- Как любой доктор, я осматриваю больного, назначаю лечение и провожу его до полного выздоровления. Только, например, самому старому пациенту хирурга может быть максимум 100 лет, а моему - 500 и даже больше!Причем, чем старше возраст больного, тем больший азарт работа вызывает у целителя. Иногда ему в буквальном смысле приходится реанимировать мертвых. Врачует же Андрей Крапивка старые вещи и книги.
Если на вас обидится шкаф
- Я верю в то, что вещи сохраняют ауру своих хозяев. Если мы не можем установить с ними контакт, это не значит, что они не имеют сознания, - посвящает меня в свою оригинальную философию реставратор. - Старинные часы, которые мне часто приносят, могут остановиться только потому, что их передали другому человеку или перевесили на другую стену. Вещи могут капризничать и мстить новому владельцу. Это не суеверие. Предметы падают на ровном месте, ломаются, делают невыносимым психологический климат в доме, даже вызывают болезни. Поэтому я советую любителям раритетов все-таки остерегаться незнакомых вещей, даже несмотря на моду. Лучше сохраняйте свое семейное, бабушкино, то, что вы, возможно, считаете хламом. Это и есть истинные ценности, ведь они достались от любящих вас людей.
Порой мне приносят книгу, открываешь ее - и в обморок падаешь от одного запаха. Причем неизвестно - после эпидемии чумы ее вообще кто-нибудь открывал или нет! Реставрировал я как-то предмет гораздо более новый относительно фолиантов - саксофон. Перебрал его полностью, составил и не удержался, попробовал выдуть звук. Пришел домой - температура 39! Выздоровел, через неделю снова посмотрел на этот инструмент и снова решил попробовать сыграть - вечером опять такая же температура. Больше к саксофону я не прикасался и никому не советовал. Вскоре его забрал хозяин, кстати, на вид вполне здоровый человек.
Теленок в акульей шкуре
Весной он собирает с деревьев камедь для краски, чернила может сделать из дубовых орешков, а мучной клей заваривает особым способом. Он пытается повернуть время вспять и шаг за шагом, следуя за мастерами разных эпох, старается использовать их арсенал.
- Иногда я не берусь работать, так как не имею необходимых материалов. Например, чтобы отреставрировать японские гравюры, написанные на рисовой бумаге, нужна эта самая бумага и рисовый крахмал, раздобыть которые можно только в Японии. Чтобы работать с еврейскими свитками на пергаменте, нужен пергамент. Или недавно мне понадобилась акулья шкура. Из нее в VII - VIII веках делали переплеты.
Мне известны случаи, когда реставраторам поддавались книги, которые уже признали стопроцентно утраченными. Французские рукописные пергаменты, вывезенные в Россию еще во времена революции Робеспьера, в 30-х годах прошлого века случайно вымокли. Хранители советского музея мало знали о пергаменте и поставили мокрые книги к батарее. Они склеились, превратившись в монолиты, вроде кирпичей. Так и стояли эти засушенные блоки до 70-х годов, когда реставраторам все-таки удалось отслоить две первые страницы. Постепенно дело сдвинулось - это была настоящая сенсация.
Раньше бумагу делали только из растительного волокна, хлопка, льна, рубленой соломы, к которым добавляли связующее вещество: желатин или клей. Более прочным, но слишком дорогим был пергамент. Для его производства приходилось истреблять целые стада телят и овец. Отдельные виды делали только из мертворожденных ягнят. Такой лист был особенно нежным и ровным. Иногда книга из пергамента стоила дороже поместья, поэтому ее приковывали к стене цепями. Когда научились делать бумагу из древесины, производство книг стало массовым, но и культура тоже.
Муха и Моцарт
Реставратор редко читает книги, с которыми работает. К тому же большинство из них написано на латыни. Однако от его внимательного взгляда не может ускользнуть то, что затаилось между строк. Старинные книги в большинстве своем - религиозные. По словам Крапивки, католическая литература сохранилась в лучшем состоянии, нежели православная. В Европе книг было больше, но все они чистые и аккуратные. Если где-то и есть пятно от воска, то это белый дорогой воск. А вот старорусские церковные книги так залиты дешевым желтым воском, что страницы слипаются. Между ними можно найти и листок капусты, и соломинку, и муху. Правда, одна муха оказалась весьма ценным экспонатом.
- Принесли мне однажды книгу, отпечатанную в Зальцбурге во второй половине VIII века. Сама книга - обычная светская, ничего особенного. Когда разобрал переплет, увидел там запечатанную высохшую муху. Видимо, она летала, зудела и прилипла. Но именно в те годы в Зальцбурге жил и работал гениальный Моцарт. Кто знает, может, эта муха в самом деле залетала в его дом! Вот я ее и сохранил.
Как удержать пыль столетий
Каждое время вносило в каллиграфические строчки свои коррективы. Каноны менялись, листы вырывали или, наоборот, вклеивали. Особым варварством по отношению к старинным книгам отличались первые десятилетия Советской власти, тогда ими и печки растапливали, и на самокрутки разрывали. На столе лежит "Апостол" XVI века. Половина книги буквально разрублена пополам, после чего каждый листок пытались коряво склеить неровными кусками бумаги. Некоторые страницы "дописывали и оформляли" по-своему.
- Неужели этой книге можно продлить жизнь?
- Можно, - утвердительно кивает мой собеседник и в подтверждение демонстрирует еще один экземпляр - "Миссал", изданный в Вильно в 1685 году. Вымученную временем обложку открывает с трудом специальным инструментом, внутри - вместо страниц истлевшая масса микрочастиц, которые не то что от прикосновения, от моего близкого дыхания тут же превращаются в муку и распыляются по комнате, назойливо проникая в глаза и нос. Хочется чихнуть. Понимание того, что любое последующее неосторожное движение и вовсе превратит этот памятник старины в пыль времени, заставляет меня проглотить свой чих.
Оказывается, и такой "пепел столетий" можно аккуратно стряхнуть в какие-то особые конверты, промыть (!), разложить на странички, снова смешать растительные волокна бумаги со связующим веществом, все проклеить и восстановить. Чудеса!
- Как и у врачей, у нас тоже бывают безвыходные ситуации, когда книгу приходится "оперировать" и все-таки удалять часть, проглоченную плесенью. А вот современные книги реставрировать будет крайне сложно, - сочувствует своим последователям Крапивка. - Клей ПВА и скотч - настоящий бич. Удаляются только с частью страницы или напечатанного. Недавно мне привезли старинную книгу из монастыря. Но, увы, чтобы хоть как-то ее сохранить, монахи склеили страницы скотчем...
Бумагу Скорины можно промыть спустя 4 - 5 столетий. А что скажут о нашем чтиве потомки через века?
- Современные книги отличаются не только содержанием. Абсолютное большинство читать больно в прямом и переносном смысле. Бешеный контраст отбеленной бумаги и черного шрифта глаза выдерживают минут 15, затем происходят цветовые искажения, и нам кажется, что над буквами появляется зеленоватый ореол. Плюс не всегда удобный шрифт, отсутствие полей, когда теряешь строчки (дефицит бумаги, что ли?), да и открыть книгу удается не с первого раза, потому что она из-за неправильного переплета сразу закрывается. Приходится ломать. Все-таки наши предки были мудрее, ведь их книги имели мягкие природные цвета и очень удобные переплеты. Вообще, книга была священной, и подход к ней был особым. Каждый лист отливали вручную. Рукописную книгу брали только через платок, чтобы случайно не вымазать. Кстати, пот и грязь человеческих рук практически не выводятся.
Когда останавливаются мгновения
Древняя штучная рукопись эволюционировала, превратившись в тысячи издательств и миллионы тиражей. Сегодня, изучая содержимое книжных полок, мы все чаще задаемся вопросом: а нет ли этого произведения на диске? И пока мы ищем легких путей, один скрупулезный человек миллиметр за миллиметром, страницу за страницей возвращает к жизни безмолвных свидетелей прошлых столетий. Кстати, работа над одной книгой может растянуться на два года.
- Реставрация очень дорогое удовольствие, - совершенно не удивляет меня Крапивка. - Каждую книгу мы обязательно разбираем на странички. Если все их выложить, размер полотна получится внушительный. Чтобы обработать такую "картину", необходимы большие средства. Видимо, из-за их нехватки наши библиотеки и музеи уже два года не обращаются к нам.
Старые часы на стенах этой мастерской показывают каждые свое время. Оно здесь не останавливается, нет. Оно замирает, чтобы чуточку отдышаться и снова набрать ход.
- Ну нет в нашей профессии никакой романтики и ничего необыкновенного! - в который уже раз пытается убедить меня реставратор.
Представьте, вынуждена с ним согласиться. Разве может что-то удивить человека, который своими руками перебрал каждую страничку в Библии Скорины, "Апостоле" Федорова, украинских первопечатных книгах из Киево-Печерской лавры? Который отреставрировал тысячи листов графики, в том числе Серова, Брюллова, Кипренского? Который держал в руках мечи самураев XIII века, шкатулки наполеоновских красавиц и статуэтки пушкинских времен.
Парадокс, но для реставратора высшая похвала, когда его, возможно, многолетней работы незаметно вообще, и зритель восторженно замирает: "Ах! Какая старина! А как сохранилась!" Сам "чудо-доктор" объясняет это очень по- медицински:
- После моего вмешательства вещь будет выглядеть на свои годы, просто она должны быть абсолютно здоровой.
