Выручка от иностранного охотничьего туризма по итогам года может приблизиться к 1 миллиону евро

Пять лет назад дикий кабан попал в центр внимания многих охотников. Правда, причина для обеих сторон была не самая приятная: чтобы не допустить распространения африканской чумы свиней, решили всех вепрей изъять. По-простому — отстрелять. Добытчики — и наши, и иностранные — такой новостью огорчились. Ведь из числа трофеев ушел самый популярный мясной и к тому же недорогой вид. Охотникам всего-то и остается, что целиться в него, скорее, из интереса и за небольшое финансовое вознаграждение. До недавних пор за попадание платили всего 2 базовые величины. В начале июля постановлением Совмина сумма увеличилась до 5 базовых. Корреспондент «Р» выясняла, удалось ли заменить популярный вид новыми, а заодно подтянуть экономическое положение охотхозяйств? 

Учеты и прогнозы

В начале 2014-го, когда стартовала депопуляция, диких кабанов в наших лесах насчитывалось больше 80 тысяч. За первый год их численность сократили до 10 тысяч. В последние годы цифры такие: несмотря на отстрелы, количество вепрей все равно колеблется в пределах 2,5—3 тысяч. Данные 2019-го — чуть больше 2,3 тысячи. Конечно, методика подсчета не идеальна, признают специалисты. К тому же, по исследованиям западных экспертов, радиус перемещения кабана с момента проведения на него интенсивной охоты возрастает многократно. 

Тем не менее ежегодно изымают немало кабанов. Так, в 2017-м удалось отстрелить около 9 тысяч особей, в 2018-м — почти 7,7 тысячи, в этом году — более 4 тысяч. 

— Для сравнения, год назад на эту же дату было около пяти тысяч, — озвучивает статистику начальник отдела охотничьего хозяйства Минлесхоза Александр Козорез. 

По его наблюдениям, постепенно количество отстрелянных особей все же снижается. С одной стороны, на полное уничтожение кабанов специалисты не рассчитывают. Причин тому несколько. Как-никак, животные границ не знают: например, сейчас их много в приграничных районах Гомельщины. Там же есть зоны отселения и отчуждения, где не поохотишься. Не стоит сбрасывать со счетов болота и дебри, куда не добираются люди с ружьями. 

— Когда популяцию начинают отстреливать, она реагирует интенсивным воспроизводством. Например, когда кабанов было много и их плотность была высокой, ежегодный прирост составлял 30—40 процентов. Сейчас может доходить до 300 процентов, — поясняет собеседник. 

Главное в этой ситуации — держать руку на пульсе.  

Прибыль завтрашнего дня

Говорить о возвращении кабана в охотничью жизнь преждевременно. Хотя надежды есть. Правда, весьма отдаленные. Испания, например, полвека боролась с АЧС и победила. Глядишь, через пару десятилетий найдут действенные методы профилактики или лечения. 

Гораздо раньше должна выйти на «докризисный» уровень экономика охотхозяйств. Например, доходы Белорусского общества охотников и рыболовов (БООР) в прошлом году составили 16,5 миллиона рублей, среди них 8,8 миллиона рублей — от охотхозяйственной деятельности. 

— Соотношение доходов к расходам — 126 процентов. Это говорит о том, что практически все наши охотхозяйства самоокупаемые, — отметил начальник управления охоты и рыболовства БООР Сергей Цебрук. 


Рост доходов здесь связывают преимущественно с развитием иностранного охотничьего туризма. Выручка от него в прошлом году составила 847 тысяч евро. Для более чем 2 тысяч приезжих охотников провели 838 туров. Но пять лет назад среди них было 95 процентов россиян, сейчас — 86 процентов.

— По доходам мы начинаем приближаться к уровню 2013 года, когда были кабаны и массовая охота на них. Тогда БООР зарабатывало чуть более 1 миллиона евро. В этом году планируем подойти к этой цифре, — поделился планами Сергей Цебрук. 

В лесхозах иное положение дел. Доходы от охотхозяйственной деятельности составили чуть больше 25,1 миллиона рублей. Расходы — 26 миллионов рублей. 

— Мы говорим, что пока работаем на перспективу, — признал Александр Козорез. — Окупаемость понизилась в 2013—2014 годах, когда выпал основной охотничий вид. В среднем по системе Минлесхоза мы сейчас вышли на 80 процентов окупаемости. Думаю, в ближайшие год-два вопрос будет полностью решен. 

За счет чего? В первую очередь, подчеркивает специалист, благодаря разноплановому развитию охотхозяйств. Это раньше все были зациклены на одном виде. Сейчас каждый ищет свою нишу — фазаны, глухари, водоплавающая дичь, мигрирующие пернатые… Что касается копытных, загонная охота на которых началась в октябре, большое внимание уделяется благородному оленю. За последние 12 лет его численность выросла более чем вдвое, примерно до 34 тысяч особей. На закупку идут деньги госпошлины на право охоты — так заложено в госпрограмме по восстановлению численности этого животного. Ежегодно получается приобрести 1—1,5 тысячи голов. Стало больше в наших лесах косуль и лосей — примерно 100 тысяч и 38 тысяч соответственно. 

— Олень позволяет нам конкурировать в первую очередь на российском рынке, потому что для западных стран он не столь интересен. С их стороны больший спрос на лося, глухаря, водоплавающую дичь. Сейчас мы пытаемся сделать так, чтобы половина иностранных охотников были из России. Тогда рынок сбалансируется, и перепады с одного вида на другой позволят оставаться на плаву. Впрочем, выходит не быстро, хотя мы и участвуем активно в специализированных выставках. Но охотничий туризм строится на сарафанном радио. Сперва надо гостя привезти к нам, подружиться с ним, провести для него успешно тур, чтобы он рассказал друзьям, как здесь хорошо. А затем они должны захотеть приехать и убедиться. Когда 3—4 раза приедут к нам, мы станем в их глазах надежными партнерами — такой вот круг получается. 

Возможно, оно и к лучшему: есть время нарастить поголовье животных. К слову, оптимальная численность лосей — около 45 тысяч особей, косуль — 140—150 тысяч, оленей — около 80 тысяч. А там можно переходить и к трофейному направлению — популярному в охотничьем мире тренду. 

КОММЕНТАРИЙ

Анатолий Моложавский, заместитель председателя БООР:

— Для охотников изменение в оплате за добычу кабана — плюс. Не зря первое время с их стороны произошел всплеск интереса. Но для хозяйств — большой минус. Потому что человек выстрелил, а дальше возиться надо нам. Например, отвезти животное к месту утилизации порой нужно за 50—70 километров. Предварительно видим, что эти хлопоты становятся убыточными. Думаю, было бы справедливо, если бы охотник получал 3 базовые, хозяйства — 4. Последние и так в непростом финансовом положении, зарплаты в них схожи с зарплатами в сельском хозяйстве. 

Говорить, что мы изведем кабана на ноль, весьма сложно. Но работать в этом направлении надо. Вообще, этот вид довольно пластичный — стоит снять с него пресс, и за несколько лет он восстановит популяцию. 

druk@sb.by