«Мой друг уехал в Магадан. Снимите шляпу, снимите шляпу! Уехал сам, уехал сам, не по этапу, не по этапу». Эту песню Владимир Высоцкий посвятил Игорю Кохановскому, сорвавшемуся в 60–е годы из Москвы в далекий северо–восточный российский город. Поэт–песенник возвратил «должок», написав на смерть актера и барда: «Больше не встречу, такого друга не встречу! Такого друга, как ты, дарит жизнь только раз!»
Мой родственник вот уж почти месяц изучает быт и национальные особенности Германии, куда он переехал на постоянное место жительства. Еще лет двадцать назад для родных людей было трагедией, когда судьба их разбрасывала по разным иностранным параллелям и меридианам земного шара. Общение сводилось к письмам, идущим долго–долго, и дорогостоящим для кого–то телефонным звонкам, и нужно было очень поднапрячься для того, чтобы суметь вырваться из СCCР за границу с целью навестить маму, папу, сына, дочь, брата, сестру... Сегодня включаешь компьютер — «аська» и скайп сами загружаются — хочешь текстами обменивайся с Австралией, нет — разговоры вслух разговаривай; заходишь на почтовый сервер — отправляешь электронное послание с приложенной к нему фотографией или видеороликом: быстро, удобно, оперативно. Однако если сильно соскучишься, то спуститься в метро и проехать несколько остановок до адресата уже не удастся: он даже и не в Вологде. Есть, конечно, гостевая виза, но она не волшебница, чтобы осуществить желание о свидании «здесь и сейчас».
Когда родственник был юн, он любил радовать окружающих смешными анекдотами и историями в лицах: болтушка тот еще! Занимался спортом и играл на пианино, ходил на выставки и концерты, учил меня брейк–дансу (за это я таскал его на выступления блюзового гитариста и певца Юрия Наумова и группы «Мегаполис»). Вежливый, радушный, отзывчивый, добрый, открытый и искренний человек. Потом мы повзрослели, обзавелись точками зрения и укрепились в них. Застольные беседы о книгах и фильмах трансформировались в экономические и политические дискуссии. До хрипоты, обид. Вспышки «ненависти» быстро проходили, но осадочек от таких схваток становился все гуще и толще. Наконец наступило абсолютное понимание того, что между нами сами собой выстроились непреодолимые баррикады... Потом у родственника появилась семья, дети, и наши встречи практически прекратились (прежде всего, по моей вине — очень медленный я на подъем). Но если мне и моим родителям была нужна помощь, он всегда с готовностью откликался.
А с какого–то момента у него сформировалась мечта, периодически звавшая к решительным шагам по ее осуществлению: уехать за границу. Профессию он получил из тех, что требуется в любом государстве, оснащенном техникой, — компьютерщик. Языком буржуйским владеет. И стал он добиваться цели. И добился. На прощание сказав: «Скоро все отсюда побегут». Уже «отсюда». Да, когда натыкаешься в сети на буйные фантазии «свядомых» деятелей, сочинивших гнусненькую сказочку о тотальном исходе из страны людей, то рисуешь в своем воображении кошмарную картину: полупустые улицы городов, по которым, куда ни плюнь, мечутся такие интернет–«наполеончики» в поисках пищи для воспаленного ума. И никуда от них не деться. Разве только в «Новинки» за подмогой обратиться. Бог с ними.
Жалею ли я о том, что слишком полярными оказались наши взгляды на отдельные фрагменты жизни? Жалею. А как по–другому? Бывает, что кто–то из двоих спорящих готов поступиться принципами и убеждениями — целиком или до какой–то определенной черты. А кто–то однажды рубит — не с плеча, а просто рубит. Потому что иначе не может, как он считает. Время и тут выступит в роли беспощадного и беспристрастного судьи. И еще жалею о том, что в зимний день не раздастся звонок и торопливый голос не произнесет в телефонной трубке: «Привет, Олег! Хочу поздравить тебя с днем рождения! Тортик купил? Буду через полчаса, еду!» Но пока такого метро со станциями Минск — Нюрнберг и без таможни — нет. И я остаюсь там, где мой дом...
