Его фамилия Ли. Зовут Жуи. На русский манер это выходит что–то вроде Жени Иванова, но в кругах легкоатлетической сборной этого мастера зовут просто и коротко — доктор Ли. И говорят, что руки у него золотые. Китайская медицина — это знаковый брэнд. И Ли — первый, кто переносит его на нашу профессиональную спортивную почву.
Он в Беларуси уже 17 лет и русский язык знает. У нас такая степень владения иностранной речью камуфлируется за расплывчатой формулировкой «со словарем». У Ли тоже есть словарь — большая красная книжка, похожая на Конституцию, но он в него заглядывает лишь в исключительных случаях, когда нужно подобрать особенно трудное слово. Дубликатом бесценного груза Ли извлек словарь из тумбы своего рабочего стола лишь под самый финиш нашей беседы, чтобы подобрать нужное выражение под свое обоснование трактата о вкусном и здоровом питании.
— Желудок нада быстро работа... Он должен... Э–э–э...
Вот в этот самый момент Ли запнулся и прибег к помощи словаря. Он долго его листал, а потом ткнул пальцем в нужное слово:
— Впитывать!
Иными словами, здоровая пища та, которая легко усваивается. А готовить он любит. В субботу и воскресенье, когда получает законный выходной, он отправляется на рынок, а потом сам дома готовит обед — исключительно блюда китайской кухни, на который приглашает друзей.
— Белорусский кухня я не могу сказать невкусно или вкусно. Катошка (это наш картофель в его произношении. — Прим. авт.) меня не кушаю. Я в Китае и то не кушаю катошка. Китайские люди любит, а я не кушаю. А мясо — ничего!
В отличие от словаря, который выполнил свою минутную функцию и снова камнем лег на дно выдвижного ящика, на столе, словно древние манускрипты, в неторопливой вальяжности разлеглись медицинские книги. На их раскрытых страницах забавными жучками застыли заковыристые иероглифы — хранители древних тайн.
— Эта стара книжка, семьсота — восемьсота лета назад, — с гордостью определил хронологические рамки источника Ли и деловито приосанился.
Этот акцент меня веселил. Анастасия Мирончик–Иванова и ее супруг Сергей — наши лучшие прыгуны в длину, которые и «сосватали» мне китайского доктора, — за долгие годы научились полностью понимать его речь, а я, признаться, о многом догадывался лишь интуитивно. 17 лет, проведенные вне Родины, все–таки не смогли вымыть из его разговора нотки национальной особенности. Когда Ли, увлекшись беседой и пытаясь успеть за ходом своих галопирующих мыслей, начинал спешить, слова его смешивались в сплошную кашу. Потешными комочками из нее высыпались и плыли по кабинету лишь отдельные фразы, в которых были напутаны падеж и род: «шефа хорошая», «моя выходная»...
А когда Ли вооружился забавным манекеном–куклой с обозначенными на нем точками, воздействуя на которые можно лечить человека от любых хворей, он заговорил сбивчиво, но вдумчиво, пытаясь подбирать нужные и правильные слова. Центры, меридианы... Китайская медицина на точках — это вам не «мелочь по карманам тырить»! Ли, водя очками, которые использовал вместо указки, по органам манекена, рассказывал, куда нужно нажать, чтобы снять головную боль, какие симптомы у болезни желчного пузыря, как их определить и говорил что–то еще про «большая кишки». В общем, целая наука! А Ли в ней настоящий профессор!
Он родом из Сианя — это центральный Китай. «Очень старая город», — говорил Ли, и Википедия эти его слова подтвердила: «Один из самых знаменательных исторических и культурных центров Китая, в течение 13 династий был столицей Китая, существует более 3.100 лет, некоторое время являлся самым крупным (как по площади, так и по числу жителей) городом мира». Сейчас в нем проживает ни много ни мало — 7.160.000 человек.
Его папа, профессор иностранных языков, специализировался на английском. Но Ли по–английски не говорит. Он громко хохочет над этой ситуацией, уточняя, что из четверых детей в их семье лишь его младший брат может худо–бедно изъясняться по–английски. Всего братьев у него трое: Ли Ка, Ли Кэ и Ли Чу. Он — третий ребенок в семье. В Китае принято на первое место ставить фамилию, а потом — имя. И Ли говорит, что лучшую китайскую теннисистку На Ли у нас называют неправильно, на китайский манер правильно писать Ли На. И Ли Брюс. Хотя в Китае Брюс Ли вообще известен как Ли Сяолун (сяолун — «маленький дракон»).
По Минску он ездит на общественном транспорте. Предпочитает автобус.
— Сама водить права нету, — говорит он.
— И не планируете?
— Не очень. Сядь в машину — хорошо, сама водить — плохо! — Ли опять заразительно хохочет, рассказывая о такой своей пассажирской философии.
Мы еще много о чем говорили. О религии — буддизме, христианстве и коммунистах во главе с Мао Цзэдуном, которые утверждали, что Бога нет. О Конфуции и его философии, о кунфу, ушу и Шаолине. Ли удивительно интересный собеседник, и мне не раз приходилось пожалеть, что я не знаю китайский. Ли Жуи очень глубокий источник, из которого можно черпать и черпать.
О белорусах он говорит, что они хорошие и добрые, но по характеру на китайцев не похожи. Разница в том, что белорус, если с чем–то не согласен, высказывается об этом прямо, а китаец молчит. Еще китайцы не стесняются учиться, уважительно относятся к советам, а наши частенько чужое мнение слышать не хотят, считая себя правыми во всем и железно.
Мудрый Ли. Он знает, что лень — это то, что мешает развиваться. Человеку, стране, человеку в стране. Но про своих легкоатлетов отзывался сплошь в радужных тонах.
— Тренеры, шефа... Они осень любят своя работа.
Он ведь и сам в молодости занимался легкой атлетикой. Прыгал в длину, между прочим. А потому наша Настя Мирончик–Иванова его, пожалуй, любимая подопечная. И Ли в нее верит, делая своими руками все, чтобы она подошла к Играм в Лондоне здоровой.
— Она характер осень сильный, — говорит он, но добавляет, что Насте, кроме всего прочего, на Олимпиаде понадобится еще и удача.
— Сеси, Ли, — сказал я ему, прощаясь по–китайски.
— Спасибо, — ответил он мне по–русски.
Теперь и вы с ним знакомы. Ли Жуи, или на русский манер что–то вроде Жени Иванова. Китайский доктор с золотыми руками и доброй душой.
