Доктор Богович любит жизнь

Более 30 лет врач-реаниматолог спасает жизни людей

Более 30 лет врач-реаниматолог спасает жизни людей

Этот доктор работает без преувеличения на переднем крае медицины. Отделение реанимации и интенсивной терапии больных с острой почечной полиорганной недостаточностью Минской больницы скорой медицинской помощи, которым он руководит, помогает пациентам с тяжелой патологией. Сюда попадают те, у кого отказали почки, у кого есть серьезные проблемы с поджелудочной железой. Очень часто жизнь таких пациентов висит на волоске. Именно их и спасают доктор Богович и его коллеги. Даже быстрое знакомство с отделением позволяет понять, до чего же трудно здесь работать. Выгореть эмоционально и физически тут проще простого. Но Павел Богович улыбается и говорит, если бы ему снова пришлось определяться в жизни, он, не задумываясь, повторил бы свою судьбу.

Не профессия, а служба

— Медицина — это не профессия, а служба, — сказал мой собеседник.— Я всегда хотел быть только практикующим врачом, потому и не представляю своей жизни без медицины. У меня на 80 процентов была уже готова кандидатская диссертация, но я забросил ее. На мой взгляд, лучше быть хорошим практическим врачом, чем средним ученым. За годы работы, извините за нескромность, появилась так необходимая доктору интуиция, которая очень помогает. Я не боюсь выставлять пациенту диагноз. Но когда был молодым доктором, чувствовал больше уважения, чем теперь, когда стал опытным специалистом. Признаюсь, мне становится не по себе, когда читаю комментарии в интернете о работе врачей. После таких слов уходят силы и опускаются руки... Доктора, который спасает людей, унижать нельзя.

О чем не говорят родным пациента

— Есть ли в вашей профессии табу?

— Нельзя обещать пациенту и его родственникам того, чего не будет. Всегда нужно говорить правду, даже если это касается смерти. Врачей часто спрашивают: как вы относитесь к смерти? А как к ней может относиться нормальный человек? Черствости в нашей профессии не место. Скажу больше: я видел, как врачи — очень сильные мужики, плакали от отчаяния, когда умирали больные, и  особенно дети. Вы не представляете, какое бессилие испытывает доктор, когда не может помочь. Иногда врач словно “врастает” в своего пациента для того, чтобы человек выжил. И если с ним происходит что-то не так, тогда врачу тяжело идти на работу. Мне всех пациентов жалко и все равно кого спасать — бандита или знаменитость. В первую очередь передо мной человек страдающий, который нуждается в заботе и помощи, а уж потом можно подумать, кто он.

— Работа в этом отделении действительно непростая, я бы даже сказала, героическая.

— Здесь трудно не только эмоционально. У врачей и медсестер высокий риск заражения вирусными заболеваниями. Но мы спасаем людей, что само по себе, наверное, геройство.

Отличная практика

— Вы часто меняли место работы?

—  У меня их было всего два. После окончания Витебского мединститута работал заведующим хирургическим отделением в Браславской районной больнице. В районе хирургов мало. Я жил тогда рядом с больницей, поэтому всегда, когда что-либо случалось, был, как говорят, на передовой. Благодаря такой хорошей практике и моему учителю Фердинанду Ивановичу Левше — знаменитому хирургу, который всю жизнь прожил в Браславском районе, теперь многие хирургические случаи для меня — это банальная арифметика. Я иногда вспоминаю свое первое дежурство в Браславской больнице. Тогда привезли тяжело больного человека с множественными ножевыми ранами, а “наркозных” аппаратов в то время не было. Все делали под местной анестезией. Не было даже перчаток. Делаю разрез, а там кишки вперемешку с содержимым толстой кишки, в которой тоже проникающая рана. Пришлось все отмывать, зашивать. Было долго и тяжело. Эту операцию можно смело назвать моим первым боевым крещением.

— Хирург в районной больнице “и швец, и жнец, и на дуде игрец”...

— Абсолютно верно! Помню, у пациента, который лечил в больнице ангину, развился отек гортани. Больной начал задыхаться. Чтобы человек не погиб, пришлось прямо в коридоре сделать ему дырочку в горле, а потом в разрез вставить трубку, которая позволила человеку дышать.
Но в какой-то момент я понял, что научился многому и нужно развиваться дальше. Хотелось чего-то большего. В то время заканчивалось строительство больницы скорой медицинской помощи в Минске. И через год я уже здесь работал.

Мы идем с Павлом Владимировичем по отделению. Останавливаемся у кровати пациента, который крепко спит. Интересуюсь, что случилось с этим мужчиной.

— Это женщина, — говорит доктор Богович. — Алкоголизм до неузнаваемости изменил ее лицо. А ведь некогда это была достойная дама — преподаватель, у нее муж доктор наук. Ее нашли без сознания дома. Женщина выпила две бутылки водки и десять флаконов валокордина. Наступило отравление, потом кома. Под собственной тяжестью она отлежала ногу и руку, у нее развился так называемый краш-синдром. Если такой пациент поступает в больницу поздно и у него большие объемы повреждений, развивается почечная недостаточность. Мы до сих пор не можем заставить работать почки этой женщины. Но здесь мы спасаем не только горьких пьяниц, но и тех, кто отравился кислотой, лекарствами, пострадал в авариях.

Особый случай

— Было время, когда оказывали помощь детям с острой почечной недостаточностью, — продолжает доктор. — Помню, как к нам привезли из Витебска девочку по имени Света с острым нефритом, или воспалением почек, который возникает из-за хронической инфекции в организме. Этот ребенок умирал уже не один раз, но его спасали. Девочка не могла мочиться. А чем дольше избыточная жидкость задерживалась в организме, тем меньше шансов на спасение было у ребенка. Мы очень хотели помочь этой необычайно красивой девочке, но у нас не было аппарата, который “убрал” бы лишнюю жидкость из организма. Я тогда поехал в 4-ю клинику Минска и попросил новый диализатор у заведующего отделением. Было больно смотреть, как страдает ребенок, — за девочку уже дышал аппарат, у нее развился отек головного мозга. Потихоньку Света ожила и поправилась, ее почки вновь заработали. Родители были без ума от счастья, потому что в их семье это единственный ребенок. Счастлив был и я. Десять лет спустя мы встретились со Светой в Витебске. Я глазам своим не поверил, когда увидел красивую молодую женщину, входящую в холл гостиницы. Хочется надеяться, что и теперь у нее все в порядке. Сейчас в Беларуси почечную недостаточность лечат во всех областных центрах и больших городах. Таким пациентам не нужно ехать в Минск.

— Приходят ли к вам пациенты, чтобы поблагодарить за свое спасение?

— Это случается нечасто. Знаете, выскажу, возможно, крамольную мысль: наши люди привыкли в основном получать. Объясню, почему говорю так. Вы не представляете, скольких людей мы лечили насильно, когда они не хотели жить в состоянии психозов (то ли из-за отмены алкоголя, то ли из-за интоксикации, возможно, из-за психических расстройств). Но мы своими действиями спасали их. Нашу работу не все оценивают правильно. Некоторым людям кажется, что если пациент умирает — а ведь к нам привозят очень тяжелых больных! — значит, доктора ничего не предприняли для его спасения. А то, что шла большая работа, требующая усилий специалистов, не учитывается. Некоторые пациенты десятилетиями гробят свое здоровье, беспробудно пьют всякую гадость, а потом ждут быстрого выздоровления. Чудес не бывает, хотя медики очень стараются помочь каждому человеку. Почки у людей просто так не отказывают.

Есть еще одна особенность нашего времени. В больницу поступает много пожилых запущенных людей. Довольно часто врачи наблюдают одну и ту же картину — родственники не хотят забирать своих близких домой, чтобы окружить их теплом и заботой. Придумывают сотни причин, чтобы престарелые родители подольше оставались в стенах клиники. Но как так можно?! Наверное, современные люди стали более прагматичными и жесткими... На мой взгляд, стране нужен закон, регламентирующий ответственность детей за своих больных или престарелых родителей, родственников за своих родных. Пока этого не будет, мы будем постоянно сталкиваться с подобными случаями.

Читать нужно больше!

— Что еще огорчает вас в жизни?

— Сквернословие, которое слышится повсюду. Я не припомню случая, чтобы, будучи молодым человеком, позволил себе нецензурно выражаться. А сейчас это сплошь и рядом. Причем сквернословят даже девушки! А все почему? Люди перестали читать, заниматься своим образованием. Недавно я услышал шокирующую информацию. Оказывается, россиянин в среднем тратит на чтение только девять минут в день. Мне, чтобы быть в курсе новостей в своей профессиональной области, приходится читать всю жизнь, и от познания я по-прежнему, как и в молодости, получаю удовольствие.

— Ваши будни — это работа, дежурства, а что делаете в выходные?

— Многое. Люблю фотографировать, плавать. Я хороший столяр. Иногда мне нравится готовить свои фирменные блюда, которые одна из моих трех дочерей, Юля, считает лучшими в мире. Это голубцы и суп с фрикадельками в сливках.

— О чем мечтает доктор Богович?

— О новых путешествиях. Мне нравится знакомиться с культурой и обычаями людей в других странах, познавать мир. В свое время на собственном авто я объездил половину Советского Союза. Считаю, что человек должен постоянно развиваться. Я надеюсь дожить до тех времен, когда, как сказал Василь Быков, мне будет нравиться все, что вокруг происходит. Сейчас люди чаще думают о деньгах, чем о своем развитии. Хотелось бы, чтобы мы знали историю своей страны, чтобы появилась национальная идея, о чем говорил Президент Лукашенко. У меня уже есть четверо внуков. Пусть будет еще парочка. Это же жизнь.

— Она прекрасна?

— Это единственное, что нам дано. Хочется не просто счастья. Человек чувствует себя уверенно, если востребован и нужен. Когда ты делаешь что-то полезное, люди встречают и провожают тебя улыбкой, это здорово.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter