад я проезжал через Западную Белоруссию. Из окна вагона видел я те места, по которым уже давно тысячи раз ходили мои ноги. Чувство горечи сжимало мне сердце, когда я глядел на узенькие полоски, на убогие хаты, на прибитые горем невеселые лица своих братьев. Безрадостные, давно забытые переживания проснулись вновь. Я написал тогда вам посвящение «З дарогi», которое, может быть, до вас и не дошло».

Па сходзе многiх дзён
Я зноў зiрнуў у вочы родным долам —
Зняменне, цiш i сон,
Убожаства i прыгон.
За крыжам крыж, астрогi ды касцелы…
Дзе ж посулы паноў,
Iх лёкаяў аб роўнасцi, аб волi?
У дзвенканнi званоў,
У звоне кандалоў,
У свiсце бiзуноў.

* * *

Здесь же на первой полосе газеты заметка о воссоединении деревни Роговая, которая в результате Рижского мирного договора 1921 года была разделена границей:

«Колхозники деревни Роговая имели родственников во второй Роговой — той, что была за пограничными столбами. Роговая была разделена пограничной линией на две части. То были два мира — мир нищеты, бесправия и голода и мир свободной зажиточной колхозной жизни.

В эти дни в деревне Роговая состоялась встреча людей, которые не видали друг друга долгие 20 лет. Нет слов, чтобы описать эту волнующую встречу! И если роговцы-колхозники с воодушевлением рассказывали о своей светлой, радостной жизни, то роговцам Западной Белоруссии похвалиться было нечем. Как раз в тот день, когда наши красные воины пришли на помощь трудящимся Западной Белоруссии и Западной Украины, польские чиновники намеревались отобрать у бедных крестьян деревни последние остатки хлеба. Красная армия спасла зарубежных белорусских крестьян от голода и смерти.

* * *

* * *

На этой же полосе вторят представителям Белорусского государственного театра оперы и балета артисты Белорусского государственного драматического театра, считающие себя мобилизованными: «Трудно переоценить значение событий, — говорит заслуженный артист БССР С. С. Бирилло. — Недалек тот час, когда все народы вольются в одну свободную счастливую семью. Мы переживаем новую эру в истории человечества».


Выступление артистки С. М. Станюты было встречено аплодисментами.

«Я не ошибусь, — заявила она, — и выражу мнение всего коллектива, сказав, что все мы горим одним желанием быть на передовых позициях, быть в одной шеренге с доблестными воинами Красной армии…»

(Окончание в следующем номере.)