Журналисты любят менять профессию. Сесть за штурвал комбайна, стать к станку, за прилавок. В принципе, все, что будет происходить потом, в этом случае предсказуемо. Но когда я стала на паперти, ощущение было — будто вышла одна в открытый космос.Собирала деньги в ковбойскую шляпу. В людном месте, на Немиге, в центре Минска. Не сняв с себя даже дорогих украшений. В руке держала, как и положено, потрепанный картонный лист: «ПОМОГИТЕ!!! Меня бросил Вадик! СРОЧНО НУЖНЫ ДЕНЬГИ НА ОПЕРАЦИЮ по увеличению груди. Пусть Вадика жаба задушит!»
Откровенное шутовство. Не хотелось никого обманывать выдуманными трагедиями. А 32 градуса жары — плата за то, что я узнала изнутри о попрошайках и особенностях их профессии. А то, что это профессия, и, кстати, очень доходная, несомненно. Кстати, оценила высокое чувство юмора прохожих. Безразличных не было!
У КАЖДОГО СВОИ «СТРУНЫ»
В слезные истории про пожары, смерти, неизлечимые болезни не верю давно, когда о них рассказывают «клоуны» на улице, от которых разит перегаром. Понимаю: тот, кто действительно попал в беду и нуждается в помощи, знает о многочисленных фондах, счетах в банках и возможностях СМИ. Но это для тех, чье горе подтверждается документально! А кормить паразитов, алкоголиков и лгунов... Другое дело — музыканты. Хорошо петь и играть — тоже труд. Но, видно, на каждого скептика есть свой актер, способный утопить в громе заслуженных оваций знаменитое «не верю!»
Где–то месяц тому назад с ходу отдала 20 тысяч скромно одетой миловидной девушке, аккуратно причесанной, в простеньком сарафанчике. С обреченным лицом она держала картонку с жутким текстом, стоя в переходе на станции метро «Институт культуры»: «Помогите! У меня умирает 5–месячный сын!» Внизу болтался потертый, плохо читаемый эпикриз. Были задеты самые главные струны — материнские. Люди, как и я, сыпали деньгами! Рядом с таким горем любая купюра — сиротливая бумажка, а потому давали, что побольше. Только при мне — два раза по 50 тысяч. Едва не в очередь становились. Пожертвовав, я ушла, но скоро вернулась: «Девушка, возьмите визитку! Позвоните! Наша газета постарается вам помочь...» Такого поворота «несчастная мать» явно не ждала. Но визитку взяла.
Однако ни в этот день, ни завтра звонка не последовало. Через день смотрю — стоит, голубушка, там же! «Горюет». А люди все милосердствуют. «Что ж не звоните?» — спрашиваю. Меня сразу узнали, но как–то не очень обрадовались. Глазки забегали: «А я это... визитку вашу потеряла!» Даю еще одну, догадываясь, что она присоединится к первой, и наседаю с вопросами. Последовала нервная и невнятная чушь про «онкологию мозга, которую уже согласились оперировать бесплатно (!) в Питере, а деньги нужны (сама не знает, сколько!), чтобы до Питера доехать и там пожить...»
Больше я горемычную не видела. Оно и понятно! Спугнула...
«А НЕТУТИ ЗА ЧТО НАС ПОВЯЗАТИ!»
Публику в подземных переходах и на паперти с протянутой рукой можно встретить самую разную. Например, бородатый музыкант Дима 28 лет, развлекающий прохожих игрой на тубе в переходе возле футбольного манежа, «пожалился» о скромных доходах: «Играю здесь вечером после работы. На официальном месте (работает гидом одного из музеев. — Авт.) получаю до миллиона — это 10 процентов от прибыли, таков договор найма. Сменить работу? Да вряд ли меня где–то еще ждут. Выхожу играть в переход, чтобы не стрелять у родителей на пиво и сигареты. За вечер — 20 — 50 тысяч...»
63–летний дядя Миша и его супруга Татьяна, разбуженные мною в «уютном» дворике Центрального РУВД Минска, на слово «работа» реагируют с откровенным недоумением: «А зачем? Самое меньшее — это 200 тысяч в день на каждого. В худой день! А так стабильно — 350 — 400!..» А теперь умножьте–ка... Причем дядя Миша, как оказалось, по профессии строитель. Но где те прорабы, которые ждут спившихся тунеядцев, да еще за такие деньги? А тут вши к полудню разбудили, «люди добрые» опохмелили — и загорай себе на солнышке. Миша с Таней, по их словам, вырастили двоих сыновей. Работящих и непьющих. Один даже в Польше трудится, в серьезной фирме. По приезде навещает родителей «по месту работы». Не раз предлагал обустроить их быт, но они категорически отказались. Мол, так... «привычнее, и компания сильно душевная». Миша смеялся мне в лицо: «И главное — нетути за что нас повязати господам милиционерам! Заберут на пару часов для отметки в журнале и отпускают!»
Это подтвердил заместитель начальника отдела охраны правопорядка и профилактики Центрального РУВД Минска подполковник милиции Вадим Рощин:
— По нашему законодательству попрошайничество не преследуется. Уличным музыкантам можно поставить в вину незаконную предпринимательскую деятельность. На учете в отделах состоят около 900 граждан, утративших социально–полезные и родственные связи, не имеющих места жительства, уклоняющихся от работы. Для категории ранее сидевших, представляющих особую опасность, с целью их ресоциализации в Минске, Могилеве, Гомеле и Гродно функционируют специальные центры.
Бомжам социальную, психологическую и медицинскую помощь оказывает в Минске дом временного пребывания. В основном бродяги там пересиживают лютые морозы. А что касается различного рода увечий и травм, так они их и не стремятся лечить, более того, часто наносят друг другу умышленно. Это ведь «реквизит» попрошаек! Задерживают их и доставляют на несколько часов в РУВД с профилактической целью. Дабы эти граждане, чье поведение граничит с криминалом, чувствовали постоянное внимание и контроль со стороны милиции.
По словам В.Рощина, уличное попрошайничество в Минске сегодня не является организованным. Все индивидуально. Вспомнил подполковник, как лично наблюдал картину: собиравшая милостыню у кафедрального собора грязная и стенающая старушка скоро... гордо уселась на переднее сиденье «Лексуса». И кто знает, у какой церкви этот «Лексус» останавливался в тот день еще...
В УСЛОВИЯХ КОНКУРЕНЦИИ
Мне же, скорее всего, платили за актерство и любопытное зрелище. Погода способствовала успеху: из–под очков струился пот, а наивные думали — слезы! Вымышленный негодяй Вадик стремительно поднимал волну народного негодования.
«Спасибо вам, очень здорово» — солидно одетая дама лет 38 положила в шляпу сразу 5 тысяч! Следующая — 10. Люди улыбались и делали одобрительные знаки. Скоро замелькали российские рубли и доллары с просьбами поснимать фото и видео...
Оказывается, у милосердия лицо женское: процентов 70 подававших. Если учесть тематику прошения, то уместно сказать и о высокой степени женской солидарности. Именно дамы подавали купюры посолиднее. Мужики часто норовили бесплатно поболтать, «на халяву сфоткать» и объясняли, что размер груди — не главное, а женская жертвенность ими не ценится. Некоторые предлагали отомстить Вадику в этот же вечер.
Удивительнее всего, активно жертвовали люди даже очень пожилого возраста. При этом внимательно вчитывались! Пенсионерка лет 70, бросая 5 тысяч, нежно взяла меня за руку: «Что бы, внученька, с тобой ни случилось, ты только не отчаивайся! И в петлю не вздумай лезть. Плюнь на этого гада и найди другого. Наше бабье горе никому не понять! Все страдалицы...»
Запомнился еще старик. Прочел, подал несколько тысячных купюр и ушел. Но вскоре вернулся: «Я понял! Ты, наверное, так на аборт собираешь! Правда? Давай я еще тебе денег дам... Много дам! Только дитя не убивай. Христом Богом молю, не совершай этот грех! Вынянчишь. А эта сволочь еще на коленях приползет, вот увидишь...»
Подошли цыганки с детьми: «Если правду написала — дура! А если врешь, то молодец, хорошо работаешь! Такого еще не видели». Потом состоялся бесплатный сеанс хиромантии, обещавший новую любовь и богатого мужа. «...Но годика два еще одна побудешь. А пока дай ей, детка, денег за хороший «фасад»!» — и мне подала 5–летняя цыганочка.
Скоро начала сползаться на работу «нищенская» братия. Чувствовалось явное паническое настроение. Они то появлялись, то исчезали. Рассматривали меня издали, ругались, толкались... Один особенно колоритный представитель, босой, с закатанными штанинами и мешком хлама за плечами, решился подойти метра на три: «Ты что такое написала? Какой Вадик? На хлеб надо просить! Хорони кого–нибудь... Ты ж нас позоришь! Вали отсюда!»
Потом явилась его подруга: «Дай денег! У тебя тут и так валом... А у меня... мать сегодня умерла!» Я поинтересовалась, в который раз, и была послана в известном направлении.
Как и предполагалось, вскоре надо мной навис их официальный «крышеватель»: «Ты чего тут выстроилась? Хочешь проблем? Есть два варианта: либо я тебя «теряю без вести», либо ты старательно вкалываешь. Но со мной! А самодеятельность не прокатит».
Вот и весь индивидуальный бизнес! Но суровый «дракула» тоже, оказывается, не был самым главным. Он громко кому–то «доложил» по мобильному о моем несанкционированном присутствии, ехидно зачитав текст объявления и констатировав, что все «их» деньги уходят в мой карман.
Итак, меня действительно скоро убрали. Не милиция. Как раз сотрудники Центрального РУВД в этот день были уполномочены незаметно меня опекать. За что им отдельное спасибо. Просто из расположенного рядом собора вышел священник и вежливо попросил прекратить юродство. Я послушалась. На моем месте воцарилась привычная «трудовая» гармония...
Мне подали 526 тысяч 300 рублей. На них я купила фрукты и соки. Отвезла детям, оставшимся без родителей, в один из детских социальных приютов Минска. Там милосердие всегда кстати...
